— И я, — присоединился к ним рабочий Сергей Бесперстов.

Сразу же начали готовиться к штурму Улахан-Хана. Баркасы связали все вместе толстыми канатами. Файнштейн, Коненкин, Хабардин и Бесперстов привязались к скамейкам баркасов и взяли весла.

Узнав о том, что люди, приплывшие на парусных баркасах, хотят вплавь пройти через Улахан-Хан, местные жители стали собираться на высоких берегах каменного ущелья. Среди них был шаман — высокий седой старик в шубе. В руке он держал бубен. Увидев, что геологи не намерены изменить своего решения, шаман заметался, завертелся на месте, завыл, загикал, заухал исступленным, нечеловеческим голосом. Полы его тяжелой шубы, как крылья большой птицы, разлетались в стороны. Якуты испуганно попадали на землю, застонали, закрыли лица руками. А шаман волховал, бесновался, бил в бубен, кричал что-то гортанным голосом.

Тайна сибирской платформы p0143.png

— Руби канат, а то и вправду застращает, черт гривастый! — весело крикнул с баркаса Алексей Коненкин.

Неожиданно шум на берегу прекратился. Подняв голову, Григорий увидел, что к шаману, опираясь на палку, медленно приближается старый Илья. Заметив его, шаман замолчал, но все еще продолжал по инерции топтаться на месте и трясти бубен.

Подойдя к шаману, Илья замахнулся палкой, и грозный еще минуту назад колдун испуганно вскрикнул, уронил бубен, скинул шубу и бросился бежать. Старый Илья повернулся к баркасам и приветливо помахал рукой.

Эта неожиданная «помощь» словно придала геологам новые силы. Григорий дал знак рубить канаты. Баркасы вышли из бухточки и, сразу же попав в стремительное течение, неудержимо понеслись вперед.

Ущелье делалось все темнее и уже. Всклокоченная вода билась в каменных тисках. Отдаленный рокот Улахан-Хана превратился в яростный рев.

Казалось, все вокруг — мрачная тайга, свинцовое небо — ревет вместе с порогом. Ад, настоящий ад, каким только может представить его самое богатое воображение, раскрывался впереди. Недаром якуты считали Улахан-Хан воротами подземного царства.

От неумолчного шума и гуденья ломило в висках, кружилась голова, замирало сердце. Передний баркас на секунду застыл над пропастью и тут же скрылся в седой кипени. Громыхающим огнем засверкали брызги, шипя и взвизгивая, закувыркалась, запрыгала тайга, небо перевернулось, упало в волны, и все бешено завертелось, заклубилось.

— Навались!

— А-а-а!..

— Греби влево!..

И сразу стало тихо, спокойно. Только бесновавшийся сзади Улахан-Хан напоминал о пережитых минутах.

Тайна сибирской платформы p0144.png

…Три раза вставало над баркасами солнце, и три раза ложился за кормой серебристый лунный след. На четвертый день плавания все увидели на правом берегу реки одинокий покосившийся домик.

Вместе с рабочим Сергеем Бесперстовым Григорий поднялся по откосу. Жалобно скрипнула дверь. Тихо, пусто, пахнет нежилым. На стене висит ветхая сеть, в углу валяются ржавые консервные банки.

Из чулана Бесперстов принес рваное женское платье и несколько длинных полос стекла. Значит, старый Илья был прав — у таинственной «рыбачки», которая жила в этом доме, а теперь пропала неизвестно куда, был алмаз. Она резала им стекло.

И неспроста поется в «олонхо» о сверкающем чудо-камне. Безусловно, жители этих мест находили отдельные кристаллы алмаза. Значит, где-то совсем рядом лежат богатые россыпи драгоценного минерала.

С рабочим Бесперстовым на легкой резиновой лодке Файнштейн двинулся дальше, вниз по Вилюю. Он решил исследовать берега реки и выделить наиболее перспективные участки для детального обследования. Остальная часть отряда должна была оставаться на месте и ждать подхода каравана оленей, который вез рентгеновское оборудование и приборы. С приходом каравана отряд должен был тронуться по следам Файнштейна и производить опробование выделенных им участков.

