Рывок — и «Мария» оказалась перевёрнутой вверх килем, а экипаж — в холодной морской воде.

Спаслось только трое. Среди счастливчиков оказался капитан, я и матрос по имени Джон О'Нейл.

Сказать, что происшедшее не сказалось на нашем отношении к кальмарам, было бы неправдой.

Про себя я ничего не говорю, но капитан и О'Нейл возненавидели спрутов лютой неистребимой ненавистью.

Потеряв шхуну, которая, по счастью, была застрахована, Том Пинет приобрёл небольшой трёхмачтовый барк. С установленными на носу и корме пушками мы вновь стали носиться вдоль побережья Ньюфаундленда в поисках морских дьяволов.

После того, как мы вышли победителями из семнадцати сражений с кальмарами, их число в здешних водах значительно поубавилось.

Не думаю, что это явилось результатами нашей охоты, скорее всего здорово похолодало, и морские дьяволы подались в более тёплые края.

После того трагического случая, когда с большей частью экипажа погибла «Мария», капитан Том Пинет, О'Нейл и я сблизились и подружились.

Том Пинет, несмотря на вздорный характер, оказался совсем неплохим человеком.

Свою смелость и самоотверженность он не раз демонстрировал во время охоты на кальмаров.

Во время наших бесед выяснилось, что он очень нежный отец и любящий муж.

Кроме того, Том Пинет, к моему удивлению, неплохо играл в шахматы и мне не так уж легко доставались победы во время наших баталий.

Однажды мы стояли недалеко от Сен—Джона. Пинет, облокотившись о поручень, не выпуская изо рта свою трубку, лениво смотрел на тёмно—серые волны, плавно покачивающие судно. Я стоял рядом, задумавшись о своём Времени. Пожалуй, пора было и возвращаться.

За сравнительно короткий срок пребывания в этом Мире, среди этих простых, доверчивых, но смелых и надёжных людей, я многому научился, многое понял.

Понял, как трудно жилось нашим предкам, как сила воли и выносливость помогали им выходить из труднейших ситуаций.

У меня даже появились некоторые мысли о направлении определённой категории людей через Канал в Прошлые века.

Пусть узнают, что такое настоящая жизнь!

Вольно уж изнеженными мы становились в—нашем Времени, когда исполняется любое твоё желание. Когда весь окружающий мир можно вместить в небольшом экране обзора, Когда биороботы предупреждают каждый твой жест, каждое движение. Когда некому и негде продемонстрировать лучшие качества человеческого характера. Все, буквально все заменяют эфвифильмы с полным эффектом присутствия,

В этот момент ход моих мыслей прервал возглас капитана:

— Боб, смотри! — вскричал он, указывая на горбившуюся недалеко гигантскую тушу кашалота.

Я увидел, как к неподвижному гиганту, с чудовищной скоростью рассекая воду, несётся исполинский кальмар.

Спрут опутал кашалота смертельными объятиями многочисленных щупалец, а тот, захватив хвост морского дьявола огромными челюстями, пережёвывал и перемалывал его.

Казалось, два существа слились в одно целое и крутились на одном месте, пытаясь уничтожить друг друга.

На месте битвы море неистово клокотало и кипело.

Словно почувствовав добычу, вокруг кружила стая прожорливых акул, готовых вместе с победителем разделить зловещее пиршество.

Победителя не оказалось. Оба гиганта, так и не расцепившись, ушли в глубину, а мы так и не увидели конца разыгравшейся на наших глазах трагедии.

— Да,— задумчиво протянул Том,— то тебе не ложка овсянки и не глоток рома. Здесь от одного вида чудовищ дрожь насквозь проберёт. Многое я повидал, но такое не привидится и в кошмарном сне.

Последняя встреча с кальмаром произошла у меня два дня спустя, когда я уже готовился к возвращению на скромную должность Младшего Хранителя.

Мы вышли в море вдвоём с капитаном.

Увидев стаю кричащих чаек, мы подплыли ближе и обнаружили весьма крупного кальмара.

Я посмотрел на Тома. Его глаза полыхали такой неистребимой жаждой мести, что, не сговариваясь, мы рванулись к морскому дьяволу.

