Лишь засыпающему уже Рязанову припомнился помощник капитана «Сирены» — и аморфное беспокойство сразу выкристаллизовалось: как это могло статься, чтобы помкапитана — ш т у р м а н — вдруг забыл взять в шлюпку компас и карту?!

Сомнение определилось, но осталось лишь сомнением. А оно, увы, не основание для официального допроса. Тем более иностранца. Но ни малейших фактов и улик у чекистов не имелось...

...Аквалангисты, конечно, не попали сразу на узкую каменистую полосу, пересекающую берег. Пришлось немало побродить по колено в воде, пока не углядели спины выступающих из воды валунов. Это были очень напряженные минуты: нарушители знали, что, получив извещение о ЧП в море, береговые пограничники тотчас выступят на усиленную охрану. Так что тут каждая секунда могла оказаться роковой.

Наконец, переступая с камня на камень, они вышли на травянистый берег. Рассвет застал их уже далеко от моря. А к полудню напарники добрались до живописного курортного городка Сосногорска. Встретить тут хабаровца, мурманчанина, алмаатинца или киевлянина было проще, чем местного жителя. Поэтому появление здесь еще двух курортников никак не могло привлечь чье-либо внимание. Закопав в сосновом бору свои мешки, напарники налегке вошли в город...

Прежде они мало знали друг друга. Оба состояли в ГОР — группе особого резерва генерала Z, что сразу указывало на их высокое положение в некоей разведывательной «фирме», — но были специалистами разного профиля и квалификации. Старший по возрасту Пауль — мастер еще гестаповской школы. Латыш по национальности Оскар — диверсант уже послевоенной выучки. Оба, конечно, хорошо знали русский язык, Россию и оба прекрасно дополняли друг друга, являя оптимальное для данного задания исполнительское целое.

Третьим был сам Федотов. А дабы троица не перегрызлась между собой, хитрый лис Z ограничил их осведомленность и функции. Федотову поручил финансировать оперативные расходы и всячески содействовать агентам. Паулю — обеспечивать организационно диверсию. Ему же были доверены пароль и явка к Федотову, а Оскару — информация о документах с затонувшего корабля и непосредственное исполнение диверсии. Таким образом, дружная работа троицы была гарантирована.

Паулю было за пятьдесят, но сил, подвижности и мастерства он не потерял. Округлое лицо его с мягкими чертами казалось простоватым и добродушным. Хорошее лицо, неброское — удобное для агента.

Оставив напарника на бульваре, он вошел в курортное посредбюро, реклама которого сулила уйму всяческих услуг, и вскоре вышел уже с листком в руке. Оглянулся по сторонам.

— Я здесь, Павел Иванович, — объявился Оскар, выступив из тени каштана.

Пауль махнул: пошли!..

В дома они зря не заходили: присматривались с улицы, оценивали и — шли дальше. Наконец вернулись к маленькому одноэтажному домику в глубине довольно обширного сада.

— Ступайте разведайте, — сказал Пауль. — Кажется, это то, что надо. Только не вздумайте отдать на прописку свою липу.

— Опасаетесь выборки?

— Даже не выборки, а сплошной проверки. После ночного чепе проверить на всякий случай всех прибывших сюда сегодня — дело отнюдь не глупое, а потому вполне вероятное. Так что остерегитесь.

— Да? А я, представьте, просто жаждал получить прописку в санатории с решетками! — Оскар усмехнулся и вошел в калитку.

Пауль пристально посмотрел ему в след. Нет, каков! И откуда у них, у нынешних, эта манера разговаривать со старшими этаким ерническим тоном?.. Ладно, черт с ними, с манерами, был бы напарником хорошим. А он хорош, говорили, смел, умен, находчив и везуч. А удачливость — бесценное качество! Недаром даже Наполеон, назначая командующих, интересовался всегда, удачлив ли этот генерал?..

Пристанище Оскару понравилось. Однокомнатная квартира-домик имела застекленную верандочку с диваном, столиком и еще выходом прямо в садик. Эту-то верандочку и сдавала курортникам одинокая пожилая хозяйка. Поторговавшись для блезира, Оскар снял веранду, заплатил вперед, но паспорт свой лишь показал и отправился с ним «на почту за переводом».

