У Вошкулата затряслась распухшая губа.

 Макс встал и сообщил Вовану:

 - Мне пора.

 - А с этим что делать? – спросил Вован, кивнув на глотающего сле-зы Вошкулата. – В камеру?

 А действительно, что? Максу вдруг вспомнились просящие Верины глаза и прикосновение ее упругих, как у девушки, но больших, как у взрослой женщины горячих грудей к своей руке, когда она провожала его к Митькиному дому. Она специально прижималось ими к Максу, пытаясь вызвать в нем страсть или хотя бы желание. Желание было и очень сильное, но Макс сдержался…

 - Возьми подписку о невыезде, и пусть идет домой, к семье… Хотя, нет. Сейчас поедем к нему и реквизируем кассету и фотографии. А подельников его не трогай, пусть ни о чем не догадываются, нам спо-койней будет.

 - Слышал, нет, мудило? - сказал Вован Вошкулату. – Никому ни слова.

 Идя по коридору к выходу, Макс остановился у двери в комнату проведения допросов, она была распахнута, а в ее полутемной глуби-не два молоденьких курсанта школы милиции драили полы. Вода в ведре была бурой и пенистой, а на внутренней стороне двери на при-клеенном скотчем листе бумаге было написано: «Уходя, гасите»…

 От нечего делать Макс зашел в Альбинин салон. Он не знал, зачем туда забрел, просто ноги принесли. Двери салона были распахнуты настежь, но к верхнему косяку была подвешена табличка «ЗАКРЫ-ТО». Макс приподнял табличку над головой и вошел. Кондиционер не работал. Силиконовые бабы-манекены были лишены париков и верх-ней одежды, да и нижняя то была не на всех. Зал был пуст, но за пе-регородкой кто-то разговаривал. Мужчина и женщина.

 - Дорогая, я сам решу, чем тебе заниматься, - говорил мужчина. - Скажу, что здесь будет публичный дом, ты станешь директором бор-деля, маман, так сказать. Скажу, что здесь будет публичная библиоте-ка, будешь директором библиотеки.

 - Серж, милый, - отвечала женщина. – Ты пойми: место раскручен-ное. Вся Москва знает, что на этой улице, в этом доме салон «Альби-на».

 - Вот именно, «Альбина», а не Пелагея.

 - Я же не виновата, что меня так родители назвали.

 - Может быть я виноват?

 Запел сотовый.

 - Подожди, - сказал мужчина своей собеседнице и через несколько секунд возмущенно закричал в трубку: - Ты чем слушаешь, когда тебе шеф говорит: не надо? Я же ясно сказал: мне на хер не нужны эти ак-ции. Пусть их Мансур скупает, если денег девать некуда… Ну и что, что дешево?.. Что? Почем?! Конечно, покупай, придурок!.. Когда?.. Хо-рошо. Хорошо, буду… Через час… Хорошо, через полчаса… Все. Так на чем мы остановились? – Это, по-видимому, уже Пелагее.

 - На том, что меня зовут Пелагея, и что ты не хочешь оставлять профиль салона прежним, - с обидой в голосе сказала женщина.

 Макс со вздохом щелкнул резинкой от трусов по впалому силиконо-вому животу манекена и деликатно кашлянул.

 - А это еще что кто там? – зло проворчал Серж и вышел из-за пере-городки.

 Он оказался не таким, каким представлял его Макс, то есть - быко-ватым с толстыми и короткими пальцами веером. Мужчина имел вид вполне респектабельный. Был он высоким и худощавым, упакованным в дорогой костюм. Но лицо было неприятным. Хотя, издали его можно было назвать красивым. Но только издали и тогда, когда Серж мол-чал. Едва он раскрывал рот, вся его респектабельность мигом улету-чивалась.

 - Тебя что в школе читать не научили? – спросил он Макса тоном человека, привыкшего к подобному обращению с зависимыми от него людьми.

 Но Макс от него не зависел, более того, он никому не разрешал так разговаривать с собой, даже тем, от кого зависела его карьера. Впро-чем, те люди и не позволяли себе ничего подобного. Разве что Кара-чун…, но ему Макс иногда прощал кое-что. Потому что знал - полков-ничья грубость напускная, а внутри он добрый.

 - Или ты шибко… - Серж осекся на половине фразы, натолкнувшись на жесткий взгляд Макса.

 Из-за спины Сержа выглянуло лицо Пелагеи с азиатским разрезом глаз и пухлыми губами. Макс улыбнулся.

 - Здравствуйте, сударыня. Я зашел сюда в надежде встретиться с хозяйкой салона. Но… видимо, в ее жизни произошли какие-то пере-мены.