На этот раз у нас с собой не было ни гарпуна, ни топора. Ничего, кроме остро отточенного ножа за капитанским поясом!

Но мы подгребли к спруту, и капитан с размаху отхватил половину щупальца.

Кальмар, видимо, спал и тут же очнулся.

Он забил, заколотил щупальцами по воде и внезапно рванулся от нас и противоположную сторону.

Отплыл мили на две и, успокоившись, снова разбросал свои могучие конечности по поверхности моря.

Мы уже не могли остановиться и ринулись в погоню.

Снова Том отрубил спруту щупальце.

На этот раз морской дьявол решил с нами расправиться и с размаху бросился на лодку.

Завязалась страшная тяжёлая схватка, цена которой была жизнь.

С одной стороны — могучее морское чудовище, с другой — два почти безоружных человека.

Бой длился более четырёх часов.

Наверное, в этот день море и святая Мария послали нам с капитаном удачу: мы победили!

Вконец измученные и измотанные многочасовой схваткой, когда у кальмара не осталось больше щупалец, мы подтянули его мерзкое отвратительное туловище, из которого выливалась бурая жидкость, распространявшая вокруг необычайное зловоние, и привязали к корме лодки.

На берегу мы долго стояли, всматриваясь в неподвижную поверхность моря, как будто хотели сказать покоившимся на дне товарищам, что мы никогда, никогда их не забудем, что мы отомстили морским дьяволам.

Затем капитан подошёл к лодке, отрубил от лежащего в ней щупальца метровый отросток и протянул мне:

— Возьми с собой. Пусть это будет памятью о нашей встрече. Я знаю, Боб, или как там тебя? Знаю, что мы больше никогда не увидимся, но ты настоящий парень! Прощай...

ЭПИЛОГ

Сколько лет прошло с тех пор!

Я давно уже работаю Главным Хранителем Канала, но до сих нор не могу понять, как он понял, что я человек другого Мира.

А он понял...

Я знаю точно — понял!

В ЧРЕВЕ КАШАЛОТА

Из воспоминаний Хранителя Канала Времени

1

Пожалуй, за время работы в Службе Хранителей Связи Времён я знаю единственный случай, когда она вмешалась в ход событий. Правда, дело шло о жизни и смерти человека.

Эта история произошла спустя несколько дней после моего назначения Старшим Хранителем Сектора XIX Века. Я уже столько раз бывал в прошлом, что однажды потерял осторожность и едва не стал жертвой своей самонадеянности.

Для проверки одной научной гипотезы мне надлежало попасть в 1892 год на борт брига «Дина Монтрей». С рекомендательным письмом известного судовладельца Джона Питтермана меня приняли помощником капитана.

Прибыв в Сан—Франциско, я отправился на пристань. Судно оказалось довольно большим. С правого борта свисала верёвочная лестница. Поднявшись по ней, я оказался на просторной палубе. Из капитанской рубки вышел приземистый широкогрудый моряк с обветренным красным лицом и коротким, слегка вздёрнутым носом.

Маленькими цепкими глазками оглядев мою фигуру, он прохрипел:

— Слушаю вас, сэр.

Я протянул рекомендательное письмо. Он долго разглядывал его, молча вертел в руках потёртую на сгибах бумагу и, зачем—то понюхав, вернул обратно.

— Давно плаваете?

— Семь лет, сэр,— почтительно ответил я.

— В Индии бывали?

— Только один раз.

— Готовьтесь. Послезавтра идём в Калькутту. Дик! — громко позвал капитан.

Неожиданно сбоку вынырнул юркий коротышка в мятой застиранной матросской робе.

— Слушаю, сэр,— произнёс он, как мне показалось, довольно пренебрежительным тоном.

— Проводите помощника капитана в его каюту.

Подхватив мой саквояж, Дик бодро засеменил к открытому люку. Спустившись по винтовому трапу, мы очутились внутри корабля.

Моя каюта помещалась у левого борта, капитанская — напротив. В каюте тошнотворно пахло гнильём. Пол, заваленный различными вещами и книгами, не отличался чистотой.