Если шерсть не только материал для одежды, то лен — тем более. Полотенца и постельное белье. Полотно, холст — это и паруса судов, бороздивших издревле моря и океаны. Между прочим, во времена расцвета британского парусного флота порой полотно, предназначенное для парусов, уходило «налево»: из него шили сорочки и робы. Тогда кому-то из адмиралтейства пришла в голову мысль: впускать в парусину красную нить. Метить предназначенное для парусов полотно намертво. И эта красная нить станет выдавать любителей поживиться за казенный счет. Остроумная и простая мысль нашла практическое применение, а выражение «проходить красной нитью» с тех пор вошло во многие языки.

Наконец, и в прошлом, и теперь полотно, холст — материальная основа живописи- Неспроста произведение художника нередко именуется холстом. Возможно, что сначала человек обратил внимание на лен из-за красоты этого растения. Весной его всходы — ковер изумрудной зелени. Летом на полях стоят стройные стебельки с небесно-голубыми цветами. А осенью льняное поле — ослепительно-зеленое с червонным отсветом… И все же не будем увлекаться, приписывая нашим далеким предкам сегодняшнее отношение к красотам природы. Не говоря уже о том, что тогда не было никаких льняных полей. На цветущих лугах это растение могло затеряться. Но человека волновало другое, и он выискал леи. В нелегком существовании наших предков все полезное принималось с почтением и повышенным интересом.

К слову, когда говорится: «наши предки», то по понятным причинам бессмысленно ограничиваться строгими географическими рамками. Предки, пожалуй, каждого из нас могли жить от Урала до Атлантики. Между прочим, и «предков» культурного льна нельзя обозначить со всей определенностью. Вообще в семействе льняных, разбросанных по всему свету, насчитывается 330 видов — трав, кустарников, деревьев. Из какого же льна выделы-вались ткани, скажем, четыре тысячи лет назад в окрестностях Средиземноморья? Оказывается, из тех же видов, которые прежде всего богаты льняным семенем, льняным маслом. А уж после того, как растение бывало отработано, из волокнистого стебля пробовали делать нити.

Сегодня в мире возделываются: лен-кудряш и лен-долгунец. Из первого получается преимущественно льняное масло, из второго — волокно. Откуда взялся лен-долгунец? Существует убедительная версия, что в свое время дикие, низкорослые, неказистые виды льна завезли на Русь скифы из Азии. И на северо-западе Древней Руси лен, сделавшийся и впрямь долгунцом, высотой стебля в рост ребенка, прижился надолго.

Тому, что лен обрел на нашей земле настоящую родину. Оттого эти волокна включаются, например, в джинсовую ткань. Но вообще джут, как и пенька, идет на изготовление крепчайших канатов и прочнейших мешков. Кстати, сейчас на технические нужды расходуется около трети всех производимых на свете текстильных волокон. В том числе натуральных, получаемых, как говорилось, из льна, конопли, джута. Из чего же еще? Для полноты картины добавим сюда и так называемый «новозеландский лен», рами и агаву, драцену и прядильный банан. Все это вместе взятое составляет ничтожную долю баланса текстильных волокон для костюма человечества.

Но мы пока не упомянули то растение, которому мы обязаны чуть ли не половиной волокна, используемого в одежде. Это хлопчатник.

Почему из всего многообразия флоры планеты именно он? Как и овца в животном мире. Кстати, были времена, когда полагали, что хлопок — это своего рода шерсть. Это обстоятельство нашло даже отражение в языках. Например, немецкое «баумволь» — буквально «древесная шерсть». Недалеко ушло и украинское «бавовна», учитывая, что «вовна» — по-украински — шерсть. Еще в XVII веке в некоторых ученых книгах можно было встретить изображение «растительного барашка», из которого в далекой Индии добывают хлопковое волокно. А восходит это заблуждение к древнегреческому историку и географу Страбону. «В Индии, — писал он, — на некоторых деревьях появляется шерсть. Из нее выделываются искусно сотканные материи».

