На отца Тося обижена. За все время раза четыре получала она от него приветы. Дважды заходили незнакомые люди, а то как-то прибежал мальчишка из Бабьих выселок, отец прислал. Где он? Не может же она верить глупым слухам, будто он продался немцам, работает в Каменке старостой. Тося сказала об этом тете Саше, а та пожала плечами да рукой махнула. «Не верь болтовне, доченька». — «Да разве я верю?».

Тося вдруг услышала, будто кто-то зовет ее.

Тося отпрянула за поленницу. «Кто это?».

— Тося, не бойся! Это я, Алешка-моряк, Неужели забыла?

«Алеша Лепов?!.. Но откуда он взялся? В такое время? А может быть, и его прислал батя с приветом? Ведь они знают друг друга».

Лепов подошел совсем близко. Из-под белого капюшона видны глаза, нос, рот. Алексей глядит и улыбается.

— Не узнала, что ли? Ну чего дрожишь? Здравствуй, Тося, — Алексей протянул руку, но девушка попятилась, спросила:

— Зачем ты здесь? Фашисты кругом…

Лепов перестал улыбаться, вытащил из кармана гранату, подбросил на ладони.

— Подарок для них привез из лесу… от деда Мороза.

Тося все еще жалась к стенке, не решаясь подойти к Алексею. А так хотелось броситься ему на шею.

— Значит, от наших, — не выдержала Тося, и на ее глазах Алексей увидел слезинки.

«Ты батю моего не видел?» — порывалась узнать она, но не спросила, а потащила Алексея в открытую дверь сарайчика.

— Иди же скорее… Чего оглядываешься? Увидят, беды не оберешься.

— Товарищ там остался.

— Ничего, подождет…

Тося прижалась к Алексею:

— Ты давно из Ленинграда? Его немцы не взяли? А как Москва?

— Все, все, Тося, на своих местах: и Москва, и Ленинград.

— В газетах да листовках такое пишут. Ой, как брешут фашисты!

Из полуоткрытой двери сарайчика виднелся Тосин дом. Алексей посматривал на висевшее там полотнище со свастикой в центре белого круга. Кивнув головой в сторону дома, спросил:

— Что там?

— Какая-то часть побитая на отдых пришла… Лешенька, у нас гитлеровцы столько понатворили, столько понатворили. Страху мы натерпелись.

Тося рассказала о казни Нестерова, его дочери Веры, Плетнева, о гибели подруг. Лепов расспросил, в каких местах стоят часовые и какое вооружение находится в деревне. Тося говорила, а он напряженно думал, и в голове его рождались самые отчаянные планы.

— Понятно, Тося, — наконец сказал Алексей. — А где отец?

Что могла она ответить Алеше? Сказала, что батя ушел из дому в ту страшную ночь вместе с Карповым.

— А где он сейчас, я не знаю.

— У партизан?

— Наверное, с ними.

— А где партизаны?

— Всюду!

— Как их найти?

— Не знаю…

— Как же так, Тося?

Лепов собрался уходить. Уже более сорока минут прошло с того момента, как он оставил Веселова. И хотя о партизанах ничего толком не узнал, зато у него созрел блестящий план. Убежден: Шуханов и Бертенев одобрят. Тосе сказал, что придет ночью, предупредил, чтобы о встрече никому не говорила.

Партизаны с нетерпением ждали возвращения разведчиков.

— По глазам вижу — с хорошими вестями прибыли, — сказал Шуханов.

— Есть одна идейка, — заявил Лепов. Он отозвал Шуханова и Бертенева в сторону. — Есть возможность фашистам веселый праздник устроить. На днях в Масляную гору прибыла на отдых воинская часть. Охраняется селение плохо. Такой случай никак нельзя упускать. Тося показала, где находятся посты. Их семь. Пробраться к ним легко. Гитлеровцев в деревне около двух сотен. Конечно, для нас это многовато. Но мы нападем внезапно… Вот точная схема Масляной горы и ее окрестностей. — Лепов хворостинкой рисовал на снегу. — Это озеро. Посты. Дома, как видите, расположены подковой и жмутся одной стороной к озеру, другой — к дороге. С севера лес подступает к самым избам… Вот штаб. А здесь живут офицеры… Теперь разрешите доложить соображения о расстановке наших людей. Мы с мичманом все продумали… Часовых снимем «морскими силами», без шума. С обоих концов деревни выставим автоматчиков. Нападем на штаб, столовую, дом офицеров… В общем, создадим видимость полного окружения, — Лепов перевел дыхание.

