Товарищи и граждане, с уверенностью могу вам сказать сегодня, что в жестоком убийстве замешен кто-то иной — жестокосердный и алчный, тёмный элемент и расчётливый изувер. Давайте подумаем вместе. Где Тузик мог умыкнуть кусок мяса? Этот вопрос волновал многие года самые глубокие умы нашей и прошедшей современности. Поповский холодильник «ЗИЛ» второй год был сдан в ремонтную мастерскую. Холодильник «Стинол», заполненный колбасами — подарками прихожан, стоял довольно высоко, на специальном постаменте. Тузику добраться до дверок архиневозможно и сугубо трудно. Речь идёт о мясе напрямую. Вполне возможно, никакого мяса не было у батюшки, а человек, который захотел его оболгать, подорвав авторитет отца Власия, приврал форменным и натуральным образом. Вполне вероятно, что Тузик, неведомо как попавший в кухню, слямзил кусок севрюжатины. Если верить статистики, которая знает всё, и упрямо утверждает, что к тому эпохальному времени основные запасы севрюги в торговой сети Лупоглазово окончательно съедены. Если что и придерживалось в холодильных камерах, то только для особых персон и непредвиденных событий, которые вполне могут произойти, как происходят весна и зима в том регионе. Могли придержать эту рыбку для сановной персоны, у которой от хека колики открываются в разных внутренних органах и даже в суставах начинается ломота. Вероятно, от избытка фосфора. Получается, что ни мяса, ни рыбы Тузику не пришлось вкусить. За что же он пострадал, лишившись короткой жизни. Конечно, с мёртвыми тузиками хлопот немного. Не нуждаются в ошейниках. Им не нужны конуры. И совсем не требуют себе цепей, как пролетариат, который их постоянно теряет. Мёртвые Тузики не лают и не воют при ясной луне, когда служитель поздненько возвращается со своего места работы.

И всё же мясо! Интуиция, а точнее сказать, дедукция позволяют сказать, что батюшка обнаружил недостачу мясца. Как обычно, учинил спрос с матушки. С кого же ещё? Не себя же допрашивать.

— Где полтуши бычатины, Ольга? Экономить разучилась? Мы могли бы этим мясом питаться до самого Морковкиного заговенья.

Ольга страшно взволновалась и творчески задумалась. Кто мог стрескать столько прекрасной бычатины из Аргентины или Англии. Сама-то попесса вегетарианка. Об этом говорят её письма в газету «Светлый глас». За беспорочную жизнь попадьица Ольга откушала на празднике по случаю реставрации большого колокола 23, 8 грамма краковской колбасы. Она ошиблась. Думала, что эта колбаска состоит из сои, а оказалось, что кто-то нечаянно бухнул в бак кило мяса. После этого казуса ей сделали дважды переливание желудка и промывание внутренних кишок.

О строгом дознании услышала краем своего уха кухарка. Именно очаровательная девица с двумя высшими кулинарными образованиями и рассказала пономарю, имевшего дело с верёвками. Медлить нельзя. Этот зверь лишил Тузика радостной жизни, скрывая следы наглого преступления. Кухарка, тем временем, несмотря на два свои высшие образования, собрав кости на городской свалке, бросает их под крыльцо поповского дома, где у Тузика была спальня.

Вот и получается, что бедная собачушка украла и стрескала такое огромное количество мяса. Настоящие преступники, крадущие мясо и иные продукты питания, остаются безнаказанными. Они умело подтасовывают факты, убеждают попов и других граждан о преступности собачьего рода. Убеждают и нас в жестокости служителей культа. Так было, так есть и так будет в этом мире, пока живы пономари и кухарки.

Вы спросите насчёт морали. Я — не знаю. Придумайте сами. Если вы решите, что нынешние звонари не воруют ни у кого продукты или что иное, не вводят в заблуждение нас, описывая на дощечках злодеяния честных граждан, вполне так может быть. И возможно, дети бывших звонарей уже выучились и выдвинулись, и звонить на колокольни посылают других.

Абраменко ехал из дома, а Адаменко был в командировке, возвращался домой. Встретились и познакомились. Обрадовались, разговорились. Почём колбаса, есть ли напряжение со стиральным порошком, завозят ли зубные щетки из Саудовской Аравии? Дед Адаменко приехал в Сибирь и остался, так как понравилось ему на Алтае землю пахать.

Абраменко звали Миколой. Адаменко — Николаем.

— Чего вы там бузите у себя, земляк? — спросил у сибиряка Абраменко.

— Мы дак не бузим. Постукали шахтёры касками на мосту и до куреней.

— На рельсах чего сидели? Мода такая у вас? Президент завещал на рельсах спать в тупике?

— Мы сидели не в тупике, — сказал Николай, почёсывая толстенную шею. — Работать надо, землю пахать, а запасных частей нет. Я — не шахтёр. А ты из профсоюза?

— У нас нехватка колбасы из-за ваших москалей. Всё сало скупили на рынках ваши.

— У нас в селе тоже проблемы, но мы не делаем скороспелых выводов. Доктора ваши и поели всю докторскую. Американское сало не нравится?

— Мы в НАТО не из-за сала вступаем. Колбаса у нас лучшая в Европе. Мы ей вам больше не дадим. И на газ менять не станем.

