В более или менее ровных по физическому составу дворах демократии было больше, больше было и справедливых ребят (пионер – всем ребятам пример, «Тимур и его команда» и т. п.), и тогда в назначении немцами наблюдалась хоть какая-то очередность. Но все равно были такие, которые всегда были русскими (эти самые справедливые пионеры, они в душе уже понимали, что если будут «разводить» по справедливости, им, по справедливости, больше и достанется). Встречались и те, для которых редкое везение воевать русским было счастьем.

Игра заключалась в следующем. Одна сторона на некоторой допустимой территории уходила и пряталась в разрушенных сараях, на деревьях, в подъездах домов и т. д. Вторая выходила их искать. Действие разворачивалось так же, как в бессмертном вестерне «Великолепная семерка» (несколько позже все эти дети смотрели его много раз). Оружие было символическим, деревянным. Тот, кто первым увидел противника, кричал что-то типа: «Вова, ты убит!», и убитый должен был выйти из игры и сидеть где-нибудь на скамеечке, ожидая окончания игры. Пленных не брали. Игра шла до полного уничтожения солдат противника. Побеждать должны были русские.

Бедные дети немцев – их дразнили, и они не хотели быть немцами. Многие именно из-за этих оскорблений, навсегда осевших где-то в подсознании, и уехали на историческую родину, где до сих пор родины не обрели, так как нормальными немцами уже стать не могут, а русскими быть стесняются, так как русских почему-то теперь нигде не любят. Раньше, видимо, тоже не очень-то любили, но хоть боялись.

Других национальностей в то время как бы не было. Такое было межнациональное согласие. Много позже стало понятно, что Борька Баранчик, например, был евреем, что представить себе трудно, так как он плохо соображал, был неопрятен, от него всегда несло луком, а отец у него вообще был простым пожарным (пожарный никак не вписывается в сложившийся образ еврея). А были еще разные там казахи, татары и даже корейцы, и все они тоже не хотели на войне быть немцами, а хотели быть русскими. Их тоже дразнили, но реже, и они старались не вспоминать, что они, к сожалению, не русские, благо национальность детей до получения паспорта формально не фиксировалась. Теперь «освободившиеся» народы выпятили ущемленное свое национальное достоинство и не понимают, почему это русские обижаются и снова претендуют, а русские не понимают, почему «облагодетельствованные» ими в свое время народы не хотят объединяться под руководством великого для их же собственного блага, и – о ужас! – не желают учить великий и могучий, а норовят приобщиться к английскому.

Сегодня военных игрушек намного больше, но в войну во дворах больше не играют, и русские не побеждают. Может быть, где-то в бедных странах и играют – арабы против евреев или все против америкосов. В цивилизованных станах дети начинают играть в стрелялки или типа того раньше, чем читать и писать. А потом коллективно в клубах и сетях. Тренировка реакции в ущерб эрекции. Фрейда можно понимать так: если слишком много трахаться, то мало энергии будет сублимироваться в интеллектуальную, и останешься обезьяной. Можно предположить и обратное – если много энергии будет сублимироваться в интеллектуальную, то ее не останется для того, чтобы трахаться. Распространено мнение, что среди ученых импотентов, мягко говоря, больше. Разумеется, они тут же приведут в пример какого-нибудь математика, который в 80 лет трахал всех аспиранток подряд, однако мнение, видимо, на чем-то основано – скорее всего, неудовлетворенные женщины много болтают. Воспитанные на стрелялках будут воевать на компьютерах.

Во времена детства Блинова в войну играть прекращали довольно рано, а именно, как только становилось возможным играть в действительно народную игру – футбол. Играли в футбол везде – во дворе, в школе, на стадионе. Больше уважали бразильцев, которых, к счастью (бразильцев), в стране полностью и окончательно победившего социализма не было.

Первое причастие

Все юноши в десятом классе (шестнадцать лет) прямо в школе получили повестки: явиться в военкомат (военный комиссариат) в понедельник для прохождения медицинской комиссии и постановки на учет.

В военкомате, несмотря на возражения молодых людей, всех заставляли постричься наголо.

