— Никто его не видел, — проворчала я. — Я его купила в состоянии аффекта. Хотела напиться и забыться, а купила платье.

— Все ясно. Какого цвета?

— Черное.

— Как всегда, — хмыкнула Зойка. — У тебя хоть одно не черное платье есть?

— Синий сарафан.

— Ладно. Плечи открытые?

— Закрытые.

— Бюст?

— Закрыт наглухо.

— Тогда на кой черт ты купила этот чехол для танка? — вознегодовала Зойка. — Нет, я понимаю, что ты была в состоянии аффекта, но зачем покупать некрасивое платье?!

— Оно красивое, — с затаенным торжеством ответила я невозмутимо.

— Ну-ка, колись, — заухала Зойка.

— Во-первых, у него наглухо закрыт только перед.

— Жопа наружу? — ужаснулась Зойка, а я захохотала.

— Да нет! У него спина из гипюра!

— Фу ты, господи прости, — комично отдышалась Зойка. — А во-вторых?

— Во-вторых, у него гипюр начинается с боков!

— Так, это спереди полоска ткани, а вокруг эта самая гипюра, так? — забормотала Зойка.

— Гипюр мужского рода.

— Не зуди. Так, а длина какая у этого платья?

— А длина приличная, — заверила я.

— Чует мое сердце, что это еще не все, — простонала Зойка. — Ну, выкладывай уже!

— Ну, там спины особо и нет, — пожала я плечами. — Так, намек один.

— Жееесть, — протянула потрясенная до глубины души подруга. — А ты точно его наденешь?

— Я не уверена, что к свекрови на юбилей можно заявиться в таком безобразии, — поделилась я своей проблемой.

— Ну, во-первых, свекровь, как ни крути, бывшая. — Обстоятельно начала Зойка, снова щелкая зажигалкой. — Во-вторых, тетушка ни разу не ханжа, ты знаешь.

— Я знаю.

— В-третьих, дорогая моя, на тебе даже кожаное платье-чулок смотрится очень строго.

— В смысле, как на колу? — уточнила я, смеясь.

— В смысле, ты очень строга лицом и осанкой, — серьезно объяснила Зоя. — Задницей не виляешь, бюстом не трясешь. Глазками не стреляешь.

— Беда просто, — вздохнула я. — Как же мне теперь кавалера найти? Если я такая бесперспективная!

— Дуры ты, — грустно сказала Зойка. — Кавалер тебе зачем?

— Зоя, у меня полтора года секса не было, — серьезно пояснила я. Зойка присвистнула.

— Беда. А надо?

— Ну, как тебе сказать, — замялась я.

— Все ясно. Ну, значит, будет у тебя кавалер. Раз ты созрела, значит все в порядке. Мужики такие вещи чувствуют, и летят, как мухи на варенье.

— Зоя, мухи летят на другое. — Деликатно напомнила я.

— Да ну тебя, — рассердилась она. — Чего голову мне морочишь?

— Я не морочу тебе голову, я делюсь сокровенными проблемами.

— Так, сокровенная рабыня Изаура, иди-ка ты, платье из шкафа достань, и не забудь его всю неделю носить, — велела Зойка.

— Думаешь, поможет? — усомнилась я.

— Если ты не наденешь это платье, я его заберу себе.

— Оно тебе велико на два размера. Или на три. — Мстительно заявила я.

— Зато мне будет к чему стремиться! — заявила Зойка и мы захохотали. — Все, радость моя. Иди спать, в субботу мы с тобой увидимся.

— Кстати, вы что дарить будете?

— Конвертик с деньгами, — вздохнула Зойка. — Ну и мои наделки.

— Понятно.

— А ты?

— А я люстру.

— Люстру? — изумилась Зойка.

— Да, уже купила. В «Праге»

— Слушай, болезная, — забеспокоилась Зойка, — ты вообще там питаешься? Отдыхаешь?

— В смысле? — не поняла я.

— В смысле, я знаю, сколько стоят люстры в «Праге»! Ты теперь, поди, круглосуточно работаешь, и сидишь на воде и сухарях!

— Во-первых, я купила не самую шикарную, а очень сдержанную люстру, без позолоты, — обиженно начала я. — Во-вторых, у меня были отложены деньги на отпуск, а отпуск у меня в этом году и так накрылся медным тазом.

— И как ты ухитрилась в ремонт не вбухать, — поразилась Зойка. Я пожала плечами.

— Знаешь, трудно все вбухать в ремонт, если раз в три дня приезжает то один папа, то другой, и оба контейнерами грузят стройматериалы.