В начале нашей эры, да и много позже Индия была страной далекой, полулегендарной. Европейцам приходилось довольствоваться россказнями о «чудесах Индии», которые передавались путешественниками, купцами. Что в этом можно считать «зерном истины»? Пожалуй, только географическое происхождение хлопчатника — Южная Азия. Он доныне там встречается в диком виде. На кустах высотой в 6, а то более 12 метров к осени вызревали худосочные коробочки с семенами. Отсюда можно было извлекать длинные бурые волоски. Сплести их в нити…

В Китае, где старинные летописи скрупулезно отмечали все, что творилось в Поднебесной империи, во II веке нашей эры сообщалось о тканях из дикорастущего хлопчатника. Правда, в ту же эпоху на многих земельных участках он был уже почти культурным растением. Во всяком случае, приближался к немногочисленному клану избранных. Для хлопчатника путь этот, хоть исчислялся веками, надо признать, был сравнительно недолог. Даже на редкость краток. Уж очень изменился хлопчатник, выходя, что называется, «из грязи в князи». Во всех отношениях. Стал ниже, но как бы осанистей. Коробочек на каждом растении прибавилось, и, главное, они словно сделались набитыми белым волокном.

Да, в этом смысле с хлопчатником людям явно повезло. Он, что называется, предрасположен к изменчивости. Это свойство бросается в глаза: на одном поле не найдешь двух совершенно схожих растений. Верней сказать, без труда замечаешь, что различны и окраска цветков, и форма листьев. Это значит: из рода в род легче идет целенаправленная селекция. Хлопководы древности зачастую действовали наудачу, зато в их распоряжении были века. Показательно, что нередко успеха добивались независимо друг от друга растениеводы, живущие в весьма отдаленных один от другого краях планеты. Обитатели древнего Двуречья и Индостана, китайцы и аборигены Американского континента. И на территории наших среднеазиатских республик хлопчатник выращивался с VI века до нашей эры.

Однако далеко не сразу хлопок вырвался в текстильные лидеры. Средневековая Европа не очень его жаловала. Впрочем, нелишне вспомнить, что в Древнем Египте слово «шенит» обозначало и хлопчатобумажную ткань, и передник раба. Но когда на Пиренейский полуостров пришли мавры, они начали выделывать ткани из привычного для них сырья. С X по XV век выделываемые ими ткани расходились по всему Средиземноморью. Но после изгнания мавров из Испании Европа словно потеряла интерес к хлопку.

Правда, в XVI веке существовал рынок хлопчатобумажных тканей в Антверпене. И вообще о хлопке пришлось вспомнить — причины для этого были весьма основательные. Прежде всего потому, что людей на свете становилось все больше и всем нужна была одежда. Откуда брать для нее материал? Пастбища для овец или поля под лен почти достигли разумных пределов. Кроме того, постепенно выявилось, что хлопок не просто покрывает дефицит текстильного сырья. В каком-то смысле он превосходит и шерсть и лен. Неужели?

Будем справедливы и объективны: в чем-то уступает и заменить никак не может. Но в чем-то все-таки выигрывает. Это подтверждается даже нашим повседневным опытом. Рубашки, майки, платья, джинсы при сравнительной легкости носятся отлично. Ежедневно надевай, через день стирай — износа нет, по крайней мере несколько сезонов. Технологи называют это высоким сопротивлением материала. Такое качество существенно и для фуфайки, и для подкладки пальто, и для полотенца или марли.

Итак, конъюнктура складывалась явно в пользу хлопка. Миллионы граждан оторвались от натурального хозяйства: домотканые одежды из подручных материалов уходили в прошлое. Спрос на добротные и доступные хлопчатобумажные ткани превосходил предложение. Этого торгаши не могли допустить, благо выращивали в ту пору хлопок преимущественно в колониях. Дешевый труд туземца — в Индии, Египте обеспечивал капиталистам высокие прибыли. Не дремали и предприниматели за океаном — несподручно показалось им пользоваться чужим рынком хлопка.