Вдруг в трубке раздался щелчок, и его сердце сначала остановилось, а затем бешено забилось.

Женский голос произнёс: — Алло?

— Это мисс Карсон? — спросил он.

— Да, а кто это?

Он почти услышал улыбку в её живом голосе.

— Я думаю, вы меня не знаете. Мой друг… — Он замолчал, смешавшись.

— О, — девушка засмеялась. Смех был приятный и дружелюбный, и Кену вдруг стало легко. — Ну, не смущайтесь. Вы хотите прийти?

— Да, но вероятно вы заняты?

— Нет. Когда вас ждать?

— Я не знаю, где это.

Девушка снова рассмеялась.

— Лессингтон авеню, 25. Знаете, где это?

— Это рядом с Крэнборн стрит?

— Совершенно верно. Я на верхнем этаже, выше только небо. Вы на машине?

— Да.

— Не оставляйте её на улице у дома. За углом — стоянка.

Лессингтон авеню находилась на другом конце города. Ему понадобится минут двадцать, чтобы добраться туда.

— Я смогу приехать к девяти, — сказал он.

— Буду ждать. Парадная дверь открыта. Сразу поднимайтесь.

— Хорошо.

— Ну что ж, до девяти. Пока.

В трубке послышались гудки, и он медленно положил её.

Кен вынул из кармана носовой платок и вытер лицо Даже теперь он ничем не связан. Не обязательно ехать. Есть ещё время подумать.

Он вернулся в спальню и начал собираться. Завязывая галстук, он вспомнил её голос. Попытался представить её себе. Блондинка? Высокая? Судя по голосу, молодая. Паркер сказал, что у неё есть всё. Должно быть, она хорошенькая, если Паркер так говорит.

Он накинул пиджак. Выйдя из спальни, направился в гостиную. Затем, колеблясь, простоял минуту на месте.

«По крайней мере, взгляну, что это за дом, — подумал он. — Если не понравится, могу и вернуться. Чёрт! И чего я так волнуюсь. Совсем необязательно переступать грань приличий. Свожу её в ночной клуб или ресторан».

Он вынул бумажник, и пересчитал деньги. Заметил, что руки дрожат, и ухмыльнулся.

Бросив взгляд через комнату на входную дверь, он вдруг обнаружил, что не может заставить себя посмотреть на фотографию Энн в серебряной рамке на столе.

На стоянке, на углу Лессингтон авеню, было всего четыре автомобиля.

Служитель, пожилой мужчина в белом комбинезоне, вышел из маленькой будки и знаком показал Кену поставить машину рядом со сверкающим «бьюиком».

Когда Кен выключил двигатель и вышел из машины, служитель спросил:

— Вы надолго, сэр?

— Может быть. Я не знаю. Зависит от того, дома мой друг или нет, — осторожно сказал Кен. — На сколько я могу её здесь оставить?

Служитель понимающе улыбнулся.

— Хоть на всю ночь. Здесь часто оставляют машины на всю ночь.

Кен с беспокойством Подумал, догадывается ли старик, куда он идёт. Он заплатил за стоянку.

— Держу пари, эти четверо парней не появятся до утра, — продолжал служитель, указывая на машины. — Лучше района, чтобы провести ночь, не найдёшь.

Кен выдавил из себя улыбку.

— Да? А я и не знал.

Служитель подмигнул ему.

— Эти ребята тоже не знали, — сказал он и вернулся в будку.

Сумерки уже опустились, и Кен чувствовал себя в полной безопасности, шагая по Лессингтон авеню.

Улица была тихой, с двумя рядами густых деревьев которые служили укрытием от посторонних глаз. Дома опрятные и респектабельные, и по пути к дому № 25 он не встретил ни одного человека.

Паркер сказал, что это совершенно безопасно, нет риска быть замеченным, приняты все меры предосторожности.

Пока он был прав.

Кен остановился и оглядел улицу, прежде чем подняться по ступенькам дома № 25. Довольный тем, что никто его не видит, он повернул ручку парадной двери и толкнул дверь. Затем быстро вошёл в холл.

Перед ним был лестничный пролёт. На стене у начала марша — ряд почтовых ящиков. Он остановился, чтобы рассмотреть их. Над каждым висела карточка с фамилией владельца.

Он прочёл их: Мэй Кристи, Гэй Хордерн, Ив Беркли, Глория Голд, Фэй Карсон.

