— Любовь - риск в нашем мире и слабость, которую не может позволить себе Капо.

— Я знаю, — сказала я, даже когда мое горло перехватило.

Глаза Луки распахнулись, жесткие и пылающие от эмоций:

— Но мне плевать, потому что любовь к тебе - единственная чистая вещь в моей жизни.

Слезы наполнили до краев мои глаза:

— Ты любишь меня?

— Да, даже если я не должен. Если бы мои враги знали, сколько ты значишь для меня, они сделали бы все, чтобы дотянуться до тебя, причинить мне боль через тебя, управлять мной, угрожая тебе. Братва попробует еще раз, и другие тоже будут. Когда я стал мафиози, то поклялся поставить на первое место Семью, и я подтвердил ту же самую клятву, когда стал боссом боссов, даже при том, что знал, что солгал. Моим первым выбором всегда должна быть Семья.

Я задержала дыхание не в силах произнести ни слова. Взгляд, которым он одарил меня, почти разломал меня на кусочки.

— Но ты - мой первый выбор, Ария. Я сожгу мир дотла, если придется. Буду убивать, калечить и шантажировать. Я сделаю что угодно ради тебя. Возможно, любовь - риск, но это риск, который я готов взять на себя, и, как ты сказала, это не вопрос выбора. Я никогда не думал, что буду, никогда не думал, что могу так любить кого-то, но я влюбился в тебя. Я боролся с этим. Это первое сражение, которое я не возражал проиграть.

Я обняла его, заплакав, но затем застонала от приступа боли в плече. Лука отступил.

— Ты должна отдохнуть. Твое тело должно исцелиться. — Он заставил меня лечь, но я держалась за его руки.

— Я не хочу отдыхать. Я хочу заняться с тобой любовью.

Лука выглядел огорченным.

— Я могу сделать тебе больно. Швы могут разойтись.

Я прошлась руками вниз по его груди, напряженному животу, пока не дотронулась до выпуклости в его боксерах.

— Он соглашается со мной.

— Он всегда это делает, но он не голос разума, поверь мне.

Я захихикала, а затем вздрогнула, когда боль прострелила мою руку.

Лука все еще нависал надо мной, но покачал головой.

— Вот об этом я и говорил.

— Пожалуйста, — прошептала я. — Я хочу заняться любовью с тобой. Я давно этого хотела.

— Я всегда занимался с тобой любовью, Ария.

Я сглотнула и начала поглаживать эрекцию Луки через тонкую ткань. Он не отступил.

— Разве ты не хочешь этого?

— Конечно, хочу. Мы почти потеряли друг друга. Я хочу быть как можно ближе к тебе.

— Тогда займись любовью со мной. Медленно и нежно.

— Медленно и нежно, — сказал Лука низким голосом, и я поняла, что победила. Он опустился на край кровати и начал массировать мои ступни и икры. Я широко раздвинула ноги. Моя ночная рубашка приподнялась, обнажив для Луки тонкие белые трусики. Его взгляд поднялся выше, и я знала, что он видел, насколько я хотела и нуждалась в этом. Лука застонал возле моей лодыжки, затем проследил пальцами вдоль ноги, едва дотрагиваясь до кожи, пока не прикоснулся кончиками пальцев к моему центру. Я чувствовала, что трусики прилипли к моему пылающему местечку. — Мне будет очень нелегко медленно и нежно. Если бы ты не была ранена, я похоронил бы себя в тебе и заставил бы тебя кричать мое имя.

— Если бы я не была ранена, то хотела бы, чтобы ты сделал это.

Лука щелкнул языком по моей лодыжке, затем мягко всосал ртом кожу.

— Мое.

Затем покрыл мои голени и бедра поцелуями, снова и снова повторяя слово «мое», приближаясь к моему центру. Лука стянул мои трусики вниз, устроился у меня между ног и поцеловал мои губы там.

— Мое, — прошептал он в мою горячую плоть. Я выгнулась и немедленно дернулась от боли.

— Я хочу, чтобы ты полностью расслабилась. Не напрягай мышцы, или твое плечо будет болеть, — сказал он, не отрывая от меня губ и делая меня влажной от возбуждения.

— Я всегда напрягаюсь, когда кончаю, — возразила я, дразня. — И я правда-правда хочу кончить.

— Ты кончишь, но не напрягаясь.

Я не сказала, что считала это невозможным. Лука, наверное, увидел это на моем лице, и выражение его лица говорило, что он принял вызов.

Я должна чаще бросать ему вызов. Когда он начал с приятных легких прикосновений, поцелуев и облизываний, мои пальцы на ногах поджались от потребности, я почувствовала, что мои мышцы расслабляются, и разум превращается в кокон блаженства. Мои тихие стоны и тихий звук рта Луки, работающего над моими складками, смешались с тишиной комнаты. В глубине моего центра медленно формировался узел, и каждое касание языка Луки закручивало его, а затем восхитительно медленно развязало, и мой оргазм тек через мое тело как мед. Я глубоко вздохнула, когда Лука продлил мой оргазм, идущий от его, казалось, непрекращающихся легких прикосновений. Я наблюдала через туман, который не имел никакого отношения к болеутоляющим, как Лука поднялся. Он выскользнул из своих боксеров, пока я лежала на кровати как бесхребетная куча. Мое тело гудело, как будто каждая клетка была наполнена сладким блаженством. Он вытянулся надо мной, его головка застыла у моего входа. Затем очень медленно скользнул внутрь, растягивая меня. Я издала протяжный стон, когда он заполнил меня целиком.

— Моя, — произнес он тихо.

Я смотрела ему в глаза, в то время как он выходил дюйм за дюймом, пока лишь его головка не осталась во мне, прежде чем снова войти обратно.

— Твоя, — прошептала я.

Путь, простиравшийся перед нами, состоял только из темноты, жизни в крови и смерти, опасности, будущего с постоянным прикрытием моей спины. Знания, что каждый день мог быть последним для Луки, страха, что однажды мне, возможно, придется наблюдать, как он получит смертельную инъекцию. Но таков был мой мир, а Лука был моим мужчиной, и я пройду этот путь с ним до самого горького конца.

Когда он занялся любовью со мной, я прикоснулась рукой к татуировке на его сердце, почувствовав его сердцебиение под своей ладонью. Затем улыбнулась.

— Мой.

— Навсегда, — сказал Лука.

КОНЕЦ