Прогулочным шагом напарники шли к вокзалу. День разгулялся, хвойный сосновый озон в смеси с морским делал воздух чудесным. После высадки и ночного марш-броска к Сосногорску путники сейчас действительно отдыхали. Но — только физически. Оскар зло сетовал:

— Черт бы побрал эти сложности! Тут каждый день на вес золота, так еще эта канитель...

— Все правильно, — возразил Пауль. — Ведь все побережье — погранзона. И не какая-нибудь, а советская! Иметь надежные документы, их подстраховку на всякий случай и точную ориентировку в обстановке нам просто необходимо.

— Да понимаю, понимаю. — Оскар сладко потянулся, взбодрился. — А хороша погодка! И местность тут... Чего вы хмуры, как сыч?

— Да так. Высадка удалась на редкость, проход тоже, дачку сняли отличную запросто... Меня всегда гнетет и тревожит, когда дело начинается так гладко.

— Сплюньте, — всерьез предложил Оскар. — Кстати, я не уверен, что нам надо здесь базироваться. Смотрите... — Остановился, ткнул носком туфли три точки в дорожной пыли: — Сосногорск, Балтиморск, санаторий «Белый камень». Так?.. — Соединил точки линиями: — Равносторонний треугольник. Добираться до санатория из Балтиморска и удобнее электричкой, которой отсюда до санатория нет, и безопаснее в массе пассажиров. А Балтиморск все равно станет нашим главным опорным пунктом: город!

— Так-то так, но Сосногорск курорт — полно приезжих. А в Балтиморске... Ладно, подумаем. А сейчас возвращайтесь на дачу и тихо сидите тут. Я в столице долго не задержусь.

— Надо думать. Пламенный привет от меня симпатяге Марсу.

— Вы его знаете? — мрачно насторожился Пауль.

— Я знаю, что крупно заработаю на нем — потому он мне уже симпатичен!

Плотно пообедав в курортном ресторане, Оскар прошелся по бульвару, накупил свежих газет и журналов и вернулся на дачу. Там уютно устроился на диване, но, не прочтя и одной газеты, крепко уснул. Предыдущие сутки были все же очень изматывающими, и Оскар проспал до утра.

Утром еще раз «сходил на почту», позавтракал и вернулся возмущенным: телеграф переврал его фамилию и теперь до уточнения ее денег ему не выдают! Паспорт остался, конечно, опять в кармане.

Полдня провел на пляже: и приятно, и безопасно. Пофлиртовал с какой-то стройной и смазливой девицей, но в меру: завязывать знакомства не стал и даже ушел не попрощавшись, когда она купалась.

Посидел, пообедал в ресторане, прошелся, купил газеты и пошел на дачу, через сад прямо на свою веранду. Вошел — и притих: в кухне хозяйка с кем-то разговаривала. Оскар осторожно глянул в щелку меж занавесок на застекленной двери: за столом чаевничал со старушкой немолодой капитан милиции — завтрашний пенсионер.

— Не откажусь, спасибо, — сказал он, подставляя чашку. — Хотя я, так сказать, и при исполнении...

— Да когда же, батюшка, вы не при исполнении-то? Днем при исполнении, ночью обратно при исполнении. Этак и вовсе отошшаешь.

Капитан вздохнул, деликатно беря варенье:

— Участок у меня такой, частного сектору много. А где частный — там и непорядок. Вот и вы даже, Пелагея Васильевна, не в обиду сочтите. Нарушаете. Ну, как же это: дачника приняли, а не прописываете! Некрасиво.

Оскар тихонько ретировался в сад. Перемахнул через штакетник, выждал в переулке, когда уйдет участковый, деловито вошел в дом с улицы, решительный и огорченный.

— Пелагея Васильевна, голубушка, не знаете, когда вечером самолет на Ленинград?

— И-и, милай, нашел кого спросить! А пошто вам?

— Лететь надо, — меняя рубаху, ответил дачник. — Сейчас домой звонил насчет перевода. Соседка сказала — у жены приступ сердечный был, «скорая» увезла!

— Батюшки светы! И что за напасть: народ такой бессердечный пошел, у каждого, почитай, сердце! Беда! А как же...

— Не беспокойтесь, хозяюшка, деньги остаются вашими, веранда — моей. Я денька через два вернусь. Может, с женой даже, если ей разрешат.