— Ладно. Подожду.

— Тогда с этим уладили, — воскликнул Колин. — Эй ты, Джок! Заверни на кухню и скажи, чтобы тебе поставили полушку. Только будь поосторожнее: это лучшее виски Энгуса. Остальные, за мной!

Оставив шофера, отчаянно объяснявшего в пространство, что его зовут не Джоком, они последовали за Колином. Сван тронул Колина за руку.

— Послушайте, — сказал он. — Мне до этого нет дела, но скажите, вы уверены, что поступаете правильно?

— То есть как это? Что вы имеете в виду?

— Ну, — сказал Сван, сдвигая на затылок серую фетровую шляпу, — я, конечно, слышал, что шотландцы не дураки выпить, но это превосходит всякое воображение. Неужели у вас полпинты виски залпом означает маленькую выпивку? Он же не найдет дороги домой.

— Полушка, темный вы англичанин, означает полстакана виски. А вот вам, — обернулся Колин к Кетрин и Алану, — надо поесть. Силы понадобятся.

Комната, куда ввел их Колин, была просторной, но от старых каменных стен несло затхлостью. Трудно было что-нибудь разглядеть в полумраке. Колин левой рукой распахнул дверь.

— Вы двое подождите здесь, — распорядился он, — а вы, Сван, пойдемте со мной. Попытаюсь разыскать Элспет. Элспет! Элспет! Где, в чертовой заднице, она есть, Элспет? Ах да, услышите какую-нибудь ссору в задней комнате, так это всего лишь стряпчий Данкен и Уолтер Чепмен из страхового общества «Геркулес».

Алан и Кетрин остались одни в длинной, невероятно низкой комнате, пахнувшей отсыревшей клеенкой. В комнате, несмотря на летний зной, горел огонь. Огонь и проникавший через два окна бледный свет позволяли разглядеть старую мебель, огромную картину в позолоченной раме на стене и красный выцветший ковер.

На столе лежала огромная семейная Библия, а на каменной полке, покрытой красным покрывалом, стояла обтянутая черным крепом фотография. Изображенный на ней мужчина, несмотря на гладко выбритое лицо и седые волосы, настолько напоминал Колина, что не возникало никаких сомнений, кто это.

Слышно было тиканье часов. Они невольно заговорили шепотом.

— Алан Кемпбелл, — прошептала Кетрин, красная, как помидор, — вы олух!

— Почему?

— Господи, неужели вы не понимаете, что о нас подумают? И еще напечатают что-нибудь в этом ужасном «Прожекторе». Вас это совершенно не волнует?

Алан задумался.

— Честно говоря, нет, — сказал он наконец и сам удивился своему ответу. — Жаль только, что это неправда.

Кетрин чуть покачнулась и, будто желая сохранить равновесие, ухватилась за столик с Библией. Алан заметил, что девушка покраснела еще больше.

— Доктор Кемпбелл! Что с вами?

— Не знаю, — прозвучал искренний ответ. — Не знаю, на всех ли так влияет Шотландия…

— Надеюсь, что нет!

— Но только я с удовольствием снял бы со стены какие-нибудь латы и щеголял в них. Кстати, вам уже кто-нибудь говорил, что вы удивительно обаятельная девица?

— Девица! Вы сказали: девица?

— Классическая терминология семнадцатого века.

— Но, конечно, мне далеко до вашей дорогой герцогини Кливлендской?

— Готов признать, — сказал Алан, окидывая Кетрин критическим взглядом, — что ваша фигура не из тех, которые приводили в восторг Рубенса. Однако…

— Тс-с!

Дверь в другом конце комнаты, напротив окна, была приоткрыта. Оттуда внезапно послышались голоса, как будто те, кому они принадлежали, только что вновь заговорили после долгого перерыва. Один голос был сухим и старческим, другой — моложе и живее. После взаимного обмена извинениями тот, что помоложе, продолжил разговор.

— Дорогой мистер Данкен, — сказал он, — вы, видимо, неправильно поняли мое положение во всем этом деле. Я всего лишь представитель страхового общества «Геркулес», и мой долг расследовать…

— Но по-честному.

— Естественно. Я должен провести расследование и затем высказать фирме свое мнение о том, следует ли принять или отвергнуть ваши претензии. Никакие, личные мотивы не играют здесь роли! Я готов сделать все от меня зависящее, чтобы помочь вам. Я знал и любил покойного мистера Энгуса Кемпбелла.