Григорий шел по берегу налегке. В руке — длинный геологический молоток, за плечами — пустой рюкзак для образцов пород. Работа геолога-поисковика нелегка: каждое встречающееся по дороге обнажение коренных пород нужно подробно описать и отбить молотком образец. Кроме того, почти непрерывно приходится брать пробы рыхлых пород, промывать в миске пески и речную гальку. Потом по этим пробам будет составлена карта, по которой можно будет оценить возможную алмазоносность исследованного района.

К вечеру, сгибаясь под тяжестью рюкзака, Григорий выходил на заранее назначенное место встречи. Бесперстов уже ждал его. Быстро варили ужин, пили чай и залезали в спальные мешки.

Глядя на темное звездное небо, Файнштейн вспомнил старого якута, его внука Васю, певучее «олонхо». Сверкающий камень-счастье, найденный охотником Уйбааном в тайге, не выходил у Григория из головы.

В конце лета, наметив несколько десятков участков для детального обследования, Файнштейн вышел к селу Сунтар. Здесь его ждала радиограмма из села Крестяха, находившегося в ста километрах от Сунтара выше по Вилюю, куда вышла к тому времени остальная часть отряда. Текст условной радиограммы был короток: «Пропал олень. Срочно выезжайте».

Файнштейн забыл сначала, что слова «пропал олень» соответствуют словам «нашли алмаз», и послал ответ: «Купите нового». И только потом до него стал доходить смысл первой телеграммы. Все еще не веря, Григорий снова вызвал по радио Крестях, прося дать подтверждение «смерти оленя».

На этот раз текст радиограммы не вызывал никаких сомнений: «Олень сдох бесповоротно. Ветеринар Кадникова дала точный диагноз».

От радости Григорий пустился вприсядку. Потом, схватив ничего не понимающую девушку-радистку за руки, закружился с ней по тесной комнатке.

— Сдох, сдох! — радостно крикнул он, когда удивленная радистка хотела узнать причину его радости.

— Кто сдох?

— Олень сдох! Бесповоротно! — И, поцеловав так ни о чем и не догадавшуюся девушку, Файнштейн выскочил из радиорубки.

Через полчаса, когда уже стемнело, Григорий верхом выехал из Сунтара. До Крестяха было чуть больше ста километров. Всю дорогу Файнштейн гнал лошадь. На рассвете за излучиной Вилюя показались дома.

Тайна сибирской платформы p0146.png

Возле дома минералога Кадниковой, которая в радиограмме была условно названа «ветеринаром», Григорий увидел дядю Мишу. Вокруг него стояли геологи. Одинцов только что прилетел и еще ничего не знал о находке.

Поздоровавшись, дядя Миша отвел Файнштейна в сторону.

— Не хочу огорчать твоих работников, но тебе, как начальнику партии, должен сказать: зря мы пошли на Вилюй. В этом году на Нижней Тунгуске нашли еще один алмаз. Очевидно, там и придется сосредоточить все поиски. Руководство экспедиции решило вилюйскую партию вернуть в район старых работ. Я приехал за твоими рабочими. Они сейчас очень нужны на Тунгуске.

— Ну, что ж поделаешь, — с деланной грустью сказал Григорий. — Начальству всегда видней. Пойдем хоть перекусим с дороги.

Пока Одинцов и Файнштейн сидели у Веры Николаевны Кадниковой и с аппетитом уписывали обед, в дом один за другим входили геологи. Они молча рассаживались вдоль стен и не заговаривали друг с другом, словно ждали чего-то.

— Так вот, товарищи, — громко сказал Григорий. — Глазным геолог экспедиции товарищ Одинцов привез нам печальную весть: наша партия ликвидируется, всех людей в снаряжение надо срочно перебрасывать на Тунгуску.

— Раз надо, так надо! — загудели геологи, пряча лукавые улыбки. — Ничего не попишешь! Руководству лучше знать!

— Вы, братцы-рудознатцы, на меня не обижайтесь, — виновато улыбнувшись, заговорил дядя Миша. — Интересы дела требуют уходить с Вилюя. Будем смотреть правде в глаза — перспектив у вас здесь никаких нету. А на Тунгуске в этом году снова находка.

— Да, Вера Николаевна! — обратился Файнштейн к Кадниковой. — Что же вы нам на десерт ничего не дали?

Одинцов удивленно посмотрел на Григория: «С каких это пор в тайге стали требовать десерт? Попить бы пахнущего дымом чайку — и то хорошо».


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: