— А для тебя это повод меня не поздравить?! Ты жестокий человек! Ты предпочёл бы, чтобы меня поймали на краже яблока вместо тебя!

— Да тебя если и поймают, то точно рады не будут: сами виноваты окажутся. Или свалишь всё на какую-нибудь тварь бессловесную. Которая сейчас дрыхнет где-нибудь без задних ног, счастливица…

Ева надула губы и насупила брови. Внезапно она вскочила, пнула лежащего Адама в ягодицу, подбежала к яблоне, сорвала один из нижних плодов и ожесточённо вгрызлась в него.

Адам повернул голову, виновато поджал губы и не глядя запустил руку в дыру между камнями, куда ещё с вечера спрятал корзинку со спелыми фруктами. Небольшая зелёная змейка еле успела вышмыгнуть из щели и поспешно заскользила в сторону кустов.

Иисус присматривался к стаду свиней так долго, что жаждущая чудес толпа начала понемногу волноваться. В конце концов вожак стада не выдержал и занервничал:

— Отойди!

Он бесцеремонно пихнул мордой Иисуса, и тот спокойно шагнул в сторону. Кабан покосился на него, отгрыз ветку у кустика, росшего на краю обрыва, затем развернулся, подскочил к Иисусу и опять больно ткнулся в ногу.

— Уйди, говорят! Всё равно не боюсь! Я тебе не Ликион, меня так легко не возьмёшь.

— Так вот до чего ты дошёл, Перимед, спутник Одиссея… — медленно проговорил Иисус. — Почему ты… вы все ещё живы? Ведь столько лет прошло.

Челюсти вожака застыли. Огромное животное подняло голову и в упор уставилось в лицо Иисусу.

— Ты зачем Ликиона заколдовал, пастуха нашего? — с вызовом хрюкнул кабан. — Он и так убогий был, что ни спросишь — одно лишь имя своё выкрикивает, забыть боится: имя — последнее, что у него осталось. Мы его в канаве подобрали, кормили, заботились…

— Я не колдовал, я лечил его, — пожал плечами Иисус. — И излечил. У него душа была расщеплённой, теперь — цельная.

Кабан с сомнением тронул рылом распростёртое тело. Ликион чуть пошевелился и застонал, но глаз не открыл.

— Я задал тебе вопрос, — терпеливо напомнил Иисус.

Кабан откусил у кустика ещё одну ветку и ожесточённо зачавкал. Из пасти в пыль падали крупные капли слюны. Дожевав, он глотнул и нехотя заговорил:

— Кирка оказалась более умелой волшебницей, чем думала сама. А может, и наоборот — слишком неумелой, этого теперь не выяснить. Да, наверное, мы вели себя в её дворце как свиньи. Но наказание за проступок получилось слишком тяжким.

— Одиссей рассказывал, что спас тогда вас, бросившись на Кирку с мечом, — заметил Иисус.

— Одиссея незачем было превращать, он и так всегда был порядочной свиньёй, — зло хрюкнул Перимед. — Как только почувствовал, что начинает обрастать щетиной, сразу задал дёру, только пятки засверкали. Если б не Гермес с противоядием, хрюкать бы твоему Одиссею вместе с нами. Наверняка наш герой потом придумал, что мы в чём-то сильно провинились — ну, там, на жрицу покусились, или храм ограбили, или какое-нибудь священное животное прикончили, поэтому нас боги и истребили, правда ведь?

Иисус промолчал. Кабан засопел, потом глубоко и размеренно задышал, успокаиваясь, и наконец продолжил:

— Я долго думал над тем, что с нами произошло, — и, кажется, понял. Это тело просто не знает, как умереть. В каждого из нас при рождении закладывается связь между телом и душой. Когда душа начинает уставать от жизни, тело это чувствует и отзывается постепенным дряхлением. Кирка своим волшебством разорвала эту связь. Полностью. Свиное тело не слышит голоса человеческой души. Скорее всего, по этой же причине трудно убить или даже ранить оборотня. У любого тела на самом деле огромный запас прочности — это я знаю из собственного опыта. Если бы на него не давил постоянный груз душевной усталости, оно быстро восстанавливалось бы почти при любом повреждении — или даже полностью менялось, в зависимости от обстоятельств.

— Ты уверен? — с интересом в голосе спросил Иисус. — Многие ведь не готовы к смерти даже в преклонном возрасте: душа изо всех сил хочет жить, но тело уже не в силах.

Вожак выдохнул через ноздри, и облачка пыли, поднятые мощными потоками воздуха, поплыли над землёй.

