— У вас есть выбор: или признаться, или вы будете сначала четвертованы и лишь после этого выброшены за борт, к акулам. Это ваша судьба. А девушку сейчас же отдам команде.

— Никогда! — воскликнула Тереза и бросилась через борт в море.

Вода забурлила и покрылась пеной, поднимаемой хвостами акул, пока те дрались за новую добычу, но вскоре ее алая окраска исчезла и снова ничего не было видно, кроме прозрачного голубого моря и ненасытных чудовищ бездны.

— Колодки! Колодки сюда, быстро! Он должен открыть тайну! — закричал капитан, обращаясь к пиратам, которые, несмотря на всю свою порочность, содрогнулись от ужаса, увидев только что происшедшее. — Хватайте его!

— Не прикасайтесь к нему! — закричал Франсиско, стоявший на вантах. — Не трогайте его, если вы люди и христиане!

Обезумев от гнева, Каин отпустил епископа, выхватил пистолет и направил его на Франсиско. Но в момент выстрела епископ толкнул руку Каина и, увидев, что пират промахнулся, сложил руки и воздел глаза к небу, выражая благодарение за спасение юноши. Таким его и схватил Хокхерст, потерявший в яростном возбуждении благоразумие, и перекинул через борт в море.

— Торопливый чурбан! — проворчал Каин, увидев то, что сделал боцман. Затем, взяв себя в руки, добавил: — Схватите этого мальчишку и подведите его ко мне!

Несколько человек подались вперед, чтобы выполнить приказ, но Помпей и другие крумены, наблюдавшие за происходившим, тут же обступили Франсиско. Последовала схватка, но поскольку пираты не испытывали большого желания схватить юношу, то они позволили круменам спрятать его в середине своей группы и увезти затем на шхуну.

В это время Хокхерст и большинство находившихся на корабле пиратов обшаривали трюм, пытаясь найти драгоценности, но безрезультатно. Вода поднялась еще выше, и дальнейшие поиски становились бесполезными. Корабль быстро погружался. Нужно было покидать его и отводить шхуну, чтобы ее не затянуло в водоворот. Каин и Хокхерст со своей разочарованной командой возвратились на шхуну, и, едва она отошла от корабля на расстояние одного кабельтова, он затонул, унося с собой все сокровища.

Привычную ярость выражало лицо капитана, когда он быстрыми шагами мерил палубу в сопровождении первого боцмана, и даже матросы видели, что его одолевают недобрые мысли. Франсиско не возвратился в каюту, а остался в носовой части шхуны среди круменов, которые хотя и составляли малую часть экипажа, были известны как решительные, сильные и ничего не боящиеся люди. Они вооружились ножами и собрались на передней палубе, внимательно наблюдая оттуда за передвижениями и действиями пиратов и оживленно разговаривая между собой на родном языке.

На шхуне подняли все паруса, и теперь она ходко шла на норд-вест. Солнце зашло, но Франсиско не возвратился в каюту, а вместе с круменами, готовыми встать на его защиту, ушел в нижние помещения. Ночью Хокхерст потребовал, чтобы они поднялись на палубу, но они отказались выполнить его приказ и ничего не ответили на угрозы младшего боцмана, спустившегося к ним. На корабле многие пираты явно, хотя и молча, одобряли отношение круменов к Франсиско. Все это заставляло думать, что даже в такой оголтелой банде не все еще опустились до последней ступени. Богохульное убийство святого отца, ужасная судьба прекрасной Терезы, их товарища Филиппо и его возлюбленной — все это явилось проявлением такого зверства, которое внутренне осуждали и самые закоснелые пираты. То, что Франсиско поднял свой голос в защиту несчастных, не явилось в их глазах преступлением. В то же время они понимали, что участь его решена. Все его уважали. Даже среди самых отпетых разбойников, за исключением Хокхерста, он снискал если не любовь, то уважение, и они склонялись на его сторону, хотя и понимали, что власть Каина на корабле будет подорвана, если Франсиско останется на нем.

Уже в течение нескольких месяцев Хокхерст, ненавидевший юношу, неоднократно высказывался за его изгнание со шхуны. Теперь он снова потребовал от капитана, чтобы тот любым способом избавился от молодого человека. Старый пират считал это неизбежной мерой в интересах их собственной безопасности, сославшись при этом на поведение круменов, и высказал опасение, что пример круменов заразителен и на сторону Франсиско может перейти и часть белых членов команды.

