Хулия носком туфли раздавила на полу сигарету. И в зеркале нашла взглядом глаза Фрэнка.

– На кладбище Ла-Сокапа.

– В бухте, напротив Сьюдамара?

– Я вижу, ты не забыл…

– Мы жили там какое-то время, но местность я плохо помню.

– Еще бы, ты уехал в Штаты ребенком. Жаль только…

– Короче. Там много народу?

– Всего несколько семей, ты же знаешь, как здесь обстоят дела. Морской клуб теперь перестраивают для черни, и мы сейчас не ездим на пляж. Кроме того, кладбище расположено в глубине бухты, напротив Кайо-Смит, теперь переименованного в Кайо-Гранма.

– Отлично, сегодня же ночью отправляюсь туда.

– С ним вместе?

Фрэнк повернулся спиной к зеркалу и оперся о спинку кресла.

– Он еще не пришел?

– Нет.

– Придется вместе, другого выхода нет. Без него не обойтись, по крайней мере пока. Но уж очень он жесток…

– Со сторожем из зоопарка иначе было нельзя. Он не желал возвращать гномов.

– Знаю, но это может осложнить все дело…

– Разумеется, однако некоторых вещей невозможно избежать. Ты обратил внимание, как он держится? Весьма и весьма уверенно, прямо другой человек, будто родился заново или воскрес к новой жизни.

– Сделай милость, переведи мне это на испанский язык. – Рубен насмешливо прищурился и провел рукой по своим непокорным каштановым кудрям. – Писания этих медиков только они сами и могут понять.

Осорио было улыбнулся, но сейчас же принял строгий вид. Его смуглое лицо выражало озабоченность.

– Все очень просто. Это означает, что Хайме Сабас умер от раны в сердце, которая была нанесена оружием, похожим на шило.

– И произошло это утром?

– Да. Медицинская экспертиза установила, что время смерти совпало с визитом усатого и того, что похож на адвоката.

Было слышно, как в соседней комнате печатают.

– Принеси мне, пожалуйста, вещи, найденные на теле Сабаса. – Голос Осорио перекрывал ритмичный стук машинки.

Рубен встал, открыл металлический шкаф, вынул из ящика папку, к которой был прикреплен нейлоновый пакет с вещами Сабаса, и положил ее на стол. Осорио листал толстую тетрадь.

– Думаешь, эти гномы имеют какое-то отношение к «Белоснежке»? – спросил Рубен.

– Не знаю, но похоже, что Сабас так считал. Иначе невозможно объяснить, почему у него была при себе эта книжка.

– Логично.

– Не очень-то доверяйся логике. Иногда и она обманывает. – Рубен улыбнулся.

– Знаю, ты предпочитаешь факты.

– Да, но и с ними нужна осторожность. Я бы сказал, что мы в своем деле должны быть диалектиками. Логика, как и факты, основывается на очевидном. Но правда может казаться ложью, а ложь правдой.

– Значит, никогда нельзя быть уверенным…

– Лишь тогда, когда установишь точно, что правда – это правда, а ложь – это ложь.

– А в этом деле ты уже доискался до правды?

– Нет. Точно мне известно лишь одно: убит человек. Это правда, это факт.

– Ты прав. По теоретическим вопросам с тобой вообще лучше не спорить, ты всегда выходишь победителем.

Рубен надел фуражку.

– Я за сигаретами. Пойдем вместе?

– Нет, я почитаю. Я уже давно не заглядывал в детские книжки и спрашиваю сейчас себя: какая связь может существовать между ними и этим преступлением.

– Возможно, что никакой.

– А логика говорит обратное.

– Допустим. Но какое отношение может иметь «Золушка» к «Преступлениям в пустом замке» и «Спящая красавица» к «Тайнам запертого дома»?

– Никакого, кроме того, что мы ищем.

– Наконец-то мы договорились, и я могу спокойно идти. Скоро вернусь.

Когда дверь за Рубеном закрылась, Осорио опустил взгляд на цветную картинку, которая изображала королеву, беседующую с охотником.

Рубен вошел с бумагой в руках.

Акт обследования места преступления.

Осорио отложил в сторону детские сказки и, нахмурив брови, откинулся на спинку стула. Не отрывая глаз от бумаги, он взял сигарету, протянутую Рубеном, а закурил, лишь кончив чтение. Взгляд его какое-то время блуждал по потолку, потом опустился ниже и уперся в почти непроницаемое облако табачного дыма.

– Ты читал? Рубен кивнул.

– Согласно обследованию, Хайме Сабаса убили в пятнадцати шагах от рва, на лужайке, притащили оттуда и сбросили в ров.

– Львы обнаружили его не сразу. Очевидно, лишь после полудня.

– Орудие убийства не найдено, но по кровавому следу правой руки можно установить отсутствие указательного пальца…

– Он был в перчатках.

– Эксперты утверждают, в хирургических, поскольку на ограде рва обнаружены частицы резины. Похоже, убийца взбирался на нее.

– Чтобы сбросить Сабаса.

– Разумеется. Ведь он был один. На лужайке сохранились не очень четкие следы двоих: жертвы и убийцы. Больше там никого не было.

– Однако не было и борьбы между ними.

– Сабас был застигнут врасплох.

– Человеком, который, идя на преступление, вооружился шилом, предусмотрительно надел резиновые перчатки, однако неосторожно оставил след своей правой руки без указательного пальца. Таким образом, кое-что нам известно.

– Я бы сказал, даже многое. Не хватает только орудия убийства.

– Которого не нашли.

– А ответы на наши запросы получены?

– Насчет этих людей?

– Да.

– Пока еще нет. Сведения о Хосе Мануэле Трухильо и Хулии Пардо пришлют вечером, а вот о Рамоне Абеле пришлось запрашивать Гавану – похоже, он уже привлекался к уголовной ответственности… Но продолжим об убийце. Я думаю, это человек опытный, и хирургические перчатки он надел, чтобы не оставлять следов. Но не у каждого есть такие перчатки. Значит, это почти улика. Надо иметь в виду тех, кто работает в системе здравоохранения, и тех, кто так или иначе связан с медиками.

– Да-да.

– Врачи. Хирурги…

– Конечно, это совсем просто: нам остается только заняться всеми врачами, сестрами и служащими больниц, и мы немедленно найдем среди них убийцу.

– А ты что предлагаешь?

– Ничего, Рубен, ничего. Когда нет достаточно веских оснований, лучше не составлять себе окончательного мнения.

– Что же делать?

– Пока не пришли ответы на наши запросы, мне кажется, нам лучше всего прогуляться по кварталу, где жил Хосе Мануэль Трухильо.

– Хозяин гномов?

– Ага.

Председательница Комитета была женщиной лет сорока семи, с круглым улыбчивым лицом. Едва усадив Рубена и Осорио, она тут же вышла и вернулась с двумя чашками горячего кофе.

– Хотя дело и к вечеру, все равно не помешает.

Мужчины согласились с хозяйкой, и Рубен сказал:

– Еще несколько таких визитов, и наши желудки станут совершенно черными.

– Вы не любите кофе, товарищ?

– Что вы, что вы! Конечно, любит, – вмешался Осорио. – Просто еще не привык к гостеприимству жителей Сантьяго.

– А вы не из Сантьяго?

– Нет, из Сьенфуэгоса.

Немного погодя они сообщили о цели своего визита.

– В этом квартале я живу уже двенадцать лет и четыре из них возглавляю Комитет. Мне никогда не нравился этот дом. Пока не умер старый Хосе Мануэль, там каждую ночь гуляли до рассвета. Он ведь на молодой женился.».