Сотрудники разведывательных служб обоих германских государств до сегодняшнего дня остаются сторонниками этой позиции, что, как ни странно, объединяет их. Однако, правильность выражения «шпионаж во имя мира» вызывает все больше вопросов и сомнений. Это касается в большой степени и вышеназванного примера с авиационной разведкой с самолетов и спутников. Вспомним, что ошибочный полет американского разведывательного самолета U-2 с Аляски в воздушное пространство над Сибирью во время Карибского кризиса оказался одним из самых опасных моментов всей Холодной войны. С американской стороны этот полет был ошибкой пилота, проводившего рутинную атмосферную разведку для снятия проб радиации в воздухе (после советских ядерных испытаний), но СССР видел в нем подготовку американцами первого ядерного удара. Ведь ни один советский командир не смог бы поверить, что такая опасная авантюра в момент огромного напряжения кризиса была всего лишь ошибкой. Результаты спутниковой разведки во время многолетних переговоров об обоюдном сокращении обычных вооружений и войск в Европе с 1973 по 1989 годы приводили к постоянным спорам о количестве присутствующих в Европе и подпадавших под действие договора войск и блокировали тем самым прогресс переговоров.

Англо-американская историография Холодной войны уже два десятилетия отмечает большое значение разведывательной конфронтации между Востоком и Западом после 1945 года, без учета которой невозможно правильное описание не только дипломатического и военного, но даже культурного и ментального характера конфликта. «Общую картину разведки порой трудно создать на этом фрагментированном ландшафте». В истории международных отношений о разведке говорят как о «потерянном измерении», упоминают и о «революции в разведке», которая оказала влияние уже на ход Второй мировой войны и в еще большей степени развивалась после нее. Английские и американские историки с 1980-х годов решительно взялись за эти «белые пятна истории». За прошедшее время были написаны бесчисленные книги и статьи, причем о таких вопросах, которые ранее вообще не упоминались в исторических трудах. Но немецкие историки, по крайней мере, университетские, очень долго опасались ступить на этот англо-американский путь исследований, по поводу которого видный американский исследователь Ричард Олдрич сказал, что больше нет никаких сомнений в том, что «секретное правительство и было «Большим правительством»». Еще в 2001 году профессор Вольфганг Кригер писал, что в Германии «до последнего момента было очень мало проектов и публикаций, касающихся внешнеполитических аспектов деятельности секретных служб». Попытка оценки истории восточногерманского МГБ («Штази») — более научная, нежели публично-журналистская — была, пожалуй, одним из редких исключений последних лет. Но и тут основной упор делался на изучение влияния государственной безопасности на характер коммунистического правления и на общественные процессы в самой ГДР. Лишь очень постепенно, когда фокус внимания постепенно смещался с особого случая немецко-немецкого конфликта времен раздела Германии на более широкие аспекты истории Холодной войны, шпионаж и тайные разведывательные операции находиди свое место в исследованиях немецких ученых, занимающихся историей международной политики.

В значительной степени малый интерес профессиональных историков Германии объясняется очень ограниченным объемом открытых источников. Особенно серьезно эта проблема до самого последнего времени стояла перед теми, кто пытался изучать историю Федеральной разведывательной службы. Помимо сравнительно недавно открытых документов о ранней истории Организации Гелена, рассекреченных американцами, до сих пор в распоряжении ученых почти нет опирающихся на архивы сведений о внутренней жизни БНД. И недавно открытые для общественности досье в Федеральном архиве в Кобленце почти ничего не сообщают об этом. Даже доклад парламентской комиссии Меркера 1969 года, которая подвергла критической оценке деятельность БНД после ухода на пенсию ее многолетнего руководителя Райнхарда Гелена, до сих пор опубликован только в виде небольших выдержек. Пуллах, городок к югу от Мюнхена, месторасположение штаб-квартиры БНД, превратившийся, по сути, в синоним самой Службы (подобно Лэнгли для ЦРУ и Лубянке для КГБ) по-прежнему остается в историографическом отношении «терра инкогнита». Небогатый выбор мемуаров лишь частично закрывает эту «дыру», так же как и небольшое количество книг о БНД, почти все из которых написаны журналистами. Причем публицистика о БНД почти всегда касалась настоящих или предполагаемых скандалов. Начиная с вербовки бывших нацистов в Организацию Гелена с согласия американцев, шпионских скандалов начала 60-х — дела Хайнца Фельфе и «аферы с журналом «Шпигель»» и вплоть до просачивания в 1982 году информации о проводившейся в 60-х годах с претензиями на мировой масштаб, но фактически ограничивавшейся Италией операции «Ева». В настоящее время внимание журналистов привлекают дискуссии вокруг деятельности БНД до и во время вторжения США в Ирак в 2002-203 годах, а также вокруг слежки за журналистами, осуществлявшейся Службой. Насколько важна для развития исследований история БНД, содержащая «разоблачения вместо информации»? Не следует ли ожидать от истории секретной службы, чтобы она изучала, прежде всего, собственно работу разведки, а именно сердцевину ее деятельности — шпионаж? Причем не в виде саги о знаменитых «кротах», а в форме исследования ежедневной перспективы, без погони за сенсациями.

Ренессанс военной истории внутри всей исторической науки методически обращает свое внимание на изучение этой области, ставя вопросы социальной, повседневной, ментальной и культурной истории. Но при этом не следует забывать и о чисто военном измерении проблемы. К военной истории относятся как собственно военное измерение в форме современной истории операций, так и «взгляд снизу» на «военную историю, рассказывающую о смерти». Разведывательные службы при всей своей замкнутости и автономности выполняют определенные задания, которые ставит перед ними правительство — к ним относятся, пусть не исключительно, но пользующиеся особым приоритетом шпионаж и дезинформация, а время от времени также подрывная деятельность и саботаж. История разведывательной службы как история разведывательных действий, упущений и последствий потому явно должна быть чем-то большим, нежели сборником басен о супершпионах и охотниках на шпионов. От истории БНД следует ожидать и большего, чем анализа (весьма полезного, впрочем) недостатков ее организационной структуры. С этим напрямую связан вопрос, смогут ли вообще историки заниматься историей секретных служб, не скатываясь исключительно к «тайнам».

В этой книге будет сделана именно такая попытка: на основании досье, долгое время хранившихся в тайне в Пуллахе, рассказать об остававшейся неизвестной повседневной деятельности разведчиков. Предмет рассмотрения — разведка, которую Федеральная разведывательная служба вела против расквартированных в ГДР советских войск путем массового использования агентов — «источников», как их называют в лексиконе секретных служб, и контрразведывательные мероприятия, проводившиеся против них службой государственной безопасности ГДР. В узком смысле речь пойдет о сборе информации о «составе, дислокации и степени боеготовности размещенных в Восточной Германии советских войск» — о так называемой разведке боевого порядка и боевого расписания — «order-of-battle intelligence», то есть, сборе сведений о количестве, дислокации, перемещении, структуре воинских частей, проводившейся западногерманской внешнеполитической разведкой; о характеристике используемых ею для этой работы шпионов с Востока и с Запада и о системе связи с ними; а также о мероприятиях по противодействию этому шпионажу, в особенности осуществлявшихся Вторым главным отделом и второй линией МГБ ГДР, которые отвечали за контрразведку. В центре повествования находится отображение количественных и качественных масштабов активных разведопераций БНД по сбору информации о местах дислокации, инфраструктуре, перемещениям войск и о личном составе советских вооруженных сил в ГДР в период между 1950 и 1990 годами, а также о структурах и действующих лицах этого шпионажа, его объеме и его ограничениях.