 - Да, - ответил за Пелагею Серж. – Альбина продала это салон мне. Теперь тут будет новая хозяйка, моя жена.

 - А вы знакомы с Альбиной? – Макс по-прежнему обращался к Пе-лагее, игнорируя Сержа.

 - К сожалению, нет, - ответила Пелагея и снизу вверх посмотрела на мужа.

 - Я хорошо знаю Альбину, - не унимался Серж.

 - Да, действительно, жаль, что вы не знаете Альбину, - продолжал Макс свой диалог с Пелагеей. – Вы могли бы стать подругами… Ну, что ж, простите, что оторвал от дел.

 Макс улыбнулся и галантно склонил голову. Направляясь к выходу, он думал о том, что этот хлыщ, наверняка, был одним из Альбининых поклонников, а, может быть, и спал с ней. По сердцу Макса царапнула ржавая игла ревности.

 - Черт знает что! – услышал он за спиной голос Сержа. – Ходят вся-кие мудаки! Как у себя дома.

 Макс резко обернулся и прищурился.

 - Я легко запоминаю внешность людей, - сказал он. - А вот ты…, юноша, напрягись и запомни меня. Запомнил? Молодец. Постарайся не попадаться мне на глаза. Ради своего же здоровья.

 Макс долго и бесцельно болтался по городским улицам и скверам. Делать было абсолютно нечего, идти некуда. Двое его друзей с семь-ями укатили в Италию, в Римини. Альбина наслаждалась жизнью в Лурпаке, а, может быть, где-нибудь еще. Макс присел на скамейку и, достав записную книжку, стал ее листать, отыскивая среди многих женских имен, телефонный номер той, с которой сейчас можно было встретиться и оттянуться по полной программе. Позвонить, догово-риться о встрече и, по возможности скорее заняться сексом. И не по-тому, что ему этого так сильно хотелось, а для того чтобы заполнить вынужденную паузу, убить время. Потом можно было посидеть в ка-ком-либо баре, сходить на дискотеку или просто погулять, разговари-вая о разных пустяках и не о чем. А потом купить чего-нибудь съестно-го и горячительного и забуриться в его холостяцкую квартиру. До утра.

 Вдруг Макс осознал, что смотрит в записную книжку, не видя имен, и машинально листает страницы. Больше всего он хотел бы сейчас вызвать абонента, номер телефона которого ему не нужно искать в своей книжке. Вызвать и услышать протяжное: «Ало-о-у», а потом, улыбаясь долго слушать Альбинин речитатив и представлять себе, как она раскачивается, сидя на низком пуфике, закрыв глаза и обли-зывая губы. Не отключая телефона и не прерывая ее монолог, поспе-шить к ней и позвонить в дверь. Альбина подойдет, разгоряченная, в халатике на голое тело, откроет и, как сомнамбула, пойдет в спальню, не переставая говорить. Сумасшедшая… Сумасшедшая Машка! Они упадут на ее шикарную итальянскую кровать и сольются в экстазе, за-быв обо всем на свете. Они долго будут любить друг друга. Очень долго. Так долго, как в дни их первой встречи после детской разлуки.

 Макс вынул телефон из футляра, пристегнутого к поясу и он, вдруг, заиграл знакомую мелодию.

 - Машка?!

 - Здравствуй, Максим.

 - Здравствуй, Машка! Где ты?

 - В Лурпаке, я же тебе говорила.

 - Машка, я…. – «Черт, в горле пересохло!» – Я…соскучился по те-бе, Машка. Я…думаю о тебе. Постоянно думаю. Я…, - «Черт, черт! Почему я не могу сказать этого слова?» – Может быть, ты вернешься, Машка? Мне без тебя хреново.

 - Мне тоже… очень хреново.

 - Так в чем дело? Возвращайся.

 - Не могу.

 - Почему?

 Молчание. Максу послышалось, что Альбина плачет.

 - Машка!

 - Я замуж выхожу, Максим… Я не вернусь. Никогда.

 - Машка! – Максу вдруг сделалось холодно. – Ты хорошо подума-ла?

 - Да, Максим. У меня было время подумать.

 - Кто он?

 - Он хороший. Он хочет детей. Он меня любит.

 «Я тоже», - хотел сказать Макс, но подавился этими словами. Они застряли в его горле, как плохо разжеванный кусок. Я тоже? А что он тоже? Тоже хороший? Или тоже, как и тот, неизвестный Максу, Альби-нин жених, хочет детей? Макс опять обошел слово «любит». Он боял-ся этого слова?.. Да боялся. Он даже мысленно никогда не произно-сил его. Почему?.. Может, ему пора к психоаналитику?..