Сейчас, продираясь сквозь толпы митингующего народа, Скиф и Дан-тист не могли реально разобраться в политической ситуации. Кто-то кри-чал: «Да здравствует Ташир! Да здравствует Басманджар! Смерть диктатору!», кто-то прямопротивоположное: «Свободу Басмангалею! В зиндан бунтовщиков!». И еще один лозунг: «Бей неверных!», звучал чаще других. На одной улочке Дантист и Скиф стали свидетелями того, как разъяренная толпа забивала камнями немолодую уже светловолосую женщину. Скиф ка-тал желваки на скулах, но с таким количеством противников даже ему было не справиться.

 Первое, что бросилось в глаза, когда они подошли к посольству России, отсутствие охраны. Ворота были закрыты, но двери распахнуты. Внутри все говорило о поспешном бегстве: мебель перевернута, канцелярские принадлежности разбросаны, вся оргтехника оставлена на месте. Бункер для измельченной бумаги был забит до верху – вся секретная документация уничтожалась таким образом, а ее, судя по всему, было немало. Не нужно было обходить все помещения, чтобы понять, что в здании посольства нет ни души.

 - Ну что? Это означает, что легальная эвакуация отпадает, – вымолвил потрясенный увиденным и пережитым за сегодняшний день, Дантист.

 - Значит, пойдем через горы, – невозмутимо пожал плечами Скиф.

 - Без снаряжения?

 - Добудем.

 Неожиданно между ними просвистел сюрикен и у входной двери раздался звук упавшего тела. Здоровенный бородатый темник конвульсивно бил нога-ми о мраморный пол и умирал, захлебываясь собственной кровью, пузырящейся из открытого рта и фонтанчиками брызжущей сквозь пальцы, при-жатые к рассеченному горлу.

 - Нам пора уходить, господа. Скоро здесь будет много посетителей. Двери посольства, как вы могли заметить, открыты для всех, желающих… поживиться.

 Произнесший эти слова человек выглядел более чем странно. Он выглядел просто нелепо: камуфляжная форма на его худом узкоплечем теле сидела совсем не по-военному – висела мешком; большой лысый череп был бледен до голубизны; глаза, спрятавшиеся за круглыми линзами очков, казались ма-ленькими и невыразительными. Судя по толщине линз, человек был сильно близорук, что, впрочем, не мешало ему виртуозно владеть японскими мета-тельными штуковинами. Он был очень похож на одного, некогда популярно-го питерского клоуна. Дантист, разглядывая незнакомца, почему-то мучительно пытался вспомнить фамилию этого клоуна.

 - Я ждал вас, ребята, - снова изрек метатель звездочек. – Разрешите представиться: полковник Васильев Василий Васильевич.

 «Мать твою! - мысленно воскликнул Дантист. – Сам Вася в кубе! Легендарный Чудак!», и спросил вслух:

 - А нам, я так полагаю, представляться не надо?

 Чудак качнул лысой головой и улыбнулся.

 - Как будем уходить? – спросил Скиф, глядя в окно – на улице перед воротами посольства собиралась толпа.

 - В здании имеется подземный ход, о котором я, - Чудак хохотнул, - совершенно случайно узнал… Прошу за мной.

 Они спустились на лифте на третий нижний уровень и, поблуждав в витиеватом переплетении подземных коридоров (к слову сказать, Чудак здесь прекрасно ориентировался), через потайной ход, замаскированный под сило-вой шкаф с нарисованным черепом, перешли в подземный тоннель, уходящий далеко во тьму. Через два с половиной часа они вышли из тоннеля и увидели реку. За рекой синели горы…

 Из донесения резидента ФАЭТ в Джамалтаре директору Федерального Агентства Эффективных Технологий.

 Гриф секретности: 0000

 «…Выполняя Вашу директиву, моей группой предотвращена расправа боевиков движения «Лиловые чалмы» над бывшим диктатором Джамалтара Басмангалеем. После проведения акции двое членов группы, спецагент Скиф и спецагент Дантист, не вышли на связь. Их поиски взял на себя ин-спектор ФАЭТ Чудак»

 Из донесения инспектора ФАЭТ директору Федерального Агентства Эффективных Техноло-гий.