Шуханов ждал, когда же он начнет рассказывать о самом главном — о партизанах. Где они? Как их разыскать? Что узнал у девушки?

А Лепов подводил «теоретическую базу» под свой «стратегический план».

— Смелость, граничащая с дерзостью, главное а тактике партизанской войны.

«Что ж — все выкладки правильные. Вычитаны из некой приключенческой повести, — думал Шуханов. — Идея смелая и весьма простая: пришли, окружили, напали, забросали гранатами и скрылись».

— А как думает мичман? — серьезно спросил командир и, не дав ответить Веселову, уже сердито сказал: — В результате подобной «дерзости» мы потеряли Летунова и еле сами унесли ноги. План, Лепов, у вас блестящий. Выводы правильные. Но построено все на песке. Авантюрой это называется.

— Такой налет нам под силу! — с жаром отстаивал Лепов.

Бертенев взял из рук лейтенанта хворостинку, еще раз посмотрел на схему.

— Продумано здорово! Но… — он повысил голос: — Командир прав: шансы на успех ограничены. А теперь о другом — удалось ли вам что-либо узнать о партизанах?

— Тосин отец у партизан, — ответил Алексей. — Но она не знает, где он скрывается…

— Подведем итоги, — перебил Шуханов лейтенанта.

— Вы, товарищ Лепов, не выполнили основного задания. Предлагаю вам снова отправиться в деревню. Даю два часа.

Лепов и Веселов ушли. «Такой случай упустить!» — негодовал Алексей.

— Слишком горячий парень, — сказал Бертенев.

— Да, это верно, — согласился Шуханов. — Если не сдерживать, может глупостей наделать. Хоть и из добрых побуждений.

Время истекло, а разведчики все не возвращались. В отряде начали волноваться.

Мороз крепчал. Чтобы согреться, прыгали, толкали друг друга, посматривая в сторону Масляной горы. До деревни километра три, и сквозь нечастый сосновый лес виднелись ее строения. Дым, поднимавшийся над крышами изб, напоминал перемерзшим людям о тепле, горячей пище, об отдыхе…

Вдруг в деревне взметнулось багровое зарево. Огонь усиливался. У всех мелькнула одна и та же мысль: подожгли Лепов и Веселов…

Шуханов был вне себя, чего за ним никогда не замечалось.

— Придется наказать обоих! — резко бросил он.

Послышался хруст снега, и на фоне пожарища совсем близко возникли три силуэта.

— Балтика идет! — крикнул Журов, присвистнув от удивления: — Ба! Трофей прихватили. Глядите!

Первым шагал на лыжах Лепов, за ним девушка и мичман. Шуханов негодовал: «Это черт знает что такое! Надо срочно уходить».

Не обращая внимания на поднятый немцами шум, Лепов по-военному четко доложил Шуханову обо всем, что произошло.

— …А это Тося, — объявил он в конце, как о самом обыденном, ничего не значащем деле. — Это она устроила переполох. Подожгла свою избу, там у них штаб. Теперь вот к нам в отряд пришла.

«Час от часу не легче!» — возмущался Шуханов, но сказал как можно спокойней.

— Мне достоверно известно, лейтенант, на корабле женщины не служат… Что она у нас станет делать?

Тося сама ответила:

— Буду делать все. Шить, стирать, обед готовить. — Подумав, резко добавила: — И фашистов бить не побоюсь. — Говорила бойко, хотя голос от волнения дрожал. Чувствовалось — девушка за себя постоит.

— Сколько же вам лет? — спросил Шуханов.

— Девятнадцать. Фамилия Чащина. Зовут Тося. Я комсомолка. Умею стрелять. Из ста выбивала девяносто семь.

«Свяжет нас по рукам и ногам», — в сердцах подумал Шуханов.

— Все это превосходно, Тося, — сказал он. — Но мы не можем вас взять. Не девичье это дело. Куда вы пойдете с нами, по лесам да болотам бродить? А если попадете к немцам? Знаете, что они с вами сделают?

— Знаю, уж нагляделась.

Бертенев поддерживал командира. Примерно такого же мнения были Кошкетов и Трофимов. Не совсем твердую позицию занимал Журов. Он был убежден, что если девушку оставят, то пойдет в его «подразделение». И все же колебался. Моряки были на стороне Лепова: оставить! Захаров, Нилов и Крепляков тоже были за это.