— Ну, мои размышления могут быть в чём-то неверны…

— Ты умный человек, — тихо, но твёрдо заметил Иисус.

— Человек? — с горечью фыркнул кабан. — Чем смеяться, волшебник, лучше помог бы нам.

— Помог? В чём именно?

— Расколдуй нас! Или не можешь? Я слышал разные рассказы о тебе, ты же очень силён! Цирцея давно в Элизиуме; если и не ты, то…

Иисус опустил глаза и покрутил головой.

— Чудеса, о которых ты слышал, не про таких, как вы. Вы из другого мира, другой, ушедшей эпохи. Извини.

Кабан ожесточённо рванул зубами измочаленный кустик, тот полетел вниз, кувыркаясь в воздухе, и бесшумно исчез в пятне грязной морской пены.

— Тогда скажи, что нам делать? Даже ты представить не можешь, как мы устали!

— Тебе нужно, чтобы кто-то распорядился твоей судьбой за тебя, Перимед? Значит, тебе нужен пастух? Ты уж определись, человек ты или животное. За человека никто выбирать не вправе.

Маленькие глазки с тоской уставились на линию горизонта, размытую серой дымкой.

— Для человека-Перимеда море было всем. Я выбираю море. Спасибо тебе, волшебник.

Зеваки столпились у обрыва, тыкая пальцами в прибрежные скалы и удивляясь, почему на них не видно ни одной туши. Многие оборачивались к Иисусу и глядели на него с немым восторгом.

Солнечный блик, отразившийся от воды, ослепил Иисуса. Ему вдруг показалось, что он видит, как в волнах мелькают горбоносые тела морских свиней.

Нахмурившийся Иисус поджал губы и зашагал прочь от берега.

Хмурый Господь сидел на холмике, покрытом клон-травой, грыз яблоки и неотрывно глядел в сторону видневшейся вдали генофабрики.

За спиной раздался еле слышный шорох, на траву легла короткая тень — рогами вправо. Господь не оборачиваясь протянул тени яблоко:

— Держи. Вкусное.

— Благодарю, — удивлённо кивнул Дьявол, присаживаясь рядом. — За что такая честь?

— А куда их девать? — с досадой заметил Господь. — Кому они теперь нужны…

Он размахнулся и изо всех сил запустил огрызком в кусты.

— Столько работы. Сложнейшей, ювелирной работы. И всё впустую.

С горечью взглянув на кучку яблок, он взял из неё очередной плод и повертел в пальцах.

— Ключ к сортировке первоэлементов добра и зла. Уникальная комбинация генов с длинным списком витаминов и полезных минералов в нагрузку. Столько времени убил. А они так ничего и не поняли.

— Дураки, — сочувственно поддакнул Дьявол и потянулся за следующим яблоком. Господь с безнадежным выражением на лице проследил за его когтистой лапой и вздохнул.

— Знаешь, что было заложено в винограде? Управление просветлением. О кокосах и манго вообще молчу. Долгосрочная теолюционная программа, дело всей моей… всего моего существования — тебе под хвост. (Дьявол недовольно засопел, но промолчал.) Они ведь уже стали почти как боги, за долгие века всё-таки разобрались с добром и злом, и у меня появился шанс покончить с этим проклятым одиночеством — впервые после неудачи с цивилизацией муффов. Помнишь муффов? Ага, я тоже вздрагиваю, как вспоминаю. Так вот, люди ещё недавно могли… могли… Эх, да что теперь говорить…

— Что-то я тебя не совсем понимаю, — признался Дьявол. ковыряясь в зубах. — Что произошло?

— Генное конструирование произошло. Люди разобрали живое на первокирпичики — и началась вакханалия. Я им предлагал готовые комбинации, с заложенным наперёд результатом, заранее просчитанным и проверенным — а они всё смешали и начали лепить кому что пожелается. Ты представляешь, ЧТО они сейчас постигают?

Дьявол подумал, поёжился и отрицательно замотал головой.

— Вот и я не представляю. Нет чтобы пользоваться тем, что дадено, — любопытство их, видите ли, заело. Всё им надо раскрутить, всё пощупать. Прямо как дети. Только если нормальный ребёнок попытается разобрать сложную игрушку, то почти наверняка сломает и в следующий раз поостережётся. А эти дети сами научились ремонтировать свои игрушки, и те в результате стали им скучны. Трансформеры им теперь подавай. И это они ещё не добрались до генной модификации животных. А потом и самих себя. Так что и эта цивилизация, считай, тоже потеряна. Пускай сама себе живёт, я ей больше не опекун.