Каин чувствовал правоту Хокхерста. Он спустился к себе в каюту, чтобы обдумать положение.

Миновала полночь, когда он, обессиленный борьбой страстей, бушевавших в нем днем, погрузился в сон. Ему приснилась мать Франсиско, которая молила его оставить жизнь ее сыну. Во сне Каин стал разговаривать. В это время к каюте тихо прокрались Франсиско и Помпей. Они надеялись, что капитан спит и Франсиско сможет забрать свой пистолет и запас пороха и пуль к нему. Помпей первым проскользнул в каюту, но, услышав голос капитана, тут же отпрянул назад. Они остановились у двери и стали прислушиваться.

— Нет, нет! — бормотал во сне Каин. — Он должен умереть, и твоя мольба не поможет. Я убил тебя, и он тоже умрет от моей руки.

В одной из серебряных плошек горел маленький фитилек, и его свет едва освещал каюту. Когда Франсиско услышал последние слова Каина, он вошел в каюту и подошел к кровати.

— Мальчик, не надо! — продолжал Каин. Он лежал на спине и тяжело дышал. — Женщина, оставь свои мольбы. Завтра он должен умереть!

Наступила пауза, как будто спящий прислушивался к ответу.

— Да, как я убил тебя, так убью и его.

— Чудовище! — произнес Франсиско глухим голосом. — Так это ты убийца моей матери?

— Это был я. Да, это был я, — отвечал Каин, не просыпаясь.

— А почему ты убил ее? — продолжал спрашивать потрясенный и уже ничего не боявшийся Франсиско.

— Я сделал это в гневе. Она мучила меня, — отвечал Каин.

— Дьявол! Теперь ты, наконец, признался! — громко воскликнул юноша, и голос его разбудил капитана. Тот резко поднялся на кровати, но, прежде чем к нему вернулась ясность сознания, Помпей погасил фитилек. Воцарилась полная темнота. Крумен прикрыл Франсиско рот рукой и вывел его из каюты.

— Кто здесь? Кто здесь? — громко спросил Каин.

Офицер, несший вахту на палубе, быстро спустился к нему.

— Вы звали меня, сэр?

— Звал вас? — переспросил капитан. — Мне показалось, что в каюте кто-то есть. Зажгите свет, и больше ничего, — продолжал он, успокаиваясь и вытирая со лба холодный пот.

Франсиско и Помпей возвратились в свое убежище. С этого момента душа юноши перевернулась. Если до сих пор он испытывал только глубокое отвращение к Каину, то теперь все его существо преисполнилось жаждой мести. И хотя забрать из каюты свой пистолет он не сумел, юноша был полон решимости при первой возможности убить Каина.

На следующее утро крумены снова отказались подняться на палубу и приняться за работу, о чем Хокхерст доложил капитану. При этом боцман заговорил другим тоном, поскольку заручился поддержкой если не большинства, то нескольких самых стойких и влиятельных пиратов, которые, подобно ему, не один год шли по пути преступлений.

— Должно быть только так, сэр, — заключил Хокхерст. — Иначе вы не сможете больше командовать шхуной. От меня требуют, чтобы я поговорил с вами именно так.

— Вот как? — высокомерно спросил Каин. — Может быть, вы уже и моего преемника выбрали?

Хокхерст сообразил, что таким способом он не достигнет своей цели, и занял другую позицию?

— Я говорю так только в ваших и своих интересах. Если вы не будете командовать этим кораблем, то я тоже не смогу больше оставаться на нем. Если вы покинете корабль, то покину его и я.

Такой ответ удовлетворил Каина, и тема разговора была продолжена.

— Соберите всю команду, — сказал в заключение капитан.

Команда собралась на задней палубе.

— Ребятки! Я сожалею, но наши законы вынуждают меня показать на примере, что бунт и неповиновение должны быть наказаны. Я так же, как и вы, связан законами, принятыми у джентльменов удачи. И пока мы вместе бороздим моря, можете поверить мне, что если пользуюсь ими, то вершу справедливость и хочу быть достойным вашего доверия. Франсиско с детства был со мной, и мне больно расставаться с ним. Но я здесь капитан, я отвечаю за вас и обязан следить за тем, чтобы наши законы исполнялись. Он повторно обвинен в бунте и измене и… теперь должен умереть.