— Вы не должны волноваться. Семар капитана в обиду не даст, и сам не пропадет. Он ведь заговоренный.

— Заговоренный? — заинтересовалась экономка, отвлекаясь от своих грустных дум.

— Ну, да. Он два дня один в море провел и выжил, а потом мы в шторм попали, и он снова выжил, и корабль наш спас, и в бою с пиратами, и когда на него покушался один обиженный пират. Семара сама богиня бережет. Вот!

— Как бы мне хотелось, чтобы ты был прав, мальчик. Вот только если твоего Семара богиня оберегает, то у капитана такой привилегии нет, и если он… если он… — девушка не договорила, всхлипнула и убежала куда-то вверх по лестнице, а Олли пошел назад, на веранду, встречать рассвет.

Но не успел и шага сделать, как услышал шум на улице. Бросился туда и едва не налетел на Семара, который с большим трудом, превозмогая боль, тащил на себе раненного капитана Харди.

— О, богиня! Что случилось? — испуганно воскликнул мальчик.

— Ничего. Воды неси. В доме есть какие-то лекарства? Что-нибудь?

— Не знаю, но, наверное, Мирна знает, — ответил мальчик и прокричал — Мирна! Мирна, идите сюда скорей!

Девушка поспешно спустилась, мгновенно оценила обстановку и снова бросилась наверх. Ворвалась в комнату капитана, схватила стоящий на столике тазик и повытаскивала из шкафов все лекарства, что были в доме. Она не знала, что случилось, но, судя по смертельной бледности капитана, времени у них было немного.

— Только бы успеть, только бы выжил, — шептала она, спускаясь вниз. Олли пытался ей помочь, но она дала ему иное поручение. — Слушай, мальчик, нам самим не справиться. Здесь доктор нужен.

— Но где же его взять-то?

— Ты прав, нет на острове доктора, но есть… Так. Значит, ты сейчас побежишь по главной улице, быстро, как сможешь. Это нужно до рассвета сделать. Увидишь в конце большой синий дом. Стучи в него, пока не откроют, скажешь от меня. И запомни, как только солнце встанет, поздно будет. Ты все понял?

— Да, — кивнул мальчик и, не медля больше, кинулся на улицу.

Дом нашелся довольно быстро, но его удивило не это, а то, что калитка была распахнута настежь, и в доме горел свет. Мальчик опасливо вошел, огляделся и понял — он в доме ведьмы. И ведьма эта обнаружилась, одетая, собранная с большой сумкой наперевес.

— Ну, чего смотришь? Ведьму никогда не видел?

— Н…никогда, — заикаясь, проговорил мальчик.

— Значит, тебе повезло. Идем. У нас времени до рассвета.

Все время, пока они шли, Олли неотрывно за ней наблюдал. Она была очень красивой, нереальной какой-то. Светлые волосы, зеленые глаза, тонкий профиль, и изящная фигура. И на ведьму она совсем не походила. Олли даже обернулся на полдороги, чтобы проверить, может, все-таки домом ошибся?

— Нет, не ошибся, — хмыкнула та, что называлась ведьмой.

А мальчик аж подпрыгнул.

— Вы что же? Мысли читаете?

— Иногда. Когда кто-то слишком громко думает, — поддела его девушка и посмотрела на небо, уже светлеющее. У нее остался час или чуть меньше до рассвета, а после она уже ничем не сможет помочь. Значит, нужно поспешить.

Мирна встретила их на пороге, дрожащая и напуганная, как никогда. Она не спрашивала, но ведьма и так знала, о чем та думала, а точнее умоляла. Умоляла спасти своего капитана.

— Да спасу я его, успокойся. Надо только пулю вынуть.

— Семар уже занимается этим, как может.

— Это хорошо. Я пойду, а ты не стой, убери здесь все, чтобы блестело. Скоро к вам гости заявятся, не слишком приветливые.

Мирна испуганно кивнула и бросилась на кухню, за водой. Олли пошел вместе с ней, а ведьма направилась наверх, сама не зная, чего ожидать. Одного из тех, кто был там, наверху, она знала, а о втором много слышала. Вот как судьба-то сложилась. Ведь не было ни единого шанса, чтобы эти двое встретились когда-нибудь, но одно решение повлекло за собой другое и следующее, и звезды сошлись так, как сошлись. Она с опаской открыла дверь и вошла. Семар был слишком увлечен, чтобы заметить ее и разглядеть. Впрочем, когда они виделись, она была, так сказать, в несколько другом облике. И все же не сразу, но она почувствовала, что в нем что-то пробудилось при виде нее. Крупицы памяти.