— Вы знали его лично?

— Да.

Старческий голос, все время сопровождавшийся пыхтением, вдруг стал агрессивным.

— Разрешите тогда, мистер Чепмен, задать вам один вопрос.

— Пожалуйста.

— Мистер Кемпбелл казался вам человеком в здравом уме?

— Да, конечно.

— Человеком, который, так сказать, — пыхтящий голос стал еще суше, — знает цену деньгам?

— И еще как.

— Так. Ясно. Совершенно ясно, мистер Чепмен, помимо страхового полиса вашего общества, у него были еще два полиса двух других обществ.

— Мне об этом ничего не известно.

— Так я вам говорю об этом, — резко произнес старческий голос. — Два страховых полиса на крупные суммы обществ «Гибралтар» и «Планета».

— Ну и что?

— Сейчас все его состояние, мистер Чепмен, — эти страховые полисы. Все состояние, сэр. Среди всех его безумных денежных комбинаций это была единственная благоразумная сделка. В любом страховом полисе есть оговорка насчет самоубийства…

— Это естественно.

— Совершенно с вами согласен. Однако смотрите: за три дня до смерти мистер Кемпбелл вновь купил в вашем обществе полис на три тысячи фунтов. Полагаю, что в его возрасте страховой сбор должен быть чудовищным.

— Сбор, действительно, высок, но наши врачи сочли, что с мистером Кемпбеллом стоит рискнуть — он мог прожить еще лет пятнадцать.

— Хорошо. Так вот, вместе с этим полисом, — продолжал мистер Данкен, — полная сумма страховки составляет тридцать пять тысяч фунтов.

— Серьезно?

— И каждый страховой полис содержит оговорку о самоубийстве. Ну, уважаемый сэр! Можете вы себе как разумный человек представить хоть на мгновение, чтобы Энгус Кемпбелл через три дня после того, как приобрел новый полис, совершил самоубийство и тем превратил его в ничто?

Наступило молчание.

Алан и Кетрин услышали, как кто-то медленно расхаживает взад-вперед. Они почти видели перед собой суровую улыбку адвоката.

— Ну, сэр! Ну же! Вы англичанин, но я-то шотландец и прокурор.

— Я признаю, что…

— Вы вынуждены признать, мистер Чепмен.

— Что же вы предполагаете?

— Убийство, — отрезал стряпчий. — И совершил его, по всей вероятности, Алек Форбс. Вы слышали об их ссоре. Знаете, что Форбс был здесь в ночь, когда умер мистер Кемпбелл. Слышали о загадочном чемодане или ящике, все равно как его называть, и исчезнувшем дневнике.

Вновь наступило молчание. Слышны были лишь медленные шаги по комнате, и их охватило беспокойство. Мистер Чепмен из страхового общества «Геркулес» заговорил изменившимся голосом:

— Но, черт возьми, мистер Данкен! Мы не можем полагаться на такие доказательства!

— Нет?

— Нет. Когда мы здесь говорим о том, «возможно ли, что это было так или иначе», это прекрасно, но действовать надо, основываясь на фактах. Вы не возражаете, если теперь несколько минут буду говорить я?

— Согласен.

— Труп нашли во дворе на рассвете следующего дня. Причиной смерти были перелом позвоночника и другие многочисленные повреждения, вызванные падением.

— Да. Как показало вскрытие, он не был под действием наркотиков или еще какой-нибудь дряни. Следовательно, возможность несчастного случая мы можем исключить.

— Я никогда ничего не исключаю, сэр. Продолжайте, однако.

— Теперь, что касается убийства. Утром дверь была по-прежнему заперта изнутри на ключ и закрыта на засов. Окно, вы не можете отрицать это, мистер Данкен, совершенно недосягаемо. Мы привозили из Глазго эксперта и осматривали место вместе с ним. Окно находится в пятидесяти восьми с четвертью футах над землей. Других окон там нет. От самой земли до окна — гладкая стена. Выше — покрытая скользким шифером коническая крыша башни. Эксперт готов присягнуть, что никто не мог добраться до окна или выбраться из него даже с помощью веревки или других приспособлений. Если хотите, могу подробнее…

— Не нужно, сэр.

— Таким образом, предположение о том, что кто-то влез в окно, вытолкнул оттуда мистера Кемпбелла, а затем снова спустился, или что кто-то спрятался в комнате (разумеется, никто там не прятался), а потом выбрался через окно, также можно исключить.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: