В Полтаве закончились провинциальные странствия Мейерхольда. За ними начинаются долгие петербургские годы, лишь изредка перемещающиеся работой за пределами столицы.

Нам остается вкратце рассказать о судьбе «Товарищества новой драмы» после полтавского сезона. Несмотря на то, что Мейерхольд подготовил для Тифлиса несколько постановок, сезон без его непосредственного участия сложился неудачно. Уже открытие сезона «Вишневым садом» вызвало возражения. Исполнение было неровным и не понравилась новая постановка пьесы. Мейерхольд и здесь применил частично принцип единства места, использовав для трех актов одну декорацию. Поставленный для третьего спектакля «Крик жизни» вызвал в «Тифлисском Телеграфе» ироническую рецензию, подписанную «рецензент Декадентов». Приводим из нее выдержку:

Интерпретация В. Э. Мейерхольда.

Красиво, но условно, деланно, мертво.

Паузы, паузы, полутоны, стоны…

И вместо, «Крика жизни» новая «Смерть Тентажиля».

Художник К. К. Костин.

Декорация первого акта красива и осмыслена.

Декорация третьего акта красива, но бессмысленна.

Декорация второго акта некрасива и бессмысленна.

По поводу «Каина» газета «Кавказ» писала: «Пьесы с настроениями, по-видимому, надоели тифлисцам. Полутоны, недосказывания, тени, вместо действительных людей, неинтересные и наивные ситуации, вечный мрак на сцене и глухие замогильные звуки гонга — вот все, что с особенным усердием культивируется Товариществом новой драмы».

Из полтавских постановок успех выпал лишь на долю «Чуда святого Антония» и «Гедды Габлер». В «Антонии» рецензент «Тифлисского Телеграфа» отметил, как интересную особенность спектакля, что все исполнители, кроме самого Антония (его играл Унгерн) придерживались условного марионеточного шаблона, еще более подчеркивающего фальшь и пошлость речей и поступков, а затем также указывалось, что благодаря вращающейся сцене, пьеса шла без антрактов, действующие лица на глазах зрителей входят во внутрь дома, пребывают там и уходят вновь.

После того как постановки Мейерхольда были исчерпаны, товариществу пришлось обходиться своими силами. Неопытный режиссер Унгерн фактически выносил почти один всю режиссерскую работу. Интересы кассы требовали постановки таких новинок, как «Шерлок Холмс». Когда сезон 1906 – 1907 закончился, стало ясным, что без Мейерхольда вести «Товарищество новой драмы» невозможно, и Товарищество прекратило свое существование[8]. Таким образом, попытка Мейерхольда сохранить организованный им коллектив без своего непосредственного участия не удалась. Для него же самого возвращение в провинцию не имело никакого смысла.

Театр на Офицерской. — Затянувшийся ремонт. — Поездка в провинцию. — Репетиции «Гедды Габлер». — Золотая осень. — В петербургских и московских театрах. — «Субботы». — «Гедда Габлер». — Критика спектакля. — Позиции А. Р. Кугеля. — Статья Ю. Беляева. — «В городе». — «Сестра Беатриса». — «Вечная сказка». — Возобновление «Норы». — Статья А. В. Луначарского. — А. А. Блок. — «Балаганчик». — Политическая реакция. — Январские премьеры («Трагедия любви», «Комедия любви»). — Начало охлаждения В. Ф. Комиссаржевской. — «Жизнь человека». — «Драма жизни» в Художественном театре. — Новаторство в балете (М. М. Фокин). — Прекращение «сред» Вячеслава Иванова. — Поездка В. Э. Мейерхольда и Ф. Ф. Комиссаржевского в Германию. — Первые впечатления. — Берлин. — «Аглавена и Селизетта» у Макса Рейнгардта. — Кабаре. — «Пробуждение весны». — Формула условного театра.

Приглашение В. Э. Мейерхольда на пост главного режиссера драматического театра В. Ф. Комиссаржевской означало решительный перелом в жизни этого театра. Прежний драматический театр, который в течение двух сезонов 1904 – 1905, 1905 – 1906 существовал на Итальянской в Пассаже, отходил в прошлое. То был театр смешанного, хотя в большинстве случаев и идейного репертуара, неровного и пестрого ансамбля, «натуралистического детализма», без стремления к новым  формам спектакля, театр скучных мизансцен и небогатой режиссерской фантазии. Правда, за первые два года у Комиссаржевской шел Ибсен («Нора», «Строитель Сольнес»), Чехов («Дядя Ваня» и «Чайка»), Шнитцлер, но новое сценическое искусство не рождалось из соприкосновения с новой драмой. Только в лице самой Комиссаржевской отдельные сценические образы — Нора, Гильда, Лидия Линд («Другая» Бара) оказывались насыщенными тревожной и лирической силой. Но эти одинокие создания актрисы не были слиты со всем строем постановок.