— И так за газ не платите, который год. Салом вашим вся Москва завалена. Можете не присылать. Шлите своим друганам ковбоям в Белый курень. Газ вам не станем перекрывать. Пользуйтесь нашей добротой.

— На чего намекаете пан Николай? Если человек не желает на своей мове балакать, так пусть едет в Шевченко или в Новосибирск. Мы не держим и попов ваших. …Што Крым? Подарил Никита Сергеевич. Он и ваши города Уральск, Оренбург, Зыряновск, Лениногорск, Павлодар, Усть-Каменогорск подарил казахам. А за Байконур с вас аренду трясут. Вы требуйте аренду за все алтайские и другие города.

— Кушайте, Микола грибы, вот мёд свежий. Чистый.

— Уверены? Я читал, что у вас сделали помойку…

— Какую? — удивился Николай Адаменко.

— Радиоактивных отходов. Знать бы надо. Молчите себе и молчите, а помойки делают. Поэтому и дети у вас в Горняке рожаются жёлтыми. Грязный мёд и грибы надо проверить…

— Шо? — удивился Николай и в нём проснулись прадед вместе с дедом. — Як вы так могите гуторить, пан Микола? У нас Чернобыли тыщу лет как не бывало. А дети рождаются нормальными. Это потом они от мутной воды желтеют. Их, скажу по секрету, в пиве закаливают. А у вас жеребёнки с шестью ножками скачут.

— То селекция называется, чтоб окороков було поболе.

— Вы мне мозги не пудрите. Дети наши вам не нравятся. Ковбасы не дадут, а мы бесплатного газу теперь не дадим. Из принципа. Соседям белорусам сольём весь. …То присоединяются, то отсоединяются. Не будет второй Переяславской рады. Помяните меня. Триста рокив вместе лямку тянули, воевали, ГЭСы строили, а теперь раздружились. Помойка. Нам за неё компьютерами, платят и жвачкой. А вам чем заплатили за отключку нашего газа до Европы? Не знаете. Ваши паны не думают о ваших чубах. Вот и трещат они. — В купе стояла вагонная тишина. «Отделились, в НАТО вступят, — думал Николай. — Может быть, тогда и у нас будут отличные дороги, тогда и бензин подешевеет. Яблоки у нас есть, виноград для вина есть, картошку будем оберегать от жуков засланных. Склады построим хорошие, чтобы ничего не гнило. Ни за нас, ни за вас никто не станет работать».

Поезд шёл уверенно, разрывая ночь светом и мокрыми от дождя вагонами. За поездом струились стальные рельсы. Они были так параллельны, что не пересекались ни за какие коврижки. В вагоне за одним столом сидели два человека и грустно думали о тех событиях, что ожидают их впереди.

— Давайте, пан Микола, выпьем за нашего Гоголя. Хороший был человек и чудесный певец земли нашей, — предложил один попутчик, наливая другому в его командировочный стакан водку.

— Я — не возражаю, товарищ Николай. — Улыбнулся Абраменко. — За пана Гоголя грех не выпить.

— Скажите мне — это жилконтора? Как зачем? Хочу узнать, когда в квартире наступит сносная для жизни климатическая погода. Я — не любопытный. Я — замерзающий. Что? Плохо слышно ответ ваш. В апреле. Сам знаю. Плачу за отопление круглый год. Каждый месяц. Такая привычка осталась ещё с застойного периода оплачивать ваши услуги, стоимость который поднимается каждую неделю, а в квартире холодрыга. Знаю и что на улице всё ещё зима. Трубы отопления холодней, чем летом. А должны быть тёплыми. Кто мне это сказал, кто так нагловато наврал? Все говорят. …Мазут плохой привезли. Уголь как пыль из Сахары. Форсунки забиваются. Колосники не того размера. Ставьте нужного размера. Покупайте уголь хороший по размерам форсунок. Я не знаю где нужно искать хороший уголь. Это ваше дело. Моё дело жить в тепле и платить за надлежащую услугу. У меня даже цветы замёрзли. Аквариум льдом покрылся. Это убытки и дискомфорт дичайший. Предлагаете судиться с вашей отопительной конторой. Вы два раза закрывались, а таблетки от простуды вместо каши ем. У нас с котом грипп хронический. …У вас получку задерживают каждый день. У меня пенсия микроскопичная. Вы говорите, что все страдают. Даже любимые олигархи. Вот не стану вам платить за это безобразие ваше. В договоре у вас не сказано, что будет тепло в январе и марте. Не сказано и что вода будет подаваться питьевая, а не мутножелтая, как яблочный сок. …Подписал. Читал вроде. Читал. У вас другой договор. А у меня — старый. По старому живу. Кто за меня расписался? Сосед. У него своё отопление — дровяное. Жаловаться на вас некому? А как жить? Зачем вы так мерзко работаете? Почему в трубы не заливаете горячую воду? Не спросили. У кого? У меня? …Вот и поговорили. Отзывчивые люди. Их пожалеть надо. При такой зарплате они ходят на свою холодную работу. Дожить бы до весны и отогреться. Рыбок жалко. Не привыкли к подлёдной жизни. Внук приедет, расстроится.