Ожидающе умолкла. "Хочет, чтобы спросил. Пожалуйста, мы не гордые".

– И что дальше?

– Зависит от того, как ответишь на мой вчерашний вопрос… Ну… насчет полумиллиона…

И одарила самой лучезарной улыбкой, обещавшей намного больше, чем все сокровища мира.

– Наркотики на яхте? – спросил я.

Улыбка не исчезла, наоборот, засияла еще ярче.

– Ну что ты все о делах, да о делах? Дались тебе эти наркотики. Сейчас я брошу якорь, а ты быстрехонько на камбуз за "Танго". Искупаемся, а потом обсудим детали. Тут не глубоко, всего два-три метра, и кораллы – настоящий рай! В психушке такого не увидишь…

Достав из бара бутылку вермута и взяв два стакана, вернулся на палубу.

Вот это да! Не устает удивлять! В одних малюсеньких полу-прозрачных плавках, зато в маске, с трубкой и в ластах – она выглядела более чем импозантно.

"Не желает ли мерзавка меня утопить или сбежать на яхте, бросив одного в море".

Прощупал телепатически. Вроде нет, все спокойно. Да и оружие спрятать негде. Разве что… в мини-бикини. Так оно и так там, наверное, самое страшное для нашего брата.

С размерами маски и ласт для меня тоже не ошиблась.

Прыгнул вслед за ней. Шум брызг. Вода, прозрачная и чистая, словно горный хрусталь, приятно холодит разгоряченное тело. Ориентиры здесь обманчивы – глубина, возможно, метра три, а может, и все десять. А вот и Мерли грациозно, словно русалка хвостом, перебирает ластами. Нырнул. "Интересно – сколько продержусь без воздуха? Рыжая уже пошла вверх. Я же – вниз к роскошным зарослям кораллового леса. Вдоль тела бегут маленькие пузырьки, щекочут, прерывистыми цепочками стремятся к поверхности. В полводы собрались в стайки серебристые мелкие рыбешки. На трехметровой глубине среди коралловых джунглей затаились особи покрупнее: зеленушки, выставившие колючки, с выпученными глазами морские собаки. Сами кораллы матово-розового цвета, искрятся от пронизавших водную толщу солнечных лучей. Не удержался, отломил кусочек похожий на застывший каменный цветок. Заглянул в расщелину – круглые, вуалехвостые, разноцветные, словно попугайчики, рыбки "стучат" носиками по водному "мху", пугают краба, заставляют его раз за разом поднимать клешни вверх: "Мол, хотите по-пробовать – милости прошу". Медленно шевелят ядовитыми тычинками многоцветные медузы.

Над головой промелькнула крупная тень. Акула? Нет, это Мерли испуганно таращит глаза, показывает пальцем вверх: "Мол, хватит, поднимайся!"

"Сколько я под водой? Минут пять, десять? Утратил счет времени. Легко могу быть и дольше, но плыву вслед за ней. Все-таки приятно, черт возьми, – переживает. А ведь ночью… Неужто – поменялись планы?"

"Ф-ррр,…" – выныриваем.

Мерли, выбросила загубник, глубоко дышит и отплевывается.

– Ну, Умник, ты даешь! – испуганно кричит. – Тьфу… Думала – все, каюк! Раз десять ныряла. А он, гад, видите ли, цветочками любуется.

"Вроде и ругается, но в душе злобы нет. Скорее – наоборот".

– Сама говорила – в психушке не увидишь.

– Да брось ты цепляться к словам. Поплыли, а то "Танго" на солнце закипит.

"Закипеть, не закипело, но нагрелось крепко. И как только Мерли хлещет эту дрянь?"

Мокрые волосы полыхают на солнце рыжим огнем, закрутились в непослушные завитушки. Небольшая, но упругая грудь подрагивает розовыми сосками в такт дыханию. Сквозь кожу рук, ног, живота рельефно проступают мышцы.

"О чем она там болтает? Не могу сосредоточиться. Кажется, опять о дельфинах. Не они ли фыркают за бортом". В самом деле, пара чернобоких красавцев летит прямо на нас. "Самоубийцы, что ли?" У самого борта синхронный высокий прыжок и брызги по палубе. Как в цирке!

– У нас гости! – Мерли прыгает и визжит от восторга, словно ребенок. Гладит животных по мокрым спинам, чмокает в холодные носы, заглядывает в веселые глаза.

