Теперь, немного успокоившись, Марков начал размышлять, зачем все-таки принес ему Ковачев эту радиопьесу, столь старательно сочиненную коллегами. Неужто лишь для удовлетворения любопытства своего начальника? Нет ли в этой любезности еще и скрытого смысла? И что это за смысл?.. Только один! Пока ты сладко почиваешь в генеральской палате, Петров действует. Он получает секретную информацию о внешнеторговых сделках, информацию, которая в любой день может уплыть за кордон. Если уже не уплыла! Он дает указание пронюхать все о стратегически важном заводе. Имеют ли они право в данном положении предпочитать свои оперативные интересы, дожидаться, когда всплывут новые агенты, когда могут пострадать интересы всей страны? Имеет ли он право отлеживаться?

Да, каждый день, каждый час приобретал теперь огромное значение. Он, генерал Марков, должен быть на боевом посту и сам все решить. Всю ответственность взять на себя. Он, а не его подчиненные!

Генерал позвал дежурную сестру и попросил принести обмундирование...

На этот раз Петров нарушил свой традиционный маршрут и другим трамваем поехал на бульвар Витоши. Здесь он заглянул в рыбный магазин, кое-что купил, но поехал опять-таки не домой, а в противоположную сторону. Ехал он долго, чуть не до конца маршрута, пока трамвай не оказался на улице Революционеров. Здесь Петров буквально на несколько секунд заскочил в подъезд старого дома, где обитал Васил Заралиев, и тут же вышел из подъезда. За эти считанные секунды он вряд ли успел бы даже убедиться, что Зары нет дома. Ибо Зара тем временем сидел за чашкой кофе в закусочной поблизости и вернулся домой два часа спустя.

Ковачев был убежден, что Петров не только не искал встречи с Зарой, но заведомо знал о его отсутствии. Видимо, он что-то ему оставил в почтовом ящике — скорее всего деньги. Когда на другой день внимательно, хотя и незаметно, осмотрели почтовый ящик, сразу же обратили внимание на замок: он был повышенной секретности, импортный и настолько надежный, что вполне подошел бы и для сейфа.

Рано утром Атанасов вместе с молодым фоторепортером Станчо Славовым возвращался из Родоп в Софию. В машине сидели две прихваченные по пути длинноволосые девицы в синих джинсах и полупрозрачных кофточках. Узнав о возвращающемся журналисте, генерал вызвал к себе Ковачева, Петева и Консулова.

— Ну вот, ребятки, наш Атанасов переполнен впечатлениями от посещения завода, от курорта Пампорово, где задержался на два дня, и скоро вернется в любимую редакцию, — начал он оживленно. — Кто поручится, что вечером ему не позвонят? Где гарантия, что буквально следующей ночью информация не перескочит через «железный занавес»?

Все молчали. Слишком много оставалось нерешенных вопросов и сомнений. И главный вопрос — сколько еще невыявленных петровских агентов?..

— Мы призваны охранять секреты нашей державы, — как всегда, первым начал Петев. — Это наш высший долг. И потому нельзя больше рисковать. Третьим звонком для нас должен стать телефонный разговор резидента с Атанасовым. После этого надо их всех забирать — и Петрова, и журналиста, и всю эту шатию-братию...

— И таксиста? — спросил Марков.

— И таксиста.

— И Еву?

— Именно так.

— А ее за что?

— За соучастие.

— О, какие мы лютые и кровожадные, — засмеялся Марков. — А я считал вас примером кротости.

— Вы можете шутить, товарищ генерал, но я вполне серьезен.

— А ваше мнение, Ковачев?

— Возможно, я максималист. Но я тоже не оставлял бы эту Еву на свободе. Кто знает, какие номера она еще отколет...

— Постойте, — перебил его Марков. — Я не спрашиваю о деталях. Убеждены ли вы, что пора бросить карты на стол?

— Как сказал бы товарищ Зара, — добавил с дерзинкой Консулов.

— Зара, говорите? — продолжал в задумчивости генерал. — И с Зарой побеседуем за столом, и со всеми прочими негодяями, обожающими внешнюю торговлю. Значит, позаботимся об ордерах на обыск и на арест. Прекрасно, так тому и быть. Чистая работа, никакого риска. Тогда ровно через час прошу еще раз меня посетить.

Ковачев и Петев уже поднялись, когда Консулов нервно заговорил. Голос его трепетал, казалось, он вот-вот расплачется.

— Да вы, товарищи, серьезно или театральный этюд разыгрываете?

— Что случилось, капитан Консулов? — спросил заинтригованный Марков. — У вас возникла сногсшибательная идея?

— Возникла. Задержать одного Петрова. А сеть его не трогать. Неужели мы упустим этот уникальный шанс! Ведь все мы убеждены, что в их системе нет обратной связи. Он — резидент, