После того как я рассказываю очередную историю, мой друг задает мне десятки вопросов. Он требует воспроизвести все детали процесса. Это бывает довольно обременительно. И когда Порфирий стал однажды интересоваться делом, которое должно было рассматриваться в суде, я пригласил его пойти со мной.

— Что за дело? — осведомился он.

— Мошенничество на автобазе.

Порфирий Платонович махнул рукой:

— Достойный преемник великих литературных пращуров (мой друг любит говорить красиво) подобным делом и заниматься-то не будет. Скучное дело. Не для сыщика — для бухгалтера.

Я, естественно, не стал настаивать, довольный уже тем, что по вечерам не будет звонков с расспросами. Но когда процесс подходил к концу, не удержался я. Сам позвонил своему невезучему другу.

— Между прочим, — сказал я, — вы многое потеряли, криминалист Зетов. Потому что скучное дело обернулось столь неожиданным образом, следователь так все повернул, что ему позавидовал бы ваш великий тезка из романа Достоевского.

— Разыгрываете? Издеваетесь? — Я будто бы видел, как мой друг засверкал глазами. — Послушаем.

— Извольте…

Кстати, когда начался процесс, многие постоянные посетители судебных залов последовали примеру моего друга — ушли, посчитав дело скучным. Остались самые «стойкие». Мы тогда сидели в сторонке на пустой скамье с пожилой женщиной. Я думал сначала, что она кому-то из подсудимых родственница.

— Как только не воруют, господи! — почти шепотом, но с сердцем воскликнула тогда моя соседка, как я узнал, никому из подсудимых никем не доводящаяся, а просто предпочитающая судебный процесс и театру, и кино, и даже телевизору. В ее словах сквозило суждение знатока. Ибо судебная публика, знает все, разбирается во всем и имеет обо всем свое безапелляционное суждение. Во время процесса публика безгласна — ей не дано высказывать своего мнения, ибо суд не митинг, а строго регламентированный ритуал правосудия. Зато в кулуарах…

Что касается данного конкретного суда, то моя соседка выразилась вполне пренебрежительно, когда был объявлен перерыв и судьи удалились в совещательную комнату.

— Ничего интересного. Ну, еще одни жулики. Хотя, моя бы воля… — Она зло сверкнула глазами. — Ведь надо же до чего додумались! На людском горе наживались…

— Да, — поддержал ее судебный завсегдатай, — скучное дело. Вот, помню…

Процесс и правда не изобиловал драматическими подробностями. Скамью подсудимых занимали вполне заурядные расхитители, их допросы сводились к уточнениям незаконно выплаченных сумм по многочисленным ведомостям и спискам. Ни юридических казусов, ни криминалистических сюрпризов, ни психологических неожиданностей.

Суть дела сводилась вот к чему.

На наших оживленных улицах, увы, нередки автопроисшествия всех видов от превышения скорости до катастроф с человеческими жертвами. Людям, получившим увечья, автобаза выплачивает определенную денежную компенсацию. Потом база предъявляет иск виновному шоферу и, если тот виноват в аварии, будет взыскивать с него деньги. Пострадавшему же компенсация выплачивается немедленно.

Группа работников автобазы № 3 Мосстройтранса, вступив, как пишется в юридических документах, в преступный сговор, решила, как выражаются уже журналисты, погреть на этом руки. Заместитель главного бухгалтера Любовь Менакер и бухгалтер Валентина Пучкова вместе с другими служащими базы, под видом пособий за увечья, стали выплачивать деньги своим совершенно здоровым родственникам и другим подставным лицам. А те большую часть передавали организаторам преступной группы, не оставаясь в накладе и сами.

Чтобы был понятен дальнейший ход событий, мне в двух словах придется изложить технологию преступления.

Итак, в список действительно пострадавших в автоаварии включается несколько подставных лиц. База вместе со списком переводит деньги в отделение связи, которое и рассылает указанные суммы по адресам. Документ (платежное поручение) составляется в трех экземплярах: первый с печатью банка (акцептированный) идет на узел связи, второй остается в банке, третий — хранится на автобазе.

Как действовали воры? Вот, скажем, оформлены документы на очередную выплату. Там значилось, что за повреждение автомашины гражданину Илюшину в числе других следует 29 рублей 84 копейки. Директор базы подписал документ, не вникая особо в его суть. Перед тем как отправлять документ для перевода денег, Пучкова и Менакер допечатывают словами: «тысячу триста» и цифрами «13». И переводят Илюшину 1329 рублей 84 копейки. Переводит почта по первому экземпляру поручения. Второй остается в банке, третий — на базе, где его вскоре уничтожают. Чтобы все сошлось в денежных документах, жулики-бухгалтеры оформляют фиктивную копию платежного поручения о возврате, допустим, совхозу Икс, 1329 рублей 84 копейки, якобы задолженности. Таким образом, движение денежных сумм и счет базы в банке — в ажуре. А 1300 рублей — в кармане.

Этот один лишь эпизод из целой серии махинаций, которыми занималась преступная группа не один год. Всего такими способами (с небольшими вариациями) было похищено 131 499 рублей 70 копеек. 56 эпизодов хищений вскрыло и обосновало следствие. 56 эпизодов один за другим исследовал суд. Похищение каждого рубля должно ведь быть бесспорно доказано, чтобы приговор и обозначенная в нем сумма краденого не вызывали никаких сомнений.

Это очень важно для правосудия. Но… конечно же, скучно присутствующим на процессе слушать бухгалтерские выкладки, к тому же столь однообразные. Потому-то завсегдатаи судебных залов вынесли такой суровый приговор процессу, не подозревая, какие поистине драматические события развертывались за рамками предъявленного подсудимым обвинения…

Судьи заняли свои места. Зачитывается приговор 15 осужденным: Пучковой — 15 лет, Менакер — 15 лет, Чураковой… В числе 15 названа и фамилия заместителя директора автобазы А. Д. Шляговой.

Даже дотошнейшие и все знающие из публики пропустили мимо ушей и эту второстепенную среди других осужденных фамилию, и формулу приговора ей, и срок наказания, совсем небольшой, к тому же условный.

А женщина на скамье подсудимых облегченно вздохнула, улыбнулась и незаметно смахнула слезу…

Ей, между прочим, было предъявлено самое, наверное, серьезное по этому делу обвинение — организация хищения. Менакер и Пучкова на допросах показали, что все, собственно, началось со Шляговой. Они, скромные счетные работники, так бы и крутили ручки арифмометров, если бы не искусительница Шлягова. Эта женщина толкнула их на преступление, а они повинны лишь в том, что не устояли перед искусом, проявили слабость.

— Когда назначили ее заместителем директора, — давала показания Менакер, — она пришла ко мне и говорит: «Теперь, Люба, мы можем интересную жизнь устроить себе. А то вкалываем, вкалываем, а денежек не очень». Я, конечно, согласилась, оклад небольшой. «Ты, Люба, заместитель главбуха, я замдиректора стала. Кто документы подписывает? Мы. Смекаешь?» Я ничего не поняла, но Аза все объяснила. С этого и началось. Пучкова в нашу компанию вошла и конкретный план уже она предложила. Аза его одобрила. Мы и начали, значит, свои операции проделывать. Половину доходов — Шляговой. Как же! Во-первых, она всему голова, а во-вторых, без ее подписи… Вы понимаете, гражданин следователь, что сами мы ничего бы не смогли.

Следователь Москворецкого райотдела милиции сопоставил эти показания со свидетельствами других участников хищения, с объективными данными, а данные эти убедительны; вот документы, подписанные Шляговой. Фиктивные документы либо такие, куда внесены фиктивные лица.