Цавиш Ты слышишь, Милота?

Милота

Чего там слушать? Цавиш Письмо не шутка!

(Читает.)

«В собственные руки Архиепископу». Да ты, дружочек, Пропал, коли король его увидит.

3 а й ф р и д Вы мне поможете?

Цавиш

Ну, ладно, ладно!

Народ надежный?

(Указывая на стражу.)

Милота

Да! Тебе на что?

Цавиш

(взвешивая письмо в руке) А много ли в таком письме иль мало? Здесь капля яду…

(Быстро прячет письмо.)

Море подозрений! (Обращаясь к страже.) Ступайте-ка домой и передайте Привет мой Бенешу.

М и л о т а

Да что ты, Цавиш? Цавиш

Ступайте!

Стража уходит.

Ну, а ты, мой милый друг, Мне чем заплатишь за свое спасенье?

3 а й ф р и д

Хоть жизнью!

Цавиш

Вот как? Жизнь побереги А ты умеешь прыгать?

М и л о т а

Цавиш! Цавиш

Ну-ка,

Бери письмо и, стало быть, валяй!

(Подвел его к балюстраде.) 3 а й ф р и д прыгает вниз. М и л о т а

Безумец!

Цавиш

Ух, как побежал мальчишка!

Милота

За ним!

Цавиш

Постой! Уж если положился Ты на меня, поверь — я лучше знаю, Что подойдет и что не подойдет. Придет пора — тебе все станет ясно. К тому же он совсем еще щенок! Ха-ха! Ну, что ж, иди. Начнется нечто, В чем не нужны свидетели мне будут. Ты слушаться меня хотел. Иди же! Иди!

Милота (выходя, оборачивается) Ты не выходишь на турнир? Цавиш

Уже я снял доспехи. Ну, ступай же! За все отвечу я. Ступай! Мгновенье, Как кредитор, желает своего.

Милота уходит.

Она уже спускается сюда, Сопровождаемая камеристкой! Скорей за дело! (Обращается к статуе Афродиты, стоящей слева на авансцене.) Божество любви, Супруга верная небесного супруга, Ты покровительство мне ниспошли. (Достает листок бумаги и, поднявшись на ступеньки пьедестала, кладет его под чуть приподнятую ногу статуи.) О, сохрани и передай записку! Идут! Еще мгновенье! Ну, пора! (Спрыгивает и, словно пристыженный, убегает.)

В то же мгновение из глубины сцены появляется королева со своей камеристкой.

Не Розенберг ли это? Вот бесстыжий! Зови его!

Камеристка (зовет) Ну, где вы, право, сударь? Вернитесь! Королева приказала!

Цавиш возвращается, смущенно вертя в руке свой берет.

Королева

Иль я сегодня не в своем рассудке, Иль это лихорадка разыгралась, Иль потеряли вы последний стыд И разума остатки? Нету слов! Но ваше поведение — безумство! Оно уже бессмысленно-бесстыдно. Когда я прибыла, вы завопили; То были вы, от вас в пяти шагах Стояла я — и знаю. С той поры Меня не оставляют ваши взгляды, — Я им названия не нахожу, Но в бешенство они меня приводят.

(Приближаясъ к нему.) Во время танца вам дала я руку, И вы — наглец! — пожать ее посмели! Кто я? И кто вы сами? i

Цавиш

О, простите!

Королева

Так принято у вас чтить королеву? Будь я не так горда, чтоб мужнин гнев В своих делах мне призывать на помощь, Будь здесь, в Богемии, все, как у нас, Где обладает женщина правами, И голосом, и властью совершать, Что ей угодно, ибо королева Не попросту супруга короля,

Но повелительница, вы бы, сударь, Закаялись дерзить!

Цавиш

Прошу, простите!

Королева

Теперь — простите! Дерзость поначалу, А после — низменное раболепство. Что прятали у статуи вы, сударь?

Цавиш У статуи? Да что же там?

Королева

Записка!

Цавиш

Записка, в самом деле!

Королева (камеристке)

Принесите! Камеристка приносит. Что там написано?

Цавиш

Почем я знаю?

Королева Вы спрятали ее!

Цавиш Я? Право, нет! Королева Когда я шла сюда.

Цавиш Но я здесь не был,

Я шел оттуда.

Милостивый боже, Иль я действительно сошла с ума? Деревья там? А здесь земля и воздух? Я видела! От вас я в двух шагах Была, когда вы прятали записку.

Цавиш

Коль вы сказали так, о королева, Пусть будет так, хоть это и не так.