 Гриф секретности: 0000

 «Тела спецагентов Скифа и Дантиста мною обнаружены в числе погибших боевиков движения «Лиловые чалмы» и опознаны. В связи со сложной политической ситуацией в Джамалтаре транспортировать груз 200 в Рос-сию не представляется возможным. Я принял решение кремировать тела на месте»

 - В Джамалтаре, конечно, было весело, - сказал Зинка. – Но и новое задание, уверяю, будет нескучным. Слушай инструктаж…

 Зинка объяснял Дантисту, что тому надлежит сделать. Дантист молча кивал головой, запоминая сказанное, и параллельно планировал свои действия. Новое имя, новая легенда, новая жизнь. Старую жизнь закончить легко: ни определенного места жительства, ни постоянной работы, ни каких либо связей и привязанностей – одно слово – бомж. Единственное что его отличало от представителя этой социальной группы – постоянный доход в виде ренты от ценных бумаг, оставленных ему в наследство «австралийской тетушкой».

 Новое имя ему понравилось: Александр Тихофф (именно так с двумя «Ф» в конце фамилии), магистр медицины из Дюссельдорфа. На фотографии он был в белом кожаном пиджаке, черной рубахе в мелкий белый горошек, шейный темно-малиновый платок придавал его облику некую пижонистость – Дантист уже не помнил когда он фотографировался в таком клоунском на-ряде. Это был не его стиль, его любимый цвет – черный. И кожа, обязательно кожа, но черная. Черный кожаный пиджак, черные кожаные брюки и черная водолазка. При его высокой худощавой фигуре это выглядело эффектно; глист в корсете, шутя, называли его коллеги. Однако в его картотеке было полно всяких разных фотографий…

 Зинка высадил его в центре города, возле входа в метро. Прежде, чем спуститься под землю, Дантист закурил и поглазел по сторонам. Город жил своей обычной жизнью, суетливой и непонятной. Мимо пробегали беспечные и озабоченные, веселые и грустные, окрыленные удачей и сломленные невзгодами, молодые и старые мужчины и женщины. Все они останутся до самой смерти теми, кем родились, а он, Дантист сейчас докурит сигарету и спустится в метро, а выйдет из него другим человеком, человеком с новым прошлым и неясным будущим.

 Рядом с Дантистом стоял уличный музыкант и играл на саксофоне, играл плохо и нудно. Дантист дослушал этюд до конца, достал из бумажника пяти-долларовую купюру и отдал ее музыканту, сказав при этом:

 - В ми-бемоле фальшивишь. - Щелчком отправил окурок в урну и, спустившись вниз на несколько ступенек, обернулся и добавил: - Да и в фа- диезе тоже.

 Высадив Дантиста, Зинка сразу поехал в аэропорт. В Москве его ждал Чудак и огромная куча нерешенных вопросов. Еще даже не до конца была проработана его личная легенда. Вояж по городам, где проводили «отпуск» его боевые друзья, а теперь еще и подчиненные, оторвал Зиновия от московских дел на целую неделю. Нужно было не просто встретиться с каждым из них, но еще и проверить на предмет возможной перевербовки. Зинка верил Скифу и Дантисту, как самому себе, но инструкция гласила, что, если агент находится без наблюдения более двух месяцев, он подлежит всесторонней проверке, и далее по тексту… А ведь ребята провели вне конторы не более двух месяцев, а более двух лет.

 Еще не поднявшись в самолет, Зинка по номеру места, написанного на авиабилете шариковой ручкой, понял, что сидеть придется в хвосте. Как выяснилось, это было не так уж и плохо. Прямо перед ним расположилась супружеская чета – задумчивого и угнетенного вида мужчина, молодая худосочная женщина, впрочем, довольно миловидная, но не настолько, чтобы ее глаза не выражали ничего, кроме презрения и огромной претензии ко всем окружающим ее мужчинам и ребенок лет шести с хитрыми маленькими глазка-ми. Этот ребенок оказался отвязным до безобразия, как сказал бы Дантист: бесбашенным. Сразу после посадки он стал канючить, что очень хочет пить и писать. Родители на его просьбы отреагировали странно: мужчина закрыл печальные глаза и сделал вид, что спит, женщина достала книжку в мягкой обложке и погрузилась в чтение, совершенно не реагируя на вопли сына. Малец поныл немного и стал вертеться в кресле, то, забираясь на него с ногами, то, спрыгивая вниз, то, болтая ногами и пиная впереди стоящее кресло. Зинка порадовался, что  не ему досталось место впереди малолетнего хулигана и что позади него тоже никто не сидит. Он откинул спинку кресла, насколько ему это позволила задняя переборка, и постарался уснуть. Уснул Зинка моментально, как пресловутый Штирлиц.