За воротами, как только стены города остались позади, он уступил первенство Петру.

4

Теперь все приноравливались к шагу апостола.

Еще час шли по дороге, когда навстречу им появились двое друзей. Запыхавшись, один

из них сказал:

— Мы ждем уже несколько часов! Думали, вас взяли!

Сила отвел его в сторону:

— Петр с женой выбились из сил. Попроси, чтобы подогнали повозку.

Один из друзей остался с ними, другой побежал вперед.

Подъехал крытый экипаж. Сила помог забраться в него Петру с женой, и сам

последовал за ними. Плечи ныли. Он сбросил тяжелую поклажу и откинулся назад, обхватив

себя руками. Тронулись. Быстрый перестук копыт успокаивал его издерганные нервы. Петр

с женой в безопасности — хотя бы ненадолго. Сначала римляне будут обыскивать город. А

они тем временем успеют добраться до Остии, а там втроем сядут на первый же корабль, выходящий из гавани. Куда дальше — одному Богу известно.

Петра, похоже, что-то беспокоило. Жена взяла его за руку.

— Что с тобой, Петр?

— Что-то не то происходит…

Озабоченный, Сила подался вперед:

— Тебе плохо? — Неужели поспешное ночное бегство оказалось почтенному апостолу

не по силам?

— Нет, но нам надо остановиться.

Не успел Сила запротестовать, как подала голос жена Петра: — Но, муж мой…

Петр взглянул на Силу:

— Как скажешь, — Сила выглянул из повозки, чтобы подать сигнал вознице.

Жена Петра ухватилась за него:

— Сила, не надо! Прошу тебя! Если Петра схватят, ты же знаешь, что они сделают!

Петр притянул ее к себе, крепко обнял.

— Бог не дал нам духа боязни, родная. А ведь именно этот дух гонит нас сейчас в

темноту.

Сила ударил кулаком но стене повозки. Затем высунулся наружу и прокричал вознице, чтобы тот остановился. Повозка дернулась, несколько раз подскочила и встала на обочине

дороги. Сопровождаемый рыданиями жены, Петр спустился на землю. Сила за ним. Лошади

фыркали и беспокойно перебирали ногами. Сила пожал плечами в ответ на вопросительный

взгляд возницы и продолжал следить глазами за Петром. Тот сошел с дороги.

Из повозки выбралась его жена.

— Иди к нему, Сила. Поговори с ним! Пожалуйста… Он нужен Церкви.

Сила подошел к кромке поля и стал наблюдать за другом. Зачем Петр медлит? Что он

здесь забыл?

Старый апостол стоял в лунном свете посреди поля и молился. По крайней мере, так

казалось Силе, пока Петр не замер, слегка наклонив голову, как будто прислушиваясь.

Сколько раз за долгие годы Сила видел это знакомое движение, когда кто-нибудь говорил с

Петром! Сила придвинулся ближе. На долю секунды что-то слабо мелькнуло в лунном свете.

Все его нервы напряглись. Он понял. Петр не один. С ним Господь.

Петр склонил голову и заговорил. Сила расслышал его слова так ясно, как будто стоял

бок о бок со старым рыбаком.

— Да, Господи.

Петр повернулся, и Сила, дрожа, подошел к нему.

— Что будем делать?

— Я должен вернуться в Рим.

Сила видел: все планы спасти Петра рушатся.

— Если вернешься, то там и погибнешь.

Господи, только не он!

5

— Да. Я умру в Риме. Как Павел.

Глаза Силы наполнились слезами. Господи, они оба должны умереть?

— Нам нужен твой голос, Петр.

— Мой голос? — апостол покачал головой.

Сила знал: отговаривать Петра, если ему что-то велел Господь, не стоит.

— Пусть будет, как Богу угодно, Петр. Хорошо, мы вернемся в Рим.

— Нет. Я вернусь. Ты — останешься.

Сила почувствовал, как от лица его отхлынула кровь.

— Я не собираюсь спасать свою шкуру, когда моим лучшим друзьям грозит смерть! — у него сорвался голос.

Петр положил руку ему на плечо:

— Разве это твоя жизнь. Сила? Мы принадлежим Господу. Бог призвал меня вернуться

в Рим. А тебе Он скажет, что делать, когда придет время.

— Я не пущу тебя одного!

