Если кто-то давно, в детстве говорил об отце нехорошее, то Иван бросался на обидчика, колотя сильными кулачками. Теперь не защищает его . На одной фотокарточке нарисовал незнакомому лётчику усы. Мама обиделась. Иван больше не портит снимков. Что теперь? Пусть лежат, как открытки с видами природы.

Отец бы мог прислать ко дню рождения письмо и немного денег на покупку велосипеда. Почти у всех мальчишек и у некоторых девчонок были в то лето лёгкие дамские велосипеды с разноцветными сетками на задних колёсах. И хотя Ваня никогда ничего ни у кого не просил, ему разрешали друзья прокатиться, но не дальше «двух столбов».

В пятом классе Ваня и его приятель Гена Попцов прочитали интересные книги – «Кондуит и Швамбрания», «Тимур и его команда», «Комендант снежной крепости» и решили организовать отряд «неуловимых разведчиков». Они соорудили из старых досок штаб за сараем. Отряд начал увеличиваться. Пришлось строить штаб побольше.

Иван не знал чем занять разведчиков. Помогать старикам, как делала команда Тимура, дети не хотели. Раскапывать курган им пришлось втроём. Курган был большим, солнце палило жутко, а работа двигалась медленно. Бросили раскопки. Хотели жить на берегу озера настоящими робинзонами. Сделали землянку, начали собирать заячью капусту, ловить рыбу. Рыба не желала ловиться. Ели корни камыша. Когда кончился хлеб и сахар, неуловимые разведчики исчезли в лесу, и к вечернему костру не пришли. Иван сидел у огня и ждал, когда остынет уха. Верный друг Гена сказал, что не стоит никого ждать, никто не придёт, потому что все ушли домой. В тот день они сплели из прутьев шелюги три больших мордушки и поймали много карасей. Ночью у землянки остановился жёлтый, как жуланчик, милицейский мотоцикл.

Их предали. Знакомый милиционер дядя Ваня Видин попробовал уху, крякнул и приказал собираться домой, так как родители беспокоятся. В стороне стоял Генка Маркин и карябал цыпки на ноге. «Нас отпустили, – говорили друзья. – На пять дней. Мы должны сами добывать еду, – горячился Иван. – Построили землянку. Не протекает».

Давно это было. Он забывал товарищей по отряду. Отвечал на редкие письма неохотно и лениво. А что писать? О жизни на чужой квартире, об учёбе в новой школе. Будет ли им это интересно? Иван допил водку, и начал выгребать золу из печи. Настроение изменилось. Школьные неурядицы уменьшились. Тесная сторожка стала больше и светлей. Дрова, облитые бензином, разгорались быстро. Теперь пора уйти в сторону груды кирпичей, чтобы не встретиться с матерью.

Иван научился снаряжать, пахнущие горелым порохом, гильзы, так как покупка пачки патронов стоила не дёшево. Сделал приспособление для выколачивания старых пробитых капсюлей, изготовил мерку для пороха. Иногда за ночь приходилось делать пять-шесть выстрелов. Часто готовил уроки в конторке и дремал на лавке за печкой, беспокоясь за маму. Утром шёл на уроки невыспавшийся, усталый. Отвечал невпопад, не усваивал новый материал.

Дымный порох делал, используя калийную селитру, серу и берёзовый уголь. Уроки химии. Серу принёс Сергей, а удобрение, которое растворяли и поливали футбольное поле, чтобы лучше росла трава, оказалась тем самым недостающим компонентом пороха. Колонистам из книги «Таинственный остров» было намного труднее.

Заводской бездымный порох экономичней и эффективней. Банки пороха «Сокол» хватало на четыре месяца. Отдельно Иван заряжал патроны рисом и солью, но несколько патронов были наполнены свинцовыми шариками. Иван и Сергей на электрической плитке переплавляли свинец из аккумуляторных банок, которые находили на свалке. Выливали расплавленный свинец в металлическую форму, потом рубили пластину на кусочки и сковородкой раскатывали картечь.

Бабкин остановился, когда сошли с крыльца. Заглянул в, утопленные под редкими кустистыми бровями, глаза. Волнение и трусливый холодок в животе притуплялись, но не проходили.

