- Рыжей кожи, - описывал Джусто, - инициалы “М.Б.”, золотые, врезаны в кожу.

- Бумажник швейцарца, - уточнил помощник.

- Глупости, - оборвал его комиссар Аттилио. - Во-первых, Бриганте не такой человек, чтобы мараться с подобными делами. Во-вторых, в день кражи он находился в Фодже. В-третьих, с какой стати ему было совать тебе под нос этот самый бумажник?

- А я вам говорю то, что сам видел, - не сдавался Джусто. - Видел из-за стойки, как вас сейчас вижу…

Крестьяне уже сошли. Теперь на приступ бросились манакорцы. Маттео Бриганте с сыном вышли из дворика, прилегавшего к дворцу Фридриха II Швабского, и не спеша направились к автобусу.

На Франческо светло-серый, полотняный костюм, самый неброский из всех его туалетов, белая рубашка и черный галстук. Мать было удивилась, почему он так скромно оделся.

- Беневенто настоящий город, - пояснил сын, - там неудобно одеваться, как на пляже.

На самом же деле он подумал, что Лукреция непременно будет смотреть из-за полузакрытой ставни на его отъезд, и ему хотелось порадовать ее своим послушанием и неуклонным следованием ее советам. Но так как после посещения директора, будущего своего начальника, он не прочь был сделать passeggiata, прошвырнуться под аркадами Турина, где, по словам очевидцев, очень шумно и оживленно, в чемодане он вез костюмы и рубашки, более отвечающие его личному представлению об элегантности.

Маттео Бриганте шагал рядом с сыном, ниже его чуть ли не на голову, но зато более подтянутый, в белых полотняных брюках с безукоризненной складкой, в синем двубортном пиджаке и, как всегда, при галстуке бабочкой. Такая манера одеваться осталась у него еще со времен службы на флоте и весьма годилась, по его мнению, для встреч с деловыми людьми.

- Вот посмотрите сами, - сказал Джусто. - Он знает, что спекся. И смывается.

- Задержать его? - спросил помощник комиссара.

- Это еще что за глупости! - воскликнул комиссар.

- А ведь действительно похоже, что он смывается, - не отставал помощник. - Даже чемодан взял, только велел сыну нести.

- Человек с таким состоянием, как у пего, - проговорил комиссар, - не будет улепетывать из-за чужого бумажника.

- Вот именно потому-то он и уматывает, что бумажник не его, - воскликнул помощник комиссара. - Вы сами, шеф, это сказали.

И он раскатисто захохотал.

- Все это на мою голову свалится, - вздохнул Джусто. - Если только он узнает, что на него донес я…

- Ладно, хватит, - оборвал комиссар. - Можете идти и держите язык за зубами. Когда Бриганте вернется, я сам его допрошу.

Помощник и Джусто вышли в соседнюю комнату.

- Ясно, - заметил помощник. - Если у Бриганте будут неприятности, где же тогда моему шефу своих бабенок принимать…

- Все это на мою голову свалится, - плакался Джусто.

- Бриганте о моем шефе, надо полагать, тоже немало знает.

- Да он же мне клеймо поставит, - хныкал Джусто. - Самому поставили, так он на мне отыграется.

- Ладно, предоставь мне действовать, - сказал помощник.

Маттео Бриганте с сыном вошли в автобус последними.

Шофер освободил место для их чемодана. Двое каких-то типов, обязанных Бриганте, сразу же поднялись и уступили свои места отцу и сыну, и они преспокойно уселись. Автобус тронулся. Безработные разошлись и заняли свой пост вдоль стен домов, выходящих на Главную площадь. Арестанты грохнули: “Поговори со мною о любви…”

Помощник комиссара отправился к судье Алессандро.

В одиннадцать часов комиссар Аттилио в свою очередь тоже зашел в суд, чтобы поговорить с судьей о делах, находящихся на предварительном следствии.

- А как там со швейцарцем?.. - спросил судья.

- Да ничего нового.

Уже третий день судью трепала малярия. Глаза желтые, блестевшие от лихорадки, на лбу капли пота, ворот рубашки расстегнут, пиджачок шерстяной, а все-таки зубы выбивают дробь.

- А мне как раз говорили, что бумажник видели.

- Сплетни, caro amico.

