— Небось говорили, где бы что-нибудь украсть.

— Ну что вы! Мы говорили о девушках, о скачках, то да се. Пили пиво. И вот заходит какой-то господин в шляпе, в плаще. Оглянулся и прямо подсел к нам. Заказал у официанта три бокала вина и предложил нам выпить. Жорж стал ворчать. Характер у него такой, но я ему сказал, что добрый господин желает нам только хорошего, потому что на улице дождь и непогода. Мы выпили, и господин начал говорить, что у него есть для нас дело. Рассказывал он гладко, культурно, нисколько не смущаясь ворчания Жоржа. Говорил, что ему нужны документы и бумажник одного господина, у которого должно быть, кроме этого, порядочно долларов в карманах. Долларами он не интересуется, говорит, это дело ваше. А вот документы, письма и прочее — ему. И предложил нам еще десять тысяч франков за труды.

Стал я его спрашивать, что за господин, много ли у него долларов, что он собой представляет, где его найти и прочее и прочее. Жорж проворчал, что десять тысяч не бог весть какие деньги. На это господин резонно ответил, что за бумажник и документы и десять тысяч хорошая цена, потому что у того господина, наверное, будет по крайней мере сотня долларов в кармане. Насчет десяти тысяч и я поворчал, но наш гость на уступки не пошел. Тут я подумал, что деньги на улице не валяются, что я только что вышел из тюрьмы и надо жить. Стал спрашивать подробности.

Господин сказал нам, что сразу даст половину денег, а остальные, когда дело будет сделано. А найти человека с документами и долларами можно будет на следующий день около девяти вечера в кафе «Клюни» на бульваре Сан-Мишель. Тут он вынул из кармана вот эту коробку и сказал, что если я нажму кнопку сбоку, вон ту, и буду держать ее, коробку то есть, возле уха, то услышу писк, когда человек приблизится ко мне. Жоржу он дал слуховой аппарат для глухих и объяснил, что он тоже услышит писк, когда наш господин подойдет. Велел он нам взять эти штучки в руки, а сам отошел шагов на десять, и когда стал возвращаться, мы оба услышали писк, который становился сильнее по мере того, как господин приближался к нам.

«Вот так, — сказал он, — вы узнаете его. Он пожилой, худой и высокий, и для таких парней, как вы, не представит большого труда с ним справиться». При этом он просил не увечить долговязого потому что он был ему нужен здоровым. Вот и все, господин инспектор.

— Положим, ты кое-что забыл, — ответил Фриссон.

— Да, верно. Забыл. Он объяснил нам, что тот господин, с документами и долларами, зайдет в кафе, поищет кого-то, не найдет, а потом пойдет в сторону парка, где мы должны его накрыть. Если же он пойдет не туда, то нам следует его взять в другом подходящем месте. И еще забыл сказать, что документы мы должны были принести в ресторан «Бужено» на улице Страсбург, около Восточного вокзала, завтра ровно в двенадцать часов дня. Тогда он отдаст нам остатки денег.

— А ты собирался отдать ему документы?

— А как же, господин инспектор! Договор есть договор.

— Что-то мне не верится, — возразил Фриссон. — Расскажи, как твой заказчик выглядел.

— Я его не так-то хорошо рассмотрел, вы ведь знаете, что в «Рыжем коне» экономят электричество и там темновато.

— Это так, но не потому, что жалко денег на свет, а потому, что клиентам свет не нравится. Но разглядеть ты его все же разглядел. Давай опиши его.

Карпо вздохнул.

— Он высокий, лет сорока-сорока пяти, широкоплечий. Стоит прямо, как будто линейку проглотил. Носастый, подбородок торчит, зубы большие, как у лошади. Курил вонючие немецкие сигареты. Одет в серый костюм, серую шляпу, серый плащ.

— Если увидишь его еще раз, узнаешь? — спросил инспектор.

— Конечно.

Фриссон начал писать протокол. Он достал бумаги из ящика и вынул вечное перо. Он снова собрал вещи Карпо в конверт, а брошку положил в жилетный карман.

Карпо заметно повеселел.

«Значит, поверил!» — подумал он.