Этот ритуал всегда соблюдается при призыве в армию и при поступлении в тюрьму. Декларируемая причина – гигиеничность. Возможно, это было оправдано когда-то плохими санитарными условиями (недостаток помещений, горячей воды, моющих средств и т. п.) и быстрым распространением вшей – удаление основного прибежища этих тварей радикально решало проблему.

Но большинство людей, по крайней мере раньше, не стриглись наголо, предпочитая некоторые неудобства, связанные с ношением волос, в пользу большей, как им казалось, привлекательности. Со временем простой акт гигиены превратился в первый акт насилия, применяемый к призывникам и осужденным. В далеком первом классе, в знаменательном 1953 году, их тоже стригли наголо (считалось, что так волосы будут расти лучше) и одевали в форму, но это было давно и с тех пор свободы стало намного больше. После стрижки все стали похожи друг на друга, и большинство выглядело как-то не очень симпатично (не то что Деми Мур, которую в фильме про армию тоже побрили наголо, но она почему-то не стала от этого менее красивой). Например, обнаружилось, что у мальчика по кличке Треугольник действительно череп анфас очень сильно напоминает треугольник (он был сконфужен, потому что до сих пор удавалось прятать его под волосами). Голые, остриженные наголо люди чувствуют себя неудобно и становятся вполне управляемыми – вот в чем действительная цель этого акта.

Волосы на голове – это вызов человека природе. Если физическая эволюция продолжится, то, видимо, волосы должны исчезнуть. Уже сегодня женщины сбривают волосы практически везде, а многие мужчины предпочитают брутальные бритые под ноль головы – можно сэкономить массу времени и даже денег (не надо записываться или стоять в очереди в парикмахерские, не надо причесываться, мытье головы превращается в быструю приятную процедуру, после которой не нужен фен, и т. д.). Волосатые южные мужчины пробуждают у некоторых низменные инстинкты. Гривастый молодой человек выглядит слишком свободным – его хочется построить.

Голые, остриженные наголо молодые люди бродили по коридорам военкомата от врача к врачу, измеряясь (рост, вес, объем легких) и отвечая на обычные вопросы – не беспокоит ли чего. В описываемое время все молодые люди признавались годными к военной службе (они действительно были здоровы, редких полных мальчиков называли «жиртрестами», а слово «аллергия» еще не было известно совсем), никто от военной службы не «косил», комитета солдатских матерей еще не было, и слово «дедовщина» не употреблялось. Всех пообещали призвать для выполнения священного долга по защите Родины через два года. Мамы этих молодых людей не сильно беспокоились – одни были уверены, что уж их-то дети поступят в институт и получат отсрочку от военной службы, а другие считали, что неизбежного не миновать, и уж лучше в армии, чем с дружками – понятно что и где.

На следующий день девушки в классе не смеялись над обритыми юношами – видимо, прониклись серьезностью момента.

До девятого класса Блинов зимой постоянно болел ангиной. Одну неделю в месяц он проводил дома. Начиналось все с высокой температуры, когда ему мерещился один и тот же кошмар – он летит сквозь многоэтажный дом, проламывая потолки, и на каждом этаже глотает пианино (видимо, в душе он не любил обязательное фортепиано в музыкальной школе, куда приходилось ходить, в то время как все мальчишки играли в футбол или хоккей). Температуру сбивали, и дальше болеть было приятно – больного окружали теплотой, заботой и книгами (если бы не болезни, он ничего бы и не читал), навещали друзья, и не надо было делать уроки.

В девятом классе он болеть перестал, но по утрам отхаркивался гноем с кровью – гланды были очень большие. В военкомате ему и еще одному однокласснику предписали гланды удалить в течение года. Они взяли направление в больницу и поехали сдаваться. Так получилось, что место было только одно, и Блинов с облегчением уступил место приятелю. Второй раз он не поехал – сначала как-то не складывалось, потом он забыл, поскольку в военкомат не вызывали, и никто не напоминал, а потом он вообще решил, что если, как это делает страус, спрятать голову в песок, то неприятность рассосется сама по себе.