– Я не рассмотрел удостоверение. Как вас звать? …Анатолий Дмитриевич, я могу задать вопросы? …Вы меня увезёте, но нужно сообщить маме. Как бы забрать учебники. Я тут рядом в раздевалке живу. – Иван указал в сторону забора хоккейной коробки, за которым заснеженным кораблём возвышалась строящаяся трибуна стадиона.

– Учебники ваши возьмёт Крохин. Маму не стоит беспокоить, надолго не задержу? …Доберёшься трамваем, – ответил следователь. «Знают всё. Собрали сведения. Выходит, я совершил опасный проступок, если серьёзный человек приехал, чтобы арестовать меня».

– Я читал, что при допросе несовершеннолетних должен присутствовать учитель или родители. Пригласите пионервожатую.

– Допроса не будет. Просто напишите всё, как было…

– Как было, вам уже сообщили. Хотя я не понимаю что же «было»? О чём писать объяснение? могу здесь, в школе, чтобы не отвлекать вас. …Откуда знаю. Мама работала в системе МГБ, потом МВД. Читал журналы «Советская милиция» и «Пограничник».

– Такой порядок, – недовольно сказал Анатолий Дмитриевич, открывая дверцу автомобиля толстыми короткими пальцами с плоскими жёлтыми ногтями. Иван хотел сказать, что происходит нарушение закона, но решил помолчать. Зачем дразнить гусей? Так говорила бабушка. Нужно понять, зачем понадобился.

– …Я представляю большой интерес? И вы думаете, через меня, как считает, вероятно, директор школы, выйдите на кого-то ещё, кто ведёт подрывную работу. Он ошибся. Сразу скажу, что я не состою ни в каких подпольных кружках или группах. Это легко проверить вам. Если по такому пустяку вас посылают разбираться, значит, в городе есть и другие «нарушители», похожие на меня. Я – сказал то, что думаю. Обосновал. Все так думают. Разве это подрыв устоев государства? Законов я не нарушал. К свержению строя не призывал. …Мне нужно делать уроки, заготовить дрова для мамы. Она каждую ночь охраняет этот объект. Вы это тоже, знаете? …Вы отрабатываете пустую версию. Проверять нужно, но не тратьте время. Некогда мне играть в подпольщиков, поймите, – следователь резко прикрыл дверцу, зло смотрел перед собой. Ивану показалось, что хочет его ударить. Бабкин сделал шаг в сторону от машины, из выхлопной трубы закручивался поросячьим хвостиком, серый дымок. – Честное слово. Директор с первых дней возненавидел меня за то, что я пришёл на линейку в шароварах. А потом история с наконечником…

– Вы начитались плохих книг. Поехали, – зазвенел звонок с урока. Мужчина передёрнул покатыми плечами.

– Плохих книг государство не может выпускать. Агитацией не занимался. Моё бытие определило моё сознание. Отпустите, мама будет волноваться. Если вам нужен образец почерка, возьмите тетрадку. Я принесу сейчас. Может быть, вам нужна моя фотокарточка? …Вам поступил сигнал и вы должны отреагировать. Только не могу понять в чём моя вина?

Восьмой «Б» едет на природу.

Трамвайный краснобокий вагон раскачивался на неровных рельсах. Мягко погромыхивая, медленно подкатывал к конечной остановке. Большой город кончился занавоженной деревней. Можно предположить, что узкоуличная, невзрачная деревушка и родила его – огромного, статного красавца с широкими, сверкающими проспектами и зелёными от обрубышей-тополей бульварами. Этот трамвай, – посланец города. Он кажется инородным телом, пугающим стуком колёс жителей, которые не могут привыкнуть к его появлению. Он важно проходит мимо домиков, отражается в волнистых зеленоватых стёклах маленьких окон. Трамвай – это одолжение, это подарок, доставляемый на праздник бедному родственнику от богатого.

Группа подростков в яркоцветных куртках, столпившись у выхода, тревожно загомонила.

– Где Петров? Кто видел Петрова? Ничего нельзя поручить!

– Я видел Генку, – привлёк к себе внимание одноклассников степенный подросток в туристской штормовке защитного цвета.

– Говори, – протиснулся к широколицему курносому Юрику Волкову физорг восьмого «Б» Стасик Дуднев. – Он обещал взять волейбол…