— Нам было девятнадцать, — начал он. — Молодые, глупые и полные... ну… — он поиграл бровями.

Было больше смеха и много непристойных намеков.

— Заткнитесь! Замолчите, если хотите услышать остальное. Нам было девятнадцать, мы только что окончили школу и не знали, что делать со своими жизнями дальше. Ну, как любой глупый ребенок, мы подписали военный контракт.

— Черт побери! — фыркнул Вик, хлопнув себя по груди. Под кожаным жилетом он носил рубашку Semper Fi [4].

 — Замолкни, Вик. Или я заставлю тебя взять Пилсбери домой, — он сделал большой глоток и откинулся на барную стойку. — Я был здесь, из Калифорнии, и он был здесь, из Орегона, и мы были выбриты, вычищены и много кричали. Это было похоже на то, как быть новичком снова и снова с гораздо меньшим количеством женщин. Я хотел бы сказать, что мы были друзьями с первого дня, но это было бы ложью. Понимаете, здесь была девушка, военный секретарь, в форме.

Он отдернул руки далеко от груди и широко улыбнулся.

— Мы оба отчаянно нуждались в том, чтобы проникнуть под эту ее форму, мы неоднократно дрались. Ну, в один из таких случаев мы разрушили весь зал, и нашему сержанту это не очень понравилось. Плохо, что мы сражались, но из-за нас был сорван день мяса, а это был грех, который сержант, родившийся в Техасе, не мог простить.

— Ваш сержант был прав, — Кен бросил тряпку на стойку и стал её протирать. — Никто не должен препятствовать такому дню.

Чарли отсалютовал своим стаканом:

— Это чертова правда, не так ли? Тем не менее, это именно то, что мы сделали. Мы разбили друг другу губы, подбили глаза и были разорваны нашим техасским сержантом. Затем мы были поставлены на уборку в течение нескольких недель. Я не могу сказать, сколько тарелок мы перемыли, сколько туалетов вычистили, но где-то между этим мы посмотрели друг на друга. Он улыбнулся мне той глупой чертовой усмешкой и начал смеяться надо мной. Смеяться! Можете в это поверить?

 Раздался бунт восторженных «да».

— Да, да, — продолжил Чарли, покачивая своей седеющей головой. — Как я и сказал, он усмехнулся и начал хихикать, как девчонка на первом свидании, и спросил, стоят ли сиськи всего этого дерьма.

Дикий мужественный смех эхом отозвался от изношенных стен. Кто-то подошел к музыкальному автомату и включил старый альбом «Skynard». Смесь «Дикси» [5] и рок-н-ролла присоединилась к голосам других людей, каждый из которых рассказывал свою собственную историю о Райли Форстере из «Адских гончих» .

Юлий слушал все это. Было приятно услышать, как все ребята через свои воспоминания выражают горе. Он надеялся, что это поможет Келли. Он оставил ее с Беверли и другими женщинами.

— Райли Форстер был хорошим человеком и хорошим Президентом. Он ушел в шикарный гараж на небесах, — раздался хор приветствий, когда Микки поднял свой бокал и выпил. Двадцать других, носящих патчи клуба, выпили с ним. Когда он закончил, то громко рыкнул: — Его запомнят надолго!

— Надолго! — повторили они, и Юлий вместе с ними.

Его пиво было холодным, как лед, но он не мог почувствовать вкус, только температуру на губах, когда он выпил его. Райли был мертв, действительно мертв. Прошло два дня, но это грудь сжималась каждый раз, когда появлялось осознание.

Но он держался лучше, чем Келли.

Он вытащил свой телефон из кармана и отправил ей сообщение, спрашивая, все ли с ней в порядке. Теперь это была привычка, чтобы зайти к ней, проверить ее. И почему бы нет? Это то, о чем просил Райли.

— И сейчас настало время назначить нового Президента, — прокричал Вик.

На этот раз крики были громче. Юлий почувствовал, что его желудок сжался. Он знал, что будет дальше. Он хотел этого, он годами думал о президентском патче. Это всегда было мечтой, надеждой, фантазией. Сейчас же это реальность. Сейчас это значит то, что Райли мертв.

— Мой отец был мудаком, — неожиданно сказал он. — Я не знаю, алкоголь был виноват или только он. Но он любил использовать свои кулаки…

В комнате стало тихо, но не печально. Едва уловимые движения продолжались, когда на него наваливалось внимание.