Один из летописцев театра В. Ф. Комиссаржевской, А. П. Зонов рассказывает, как в зиму 1905 – 1906, отчасти под влиянием московских и петербургских художественных кружков и их журналов, отчасти в силу собственных запросов, Комиссаржевская решила вступить на путь исканий, пытаясь в соответствии с идеями, так называемого «факельного» движения, осуществить «театр-храм».

В январе 1906 года Комиссаржевская снимает театр Неметти на Офицерской, замышляет его перестройку в античном вкусе, а весною того же года, как мы уже писали в предыдущей главе, заключает договор с Мейерхольдом в качестве актера и режиссера. Вместе с Мейерхольдом в театр приглашается ряд новых актеров, а заведующим литературной частью — критик и драматург П. М. Ярцев.

Режиссером, кроме Мейерхольда, был Н. Н. Арбатов, вышедший из труппы в самом начале сезона, а часть режиссерских обязанностей выполнял П. М. Ярцев. Заведующим монтировочной частью был Ф. Ф. Комиссаржевский, постоянным художником — В. К. Коленда, костюмером — Н. В. Воробьев[9].

Согласно договору, Мейерхольд должен был приехать в Петербург к 1‑му августу, но, прибыв к месту службы в означенный срок, он застал вместо театра, по выражению Ф. Ф. Комиссаржевского «развалины: ободранный, изувеченный зрительный зал и пустое место, вместо сцены и уборных, которые должны были быть пристроены». Таким образом репетиции хотя и начались 7 августа, но в помещении латышского музыкального кружка. В первую очередь приступили к работе над «Геддой Габлер», «В городе» и «Вечной сказкой».

Подрядчики, производившие перестройку, заверяли, что театр будет готов к 15‑му сентября, однако, в конце августа стало ясно, что ремонт затягивается, и тогда дирекция решила, что для изыскания средств следует организовать поездку В. Ф. Комиссаржевской по Западным городам. Для этого труппа делилась на две части, из которых одна оставалась в Петербурге, дабы вести подготовительную работу вместе с П. М. Ярцевым, а другая должна была ехать с Комиссаржевской. К уезжающим должен был присоединиться через некоторое время Мейерхольд, чтобы в дороге начать репетировать «Гедду Габлер».

Ход этих репетиций мы имеем возможность проследить по письмам Мейерхольда. Первое письмо датировано 8 сентября 1906 года. В этом письме читаем, что приехав в Ковно 7‑го в 2 часа дня, в тот же день в 7 часов начали в театре репетицию «Гедды Габлер», Распланировали первый и второй акт, сегодня будем планировать третий и четвертый. Сегодня В. Ф. играет «Нору», завтра «Бесприданницу», послезавтра «Крик жизни», по утрам мы будем репетировать «Гедду», 11 выезжаем в Вильно и работаем там по утрам 11‑го и 12‑го. 13‑го и 14‑го перерыв, и мы будем работать и утром и вечером. Я надеюсь, что успею к 15‑му так сладить пьесу, что после Вильны укачу в Питер. В. Ф. имеет известия, что открыть театр можно только 7‑го. Вследствие этого она продолжит свою поездку до конца месяца, и репетиции «Гедды» снова возобновятся только в начале октября. К этому времени я вполне слажу «В городе» и «Вечную сказку».

Письмо от того же 8 сентября, но написанное вечером, рассказывает о посещении Мейерхольдом службы в Ковенском костеле, — впечатление отразившееся потом на постановке «Сестры Беатрисы».

В 4 часа, — пишет Мейерхольд, — предполагалась торжественная служба. Я был в раю. Звучал орган. Длинные аллеи белых покрывал. Нежный звон серебряных колокольчиков, звон от потряхивания их нежными руками бледных мальчиков. Хор ангелов. Хоругви из нежных благоуханных кружев. Свечи и дневной свет за окнами. Ладон, клубящий дым от кадильниц, и золотая осень за окнами. Статуи Мадонны и стук по каменному полу молящихся, такой же глухой, как шепот листвы за окнами. Я стоял так долго, пока не вынужден был уйти от усталости.