Фриссон допрашивал его еще часа два, добиваясь подробностей. Наконец, протокол был составлен, и Фриссон отправил Карпо в камеру, а когда сержант вернулся, сказал ему, что будет утром в девять часов и что следовало бы покормить воров завтраком, но не выпускать до его прихода.

Разговаривая, Фриссон вынул брошку и перебрасывал ее из одной руки в другую.

— Хорошая штучка, — заметил сержант.

— Да, купил подарок дочке по случаю дня рождения, а из-за этих мерзавцев не смог поздравить ее. Будет мне дома нагоняй!

Портье гостиницы «Жорж» открыл дверь.

— Добрый вечер, господин Флеминг.

— Добрый вечер. Разрешите мой ключ.

Портье передал ему ключ от комнаты 417 и проводил взглядом до лифта. Он был доволен постояльцем. Вел тот себя тихо, большую часть дня проводил в городе. Женщин к себе не приглашал и не пьянствовал. Идеальный клиент. Аккуратно платил по счету, давал чаевые — не слишком мало и не слишком много. Знающий клиент. Если б кто-нибудь сказал ему, что тридцать минут назад на Флеминга напали два бандита, от которых тот с легкостью отбился, он бы не поверил. А это было так.

После нападения в парке Флеминг решил не заходить к Пьеру и Аннет. Он быстро направился к метро, на следующей станции пересел на другую линию и через две остановки вышел на улицу. На такси он доехал до Королевской площади, а потом опять на метро с пересадкой добрался до Северного вокзала, откуда пешком отправился в гостиницу. На переходах и в такси он убедился, что слежки за ним нет.

В номере он снял плащ и по привычке переложил содержимое карманов в пиджак. С удивлением рассматривал черную зажигалку, которую вынул из левого кармана плаща. Откуда она? Такой у него не было.

Флеминг посмотрел на часы — без четверти десять. В одиннадцать тридцать его будет ждать человек у входа в метро.

Он достал небольшой набор отверток и пинцетов и умелыми движениями разобрал зажигалку. Она состояла из двух частей: верхней, к которой прикреплялись механизм и бачок зажигалки, и нижней — занимавшей около половины корпуса. Осторожно отвернул винт. Через открытое дно он увидел миниатюрную электронную схему на транзисторах.

Собрав зажигалку, он стал составлять записку. Обдумывал каждую фразу, часто зачеркивая и заменяя слова, выражения, чтобы добиться максимальной ясности. Готовый текст переписал и зашифровал. Сжег черновик и спустил пепел в канализацию. Шифровку, написанную мелкими четкими цифрами на папиросной бумаге, он засунул в пачку папирос. Туда же положил зажигалку и несколько сигарет.

На улице опять было сухо и тепло. Он надел кепку и спустился вниз.

Доехал на такси до Оперы, а затем — на метро до нужной станции... Все спокойно. Слежки нет.

По дороге Флеминг снова обдумывал события вечера. Он последовательно рассмотрел все, что произошло с того момента, как он вышел из гостиницы, и до того, как покинул парк после неудавшегося нападения. Он уже решил, что дело было организовано «Черными рыцарями» по наводке Шредера. Надо было по ходу событий определить цель, которую преследовали нападающие. Где и когда подсунули ему зажигалку-радиоуказатель? Он не сомневался, что зажигалка служила тем признаком, по которому грабители нашли его. Но почему не использовали фотографии, которые Шредер сделал на корабле? Он, видимо, решил, что радио будет надежнее. Фотографии, сделанные на открытом воздухе, на солнце, не всегда соответствуют виду человека в вечернем освещении. Кроме того, подумал он, фотография могла остаться у бандитов, а это едва ли было на руку «рыцарям».

Вероятнее всего ему подсунули зажигалку на улице перед входом в ресторан. Раньше было бы опасно, так как он мог ее обнаружить. Шредер не мог подойти к нему, но он мог кому-то показать его. Подсунуть вещицу — дело нехитрое.

Выйдя из ресторана, он очень скоро обнаружил, что за ним идет какой-то рыжий, и поэтому был готов к защите. Удивляло его теперь, почему рыжий не стукнул его по голове? Видимо, были указания грабителям не причинять ему серьезных увечий. Рыжий даже не пытался схватить его за горло, а сразу через плечо полез во внутренний карман пиджака и тем самым дал возможность схватить его руку, перебросить детину через плечо.