— Райли нанял меня в магазин, когда мне было восемнадцать. Думаю, он не хотел, чтобы я утонул в сиськах. Я хорошо чинил технику, и техника всегда имела больше смысла, чем люди. У меня не было ни капли опыта, как жить самостоятельно, и он просто… Не знаю, он да мне шанс. Мой отец так злился из-за того, что я так много времени проводил в магазине. Он сказал, что меня превратили в преступника.

Раздались смех и крики согласия.

— О нет, — сказал Юлий. — Так и было. Не буду лгать. Но мой отец был уверен, что его место в пиццерии лучше, чем мое в магазине, и он становился все злее и злее, и однажды он пришел в магазин, чтобы сказать моему боссу, что я ухожу. Райли был там, занимаясь бумажной работой. Он только встал, скрестив руки, слушая все, что говорил мой отец. Он был похож на эту большую проклятую статую, просто глядя на моего отца, позволяя ему называть его разными словами и обвинять во всем: от продажи наркотиков до убийства королей, и Райли просто принял это.

Когда мой отец выпустил всю злость, Райли посмотрел на него, а потом на меня. Я стоял там, пытаясь извиниться, а Райли только спросил меня, хочу ли я свою комнату. Я уставился на него, прежде чем ответил: «Да, конечно». Мой отец не пошел за Райли, нет, он пошел за мной. Он пошел прямо на меня, и я ожидал удара. Но Райли только подхватил его и выбросил. Как чертов мешок. Мой отец выглядел таким потрясенным. Он начал вставать, но Райли покачал головой. Он велел ему ползти. Человек, который бьет своего сына за принятие решения, которое ему не нравится, не заслуживает того, чтобы иметь сына.

Молчание длилось долго. Юлию было интересно, о чем думали мужчины. Вспоминают ли своих сыновей, своих отцов?

 — Райли был моим отцом, — продолжил Юлий. — И если вы хотите, чтобы я занял его место, — это будет честью для меня.

Это не заняло много времени. Каждый, кто ездит на байке, крикнул в знак одобрения. Это было единодушно. Ему был вручен патч Президента, и вот клуб стал его. Он думал, что должен чувствовать что-то, страх или неуверенность. Но нет. Он чувствовал себя хорошо, очень хорошо.

— Первая вещь, которую мы сделаем, это выберем вице-президента, — сказал Юлий. — Мне нужен тот, кому я могу доверять, на кого я могу рассчитывать. Я предлагаю Майкла. Он с рождения был погружен в эту жизнь, а клуб всегда мог положиться на него.

Майкл был приятно удивлен. Его лицо засияло, и он поднял свой стакан и кивнул:

— Я принимаю назначение.

Чарли похлопал сына по плечу:

— Поддерживаю!

Голосование за вице-президента прошло быстро. Майкл всем нравился, черт, Юлий думал, что он нравится даже Келли. Юлий не мог винить ее в этом. Они выросли вместе. Они были почти как брат и сестра. «Брат и сестра, — подумал он, — которые пошли вместе на выпускной». Юлий проигнорировал волну ревности, вскипевшую в нем.

Чарли был женат на Бев, у них были дети, а Келли не принадлежала Юлию. Он не хотел жены. Он не хотел семьи.

Юлий обнял Майкла и похлопал его по спине:

— Я рассчитываю на тебя, мужик.

— Я не подведу, — Майкл похлопал в ответ.

Был еще один раунд праздничного пива, а затем Юлий вернулся к делу. Были вещи, которые нужно было сделать.

— Наша самая большая забота — Каин и его люди. Дело не только в том, что они идут за Келли, а в том, что они появляются в личных резиденциях и пытаются запугать. Им нужно узнать, что «Адские гончие» не могут быть запуганы. Они хотят зайти на нашу территорию, хорошо, тогда мы пойдем на их. Призрак, Майкл, я хочу, чтобы вы выследили, где находятся Каин и Авель. Разузнайте, а потом составим план.

Мужчины кивнули.

— Чарли, тебе нужно вести бизнес с Виком и Кеном, мы хотим сохранить приток чистых денег, платить налоги, быть хорошими мальчиками, по крайней мере, в ближайшие несколько недель. Мы не заключаем новые контракты, не продаем оружие. Мы не берем ничего украденного и ничего не крадем. Только в течение нескольких недель.