- Мне говорили, - прервал судья, - мне как раз говорили, что официант “Спортивного бара” видел вчера бумажник швейцарца в руках Маттео Бриганте.

- Мой помощник бредит, - улыбнулся комиссар. - Пускай себе псы брешут. Ведь вся эта история никакой критики не выдерживает.

Судья выпрямился, оперся обеими ладонями о край стола, руки у него тряслись.

- Вы не уважаете правосудие, комиссар…

Комиссар сидел в кресле, скрестив ноги, напротив судьи, по другую сторону стола. Он воздел обе руки к небу:

- Потише, Алессандро, потише…

- Позавчера вы устроили политический шантаж честному рабочему, требовавшему паспорт, на что он имеет полное право. Сегодня вы покрываете преступление рецидивиста, рэкетира, вашего друга, вашего…

- Прошу вас, Алессандро…

Рогоносец, думал комиссар о судье, злобится, как все рогоносцы. Он уже знал, что донна Лукреция накануне провела четыре часа в сосновой роще. Правда, он еще не знал с кем. Но скоро узнает. Не будет же молодая женщина одна торчать в сосновой роще целых четыре часа.

Юбочник, думал судья о комиссаре, юбочник, да еще у шлюхи на поводу. Ему уже рассказали о том, как Джузеппина осрамила вчера комиссара Аттилио на глазах всего города, собравшегося на пляже. Развращенный, испорченный тип, взяточник, как все эти юбочники.

Судья опустился в кресло.

- Слушайте меня, комиссар… В качестве судьи, которому прокурорский надзор приказал разобрать жалобу, принесенную неким Х… у которого украли…

Он заполнил ордер на обыск квартиры Маттео Бриганте о целью обнаружения бумажника, который накануне видели у него в руках.

Комиссар запротестовал - они же оба поставят себя в дурацкое положение. Но судья предупредил, что, ежели его приказ не будет немедленно выполнен, он сообщит об этом в лучерскую прокуратуру.

Обыск начался во второй половине дня, и производили его комиссар, помощник комиссара и двое полицейских. Сначала они долго извинялись перед синьорой Бриганте: пусть она непременно передаст мужу, что они действуют по приказу судьи Алессандро. Они поверхностно осмотрели квартиру, главным образом стараясь не устроить беспорядка, и всячески обращали на это внимание хозяйки дома. И в самом деле, если бы Маттео Бриганте и впрямь совершил кражу, во что они ни минуту не верили, то не стал бы он держать бумажник у себя дома.

- Мне остается только извиниться перед вами, - обратился комиссар к синьоре Бриганте.

- Простите, шеф, - вмешался помощник… - Нам было указано, чтобы мы осмотрели и башню, коль скоро синьор Бриганте снимает также и ее.

Комиссар молча пожал плечами. Полицейские переглянулись. Дело в том, что именно они уговорили судью упомянуть в ордере на обыск также и башню, они сгорали от любопытства посмотреть гарсоньерку их шефа, о существовании которой подозревал весь город и о которой сами они кое-что знали со слов посещавших ее женщин, но которую никто никогда не видел.

- По-моему, в башню можно пройти отсюда, - сказал помощник комиссара, указывая на массивную дубовую дверь с затейливым замком.

Ключа у синьоры Бриганте не оказалось. Пришлось сбегать за слесарем. Комиссар уселся в плетеное кресло, выбрал прелюд Шопена и включил проигрыватель, как бы желая подчеркнуть ту пропасть, что отделяет его от подчиненных, признававших лишь оперу да канцонетты. Наконец вся четверка забралась наверх и зашагала по галерейке, во главе процессии - помощник комиссара, шествие замыкал сам комиссар, за которым плелась синьора Бриганте и двое понятых.

В таком порядке они и вошли в восьмиугольную залу, занимавшую весь четвертый этаж башни Фридриха II Швабского, а потом пробрались в уголок, отгороженный коврами, приобретенными в Фодже у торговца случайными вещами, и кое-как обставленный, где Бриганте насиловал девиц, а комиссар Аттилио развращал, так ему самому по крайней мере казалось, жен манакорской знати.

Первым делом они обнаружили портсигар, забытый здесь комиссаром, тот самый портсигар, который они десятки раз видели в руках своего шефа.