— А я не один. Господь со мной. Что бы ни случилось, мой друг, мы одно во Христе

Иисусе. Любящим Господа, призванным по Его изволению, все содействует ко благу.

— А если тебя распнут на кресте?

Петр покачал головой.

— Я недостоин умереть тою же смертью, что сам Господь.

— Они пойдут на все, чтобы сломить тебя Петр. Ты же знаешь!

— Знаю, Сила. Иисус давным-давно мне сказал, какой смертью я умру. Ты должен

молиться за меня, мой друг. Молись, чтобы мне хватило твердости до конца. — Сила открыл

было рот, чтобы заспорить, но Петр поднял руку. — Хватит, Сила. Друг, не наше дело — сомневаться в Божьем промысле. Наше дело — его исполнять. Я должен идти туда, куда

ведет Бог.

— Я не оставлю тебя, Петр. — Сила изо всех сил старался, чтобы голос не дрогнул. — Перед Богом клянусь.

— Я когда-то тоже так клялся. — В глазах Петра блеснули слезы. — И не сдержал

клятву.

Петр приказал развернуть повозку. Жена настояла, что поедет с ним.

— Куда ты пойдешь, туда и я пойду.

Петр подсадил ее в повозку и уселся рядом с ней.

Сила не собирался оставаться и полез было за ними. Петр сунул ему в руки мешок со

свитками. Под тяжестью мешка Сила потерял равновесие, оступился. Свитки в чехлах

раскатились по дороге. Сила бросился их подбирать, а Петр тем временем быстро захлопнул

дверь экипажа. Стукнул кулаком по стене повозки. Возница стегнул лошадей.

— Подождите!

Петр бросил на него прощальный взгляд.

— Да благословит тебя Господь и сохранит тебя. Да призрит на тебя Господь и даст

тебе мир!

Сила лихорадочно хватал свитки, заталкивал их в мешок.

— Подождите!

Перекинув мешок через плечо, Сила рванулся за повозкой. Почти догнал, протянул

руку, чтобы ухватиться, но тут возница издал резкий крик и щелкнул кнутом. Лошади

понеслись галопом, а Сила остался позади, задыхаясь от пыли.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Сила сидел за рабочим столом. В душе раздавался немой крик: «Почему?!» Мечты

рухнули, осталось только горе и ощущение, что все пропало. Сжимая кулаки, он пытался

унять дрожь. Ему не хватало духу смешать чернила или взяться за перо: боялся испортить

6

новый папирус. Он медленно сделал глубокий вдох, но и это не помогло справиться с бурей

чувств.

— Господи, ну почему все непременно должно было закончиться именно так? — Облокотившись на стол, Сила закрыл лицо руками. Из памяти не выходили жуткие картины.

Как кричала жена Петра.

Как связанный Петр, не могущий сдвинуться с места, с мукой взывал к ней: «Помни

Господа! Помни Господа!»

Как глумилась римская чернь над большим рыбаком из Галилеи.

Сила застонал. О Господи. Даже лишись я зрения, все равно бы слышал, как лютует

враг рода человеческого там, на арене. Эта ненасытная жажда крови! Он истребляет людей, а

они помогают ему своими руками!

Его пронзило другое воспоминание. Перед глазами снова встало распятие Христа. Сам

Сила тогда не был уверен, что Иисус — и вправду Мессия, и все равно испытывал

отвращение при виде жестокости иудеев, радовавшихся смерти своего соплеменника. Как

могли они так сильно ненавидеть одного из своих же — чтобы стоять и насмехаться над ним, висящим на кресте, избитым до неузнаваемости? Ухмылялись, выкрикивали

пренебрежительно: «Других спасал, а себя не может спасти!»

Теперь Сила пытался сквозь этот мир проникнуть взором в мир иной, как Стефан, когда

члены Синедриона побивали его камнями за воротами Иерусалима. Но видел одну только

тьму человеческую, только торжество зла. Я устал, Господи. Устал жить. Замучены все

апостолы, кроме Иоанна. Остался ли на свете еще хоть кто-нибудь из тех, кто знал Тебя в

лицо?

Господи, умоляю, забери меня домой. Не оставляй меня здесь, среди этого сброда. Хочу

домой, к Тебе.

Глаза жгло, он зажал уши трясущимися руками.

— Прости меня, Господи. Прости. Мне страшно. Признаюсь честно. Я очень боюсь. Не