«Одного поля ягоды, — подумал он с беспокойством. — Куда я попал?»

Колеблясь, он остановился у подножия лестницы. На некоторое время его нервы сдали, и он почти решил вернуться на стоянку.

«С ума сошёл, — говорил он себе, — прийти в незнакомый дом, даже не зная как выглядит девушка».

Если б не выпитое виски, он бы ушёл не колеблясь, но алкоголь ещё давал о себе знать и подталкивал его вперёд.

Паркер сказал, что она — то, что надо. Паркер регулярно ходил к ней. Должно быть, она действительно хороша.

Он начал подниматься по ступеням.

На третьем этаже сквозь красную входную дверь донёсся звук лёгкой ритмичной музыки. Он продолжал подниматься и уже был почти на четвёртом этаже, когда вдруг услышал как открылась и захлопнулась дверь.

Пока он решал, не повернуть ли назад, послышались шаги, и прямо перед ним возник мужчина.

Это был толстый, лысеющий коротышка. В руке он держал шляпу с загнутыми полями и хлопал ею себя по бедру. Увидев Кена, он застыл.

Несмотря на лысину, он вряд ли был намного старше Кена: было что-то отталкивающе мягкое в его внешности. Он напоминал сдобную булку с несвежими сливками. У него были большие чёрные навыкате глаза с налитыми кровью белками. Тонкий уродливый рот, маленький крючковатый нос и заострённые уши, крепко прижатые к голове, делали его одним из самых необычных по внешности мужчин, которых когда-либо видел Кен.

Мешковатый костюм был помят, а узорчатый оранжево-синий галстук покрыт жирными пятнами.

Левой рукой он прижимал к себе желтовато-коричневого китайского мопса, чья длинная шелковистая шубка свидетельствовала о заботливом уходе. Внешность мопса была прямой противоположностью внешности хозяина.

Толстяк отступил.

— Поднимайтесь, сэр, — сказал он мягким женоподобным голосом. — Я никогда никому не перехожу дороги. Полагаю, вы не ко мне?

Чёрные налитые кровью глаза изучали Кена, и у того появилось неприятное чувство, что толстяк запоминал каждую деталь его облика.

— Нет. Мне выше, — сказал Кен, поспешно продолжая путь.

— Следовало бы установить лифт, — пожаловался толстяк. — Моё сердце не выдержит этой ужасной лестницы. Лео тоже ненавидит её. — Он коснулся головы мопса жирным грязным пальцем. — Какое красивое животное, не правда ли? — Он немного приподнял мопса, как бы приглашая Кена полюбоваться им. — Вы любите собак, сэр?

Кен как раз поравнялся с толстяком.

— Да, думаю, что люблю. Безусловно, красивое животное, — сказал он, чувствуя себя неловко.

— Он выиграл множество призов, — продолжал толстяк. — Только в этом месяце он взял золотой кубок.

Мопс уставился на Кена. Его глаза напоминали глаза хозяина: чёрные, навыкате и налитые кровью.

Кен продолжал подниматься. Добравшись до верхней площадки, остановился. Преодолевая последние ступени, он пытался уловить звук шагов спускающегося толстяка, но ничего не услышал.

Перегнувшись через перила, он посмотрел вниз.

Площадкой ниже неподвижно стоял толстяк и глядел вверх. Их глаза встретились, и толстяк улыбнулся. Это была любопытная, хитрая, понимающая улыбка, и она напугала Кена. Мопс тоже взглянул вверх. Его плоская чёрная морда осталась бесстрастной.

Кен поспешно отшатнулся и повернулся к зелёной входной двери в дальнем конце площадки. Он чувствовал, как колотилось сердце и дрожали руки. Встреча с толстяком взволновала его.

Если б Кен не был уверен, что толстяк всё ещё стоит на площадке, он бы моментально покинул дом. Но его нервы уже не выдерживали мысли о том, что нужно ещё раз пройти мимо толстяка.

Сожалея, что поступил так безрассудно, Кен осторожно нажал на кнопку звонка.

Дверь открылась почти сразу.

Девушка, открывшая дверь, была жизнерадостной и симпатичной. Ей было не больше двадцати четырёх лет. Волосы, спадавшие на плечи, были чёрными, как вороново крыло. У неё были широко расставленные голубые глаза, крупный чувственный рот, подведённый ярко-алой помадой. Её дружелюбная улыбка сразу же успокоила Кена.