— Кто ты? — спросил он, уставший и нахмуренный. Они провозились несколько дольше, чем она предполагала, но все же достали пулю, она смазала раны своими зельями, оставила настойки и собралась уходить, а тут он, со своим непростым вопросом.

— Важно не то, кто я, а кто ты. Когда поймешь, приходи. Поговорим.

Он ничего не понял, хотел что-то спросить, остановить, потребовать ответов у загадочной незнакомки, но она лишь головой покачала.

— Ты меня знаешь?

— Тебя нет, а вот того, кем ты был…

— Расскажи.

— Не могу. С памятью играть нельзя. Ты сам должен вспомнить, иначе плохо будет.

— Почему?

— Потому что, если не помнишь, значит не время еще. Но хочу предупредить, не принимай важных решений, пока все не вспомнишь, все, до последней крупицы, иначе, злые люди могут все так перевернуть, что добро покажется злом, а зло залезет к тебе под кожу.

— Я не понимаю. И мне это не нравится.

— Просто помни об этом, — сказала девушка и уже собралась уходить, но Семар спросил:

— Как тебя зовут?

— Иола, — ответила она. — Сейчас мое имя тебе ничего не скажет, но когда-нибудь… Помни обо всем, что я сказала и о прошлом, и о будущем. Твое состояние может много горя принести тем, кому ты дорог, такого горя, что ты и сам никогда себе не простишь.

С этими словами ведьма ушла. Олли вызвался ее проводить, но она отказалась. Слишком мало времени осталось. До дома она бежала так, как никогда в жизни, и едва переступила порог, захлопнула дверь, как тело ее окутал яркий свет, и через секунду вместо прекрасной девушки на пороге синего дома стояла древняя, седая старуха с молодыми, яркими зелеными глазами. Из одного из них выкатилась одинокая слеза, капнула на ладонь. Ведьма долго рассматривала эту слезу на старой, морщинистой руке в каком-то своем оцепенении.

— Еще один проклятый день, — прошептала она беззубым ртом и пошаркала к лежанке за прилавком. На сон у нее осталось всего два часа, а после лавка Иолы откроется, и она снова будет играть уже давно привычную роль умудренной жизнью, страшной и опасной ведьмы.

— Что значит, мальчишка исчез? Как вы, остолопы, могли его упустить? — орала леди Ровенна на смертельно бледных стражников принца Кирана. Они доложили ей не сразу, то ли побоялись, то ли были хорошо проплачены. И если первое, то она постарается, чтобы идиотов больше не было в Эссире, а вот если второе… — Говорите!

— Леди Элиран, позвольте мне, — вовремя вмешался Вернер, а то от злости она могла начать пытать этих олухов прямо в собственной гостиной. — Насколько я понял, они отвели мальчика и того, второго в покои принца Кирана, затем туда же проследовала няня мальчика и леди Маргарет. Она должна была забрать своего приемного сына и покинуть дворец.

— Что же ей помешало?

— Исчезновение обоих вместе с няней.

— И куда же они делись из запертой комнаты? — взревела вконец обозленная женщина.

— Миледи, там был тайный проход, — прошептал близкий к обмороку начальник охраны.

— И до этого вы даже не догадывались о его существовании?!

— Простите, миледи, но до этого принца охраняли другие люди.

— Идиоты! Какие вы все идиоты! Боги, помогите мне не убить их прямо сейчас! Вы хотя бы обыскали дворец, ход?

— Мы ждали ваших указаний… — попытался объяснить страж, но ответом ему стал полетевшая в голову ваза с цветами.

— Кретин! Займитесь этим немедленно! Немедленно!

Она выдохлась, даже у ярости есть свой предел, но негодование еще не иссякло, а в месте с ним стойкое ощущение, что ее провели.

— Ровенна…

— Что тебе еще?

— Леди Колвейн все еще ждет объяснений.

— Пусть идет к черту вместе со своими объяснениями! — рявкнула женщина, и руки зачесались еще что-нибудь куда-нибудь запустить. Но она сдержалась и обернулась к двери. — Приведи ко мне девчонку.