Королева Что ж там написано?

Цавиш

Мечты пустые! Восторженной поэзии плоды!

Королева (камеристке)

Дай мне!

(Открывает записку и читает.)

«Прекраснейшей!» Какой наглец! Скорее спрячь свидетельство безумства!

(Бросает записку к его ноьам.) А вновь ко мне приблизиться посмеешь, Пусть дерзновенного король накажет.

Цавиш

(поднимает записку, стоя на коленях перед камеристкой)

Так знайте же, я вам давно служу, И грудь мою давно жгла эта тэйна; Сегодня я решаюсь вам открыться, И я погиб, коль гневаетесь вы.

(Встает и уходит.)

Королева Ха-ха-ха-ха! Какой смешной безумец!

Камеристка

Смотрите, госпожа, в одно мгновенье Какого рыцаря я обрела.

Королева

Он, думаешь, имел в виду тебя? Он на меня глядел все время, дерзкий!

Камеристка

Ах, все равно! Приятно хоть в мечтах У ног увидеть рыцаря такого!

Королева

Такого? Право, ты меня смешишь!

Камеристка

Во всей Богемии, о госпожа, Нет никого, кто с Цавишем сравнится Фон Розенбергом. Гордую осанку, Походку, благороднее манеры Вы видели не хуже моего. А что до мужества, он самый храбрый Из тех, кто рыцарем себя считает. К тому же, он ведь в Падуе учился И песни сочиняет и поет, Себе аккомпанируя на цитре.

Королева

Тем хуже!

Камеристка

Чем же хуже, госпожа?

Королева

Презрением и золотом платили Мы в Венгрии играющим на цитре.

Камеристка

У нас иначе. Много есть дворян, Что с трубадурами поспорить могут. А этот Цавиш звоном нежной цитры

Зачаровал сердца довольно многим. (Раскрывает записку.)

Послушайте!

Королева (садится) За это он ответит!

Камеристка (читает)

«Прекраснейшей». — Ну, что ж, я благодарна! «Рука, как снег..»

Королева

Рука, как снег? Где смысл?

Камеристка

Бела, как снег…

Королева (снимая перчатку и разглядывая свою руку) Я думаю, он руку не видал, Перчатку разве что.

Камеристка

(читает) «Рука, как снег, И все же жжет. .»

Королева топает ногой.

Что вам угодно, госпожа?

Королева

Читай же!

Хочу сказать: что хочешь, то к делай.

Камеристка «Рука, как снег, И все же жжет, Пылает взор, Но он как лед!»

О, пусть тебя он, вспыхнув, опалит! Из мести я хочу его замучить.

Камеристка

«Нет слаще губ, Да речь их зла, Хоть дышит грудь, Но — как скала».

Королева

Молчи!

Камеристка

«Смягчись же, грудь, Согрейся, взор, Рука. .»

Королева Я говорю тебе, умолкни!

Камеристка Нельзя мне, что ли, радоваться счастью?

Королева Впрямь дурочка сочла, что это к ней!

(Встает.) О, если б я могла уйти отсюда В родную Венгрию, в отцовский дом! Там я жила! Вольна была я мчаться Гуда, куда влекло меня желанье. Старик отец служил мне с восхищеньем, Служили мне князья, служила свита, Служили все мужчины королевства, Все, в ком огонь пылал, в ком сердце билось! Тут предложили мне поехать в Прагу, Где, объяснили мне, сидит король В расцвете сил, женатый на старухе, Ему нужна подруга жаркой крови, Такая же, как он, с горячим сердцем. Явилась я и увидала старца.

Да, старца! С побелевшей бородой! От ратных, скажешь, дел? Не все равно ли? И разве не ворчит он, как старик? И возразить ему нельзя! Ей-богу, Я не затем приехала сюда, Дабы безмолвствуя повиноваться! А остальные льстят, подачек просят, И пресмыкаются, и словно дремлют. Лишь Розенберг… он в Венгрии у нас Ходил бы, голову подняв высоко, Подобно храброму вождю куманов, Храбрейшему из рыцарей венгерских, Которого он мне напоминает. Но тот — веселый и отважный воин, Прямой в своих желаньях и поступках, А этот — робок, низменно покорен, И сам свое достоинство пятнает.

Слышны фанфары.

Что там?

Камеристка

Должно быть, кончился турнир, Вручают победителям награды. Пристало это делать королеве.

Королева Пришлют за нами. Дай-ка мне записку! При первом чтении она туманна.

(Берет записку.)

Камеристка Уже его величество король Со свитой возвращаются с турнира!