– Помоги! Скорее! Их нужно вернуть обратно в воду. Видишь, самим тяжело!

Бережно возвратили дельфинов в родную стихию. Сделав еще несколько головокружительных прыжков, они исчезли среди морских просторов.

– А если бы не сбросили обратно? Тогда что?

– Как это не сбросили? Неужели не понимаешь? А еще Умник! Псих ты ненормальный! Вот кто! Они бы тогда к нам не пришли! И так приходят очень редко и только к тем, кому можно довериться. Чувствуют… Чего пялишься? Так и не понял? Сейчас объясню. Пошли!

Повела прямиком в "мою" каюту. Села на постель. Указала на место рядом.

– Всю жизнь мечтала… знала, что случается… но ко мне – в первый раз…- даже не видела. Думаю, благодаря тебе, Умник. Нам обоим, слышишь, обоим поверили.

Мерли, зовя, открыла объятия и уста:

– Ну, иди же ко мне, дурачок, иди! Дельфины никогда не ошибаются…

Я и "моя телепатия" обалдело уставились на раскрасневшуюся от волнения и желания девушку. Ее искрящиеся и манящие глаза разожгли в душе пожар желания.

Под лоскутком тоненьких плавок рыжим лучиком мелькнула узкая полоска волос. Мгновенье – и Мерли уже сверху. Она не ждала и не желала прелюдий, предварительных ласк. Ни нежности, ни любви – только страсть. Нежные пальчики с острыми ноготками неожиданно сильно впились в мою грудь. Ее лоно приняло меня не сразу. Горячее и тугое, оно как бы не-охотно подчинилось хозяйке.

Девушка застонала, выгнула спину и, откинув голову, плотно прижалась ягодицами к моим бедрам. Отвернувшись, при-крыв глаза, закусила губу. Сейчас она была не со мной, а где-то далеко в мире сладострастия. Движения резкие, сильные, грудь со следами недавних пыток чуть вздрагивает в такт. Родимое пятно за правым ухом потемнело и стало заметным, проступив сквозь мокрые волосы. Стоны перешли в крик. Теперь мы уже вдвоем мчались в безумном, неудержимом "танце". Ну же! Миг… еще один, еще… Ох!…

Я почти спал, когда где-то глубоко внутри забил набат. До боли в груди, до головокружения! Опасность!

Резко вскочил с постели.

Приоткрывшей глаза Мерли строго-настрого приказал:

– На палубу не суйся! Что бы там ни происходило! Слышишь!? Ни ногой…

Взяв со столика пистолет с глушителем, пошел к двери. Краем глаза заметил, как она все-таки села на край кровати. "Хоть бы не потащилась за мной, дуреха, иначе – беда!"

Приоткрыв люк, осторожно выглянул – вроде тихо. Ан нет! На расстоянии полукилометра на волнах покачивается яхта.

"Ой, чует мое сердце: не случайное соседство".

Отойдя немного от люка, увидел, как по безрассудно оставленной нами веревочной лестнице один за другим в обтекаемых пластиковых костюмах с пистолетами в руках на палубу поднимаются двое.

"Удивительная, смертельная для профессионалов неосторожность. Насколько же глупо! Словно дети…"

Пистолет дважды обиженно "хрюкнул", прежде чем я успел подумать, нужно ли? Один из "гостей" упал за борт, а другой с простреленной головой свалился на палубу.

Шорох за спиной. Оглянулся, – обнаженная Мерли.

"Не утерпела! Вот дуреха!"

Подошел, чтобы отправить назад в каюту. Хлопок с противоположного борта, еще один.

Все, что успел, – заслонить собой. В грудь ужалили две осы. Дрогнувшей рукой дважды выстрелил в третьего "гостя". Попал в плечо и бедро. Сам же рухнул на четвереньки: две пули – в легком и сердце – непосильная ноша даже для меня! Сперло дыхание, от невыносимой боли потемнело в глазах. Кровь, пенясь, сбегала по груди, при кашле шла горлом. Пытаясь не лишиться сознания, распорядился: "Ну, чудо-гомеостаз, давай, выручай! Срочно нужны гемоглобин, факторы свертывания, дыхательные ферменты".

Отращивая клыки и когти, меняя пищеварительную систему, активируя гемостаз и регенерацию, вспомнил ехидные слова привратника: "Кушать, милок, сможешь… всякое". Не так ли родились легенды о вампирах?