— Дядя Паша может, — с удовольствием подтвердила Зойка. — И твой папа тоже может.

— И я о том же. И лучше я не буду вспоминать этот неловкий момент, когда я попыталась возместить им затраты. — Проворчала я.

— Побили?

— Папа подзатыльник дал, а второй папа так посмотрел, что я чуть в подпол не провалилась по пояс, — поделилась я переживаниями.

— А ты думала, — развеселилась Зойка. — Слушай, тебе хоть дали самостоятельно что-нибудь выбрать?

— Обои, ламинат, потолок я отвоевала, — вздохнула я. — Папа номер два привел электрика и мне сделали всю проводку, папа номер один привел сантехника…

— И тебе ее всю поменяли?

— Знаешь, как стыдно? — мрачно спросила я, и Зойка посерьезнела.

— Догадываюсь. Но ты лучше не расстраивайся.

— Я не расстраиваюсь. Мне стыдно.

— Чего тебе стыдно, что тебя родной отец любит как родную дочь, а свекор любит тоже как родную дочь? За это тебе стыдно?!

— Да за что меня любить-то? — вырвалось у меня. Зойка потрясенно заткнулась.

— Ты обалдела? — тихо и зло спросила она. — Совсем чокнулась? У тебя депрессия и жить не хочется?

— Нет, все нормально, — сердито я шмыгнула носом.

— Нина, я тебе не сходя с места могу перечислить десяток причин, по которым тебя любят люди. Надо?

— Не надо, — отказалась я, но Зойку уже было не остановить.

— Ты добрая, отзывчивая, заботливая, искренняя, честная, верная, добрая…

— Добрая уже было, — перебила я ее мрачно. — Ты пошла на второй круг.

— Я щас выйду во двор, сяду в машину, и приеду тебе мозг на место ставить, — пригрозила Зойка. — Хочешь?

— Не хочу, — покорно отозвалась я, водя пальцем по одеялу.

— Боже мой, Нина, давай вспомним, как ты всю нашу семейку лечила от спины, грыжи, всяких остеохондрозов и сколиозов, как мы втроем дядю Пашу после инсульта ворочали, чтобы ты ему массаж делала, как у него ни одного пролежня не было только потому, что ты дневала и ночевала возле него, обстирывала всех, жрать готовила, да еще и придурка своего обхаживала! — У Зойки кончилось дыхание, и она злобно засопела.

— Я осознала и прониклась, — как можно более искренне сказала я. — Просто фигню спорола, вовсе не хотела набиваться на такие комплименты.

— Дура, — взвыла Зойка. — Толик! Толик, иди, грей машину, мы едем к Нине!

— Зоя, я спать ложусь, — тоже взвыла я испуганно. Если еще и Толик подключится к Зойке, пощады мне точно не будет.

— Значит так, — тихо и грозно начала подруга. — Выкини из головы всю эту постразводную чепуху, которую ты себе придумала, иначе…

— Иначе, что? — заинтересовалась я.

— Иначе я твой телефон и домашний адрес дам Игорю, и отбивайся от него, как хочешь.

— О боже, — притихла я, осознав значимость угрозы. — Он же мне весь мозг того…

— Вытрахает, — злорадно подтвердила Зойка. — И ты точно не будешь думать о том, какая ты хреновая.

— Да я не так, чтобы у очень об этом думаю, — промямлила я. — Просто как-то все…

— Я сказала, а ты услышала, — провозгласила подруга. Толик на заднем плане уточнял, спускаться ему вниз, или нет.

— Дай своему мужу отбой, и все, давай уже спать будем, — зевнула я в трубку.

— Давно пора. Спокойной ночи, радость моя.

— И тебе, — согласилась я.

— Вот и неделя пролетела, — тоскливо сказала я себе в зеркало. Отражение показало мне ответную гримасу и застыло. Я придирчиво себя рассматривала. Живот не отрастила, поправилась самую малость, только в плюс мне пошло. Волосы мне девчонки в салоне немного распрямили, чтобы прическа продержалась вечер. Предлагали подстричься, но так, в шутку. Если меня подстричь, прическа моя будет называться «брокколи». Маникюр всегда при мне, пусть ногти короткие, зато руки ухоженные. Туфли привычные, удобные, лодочки. Новомодные каблучищи на платформе я не признаю — всегда вспоминается фраза моей наставницы: «Девочки, один сантиметр каблука — это плюс десять килограмм нагрузки на позвоночник. Вы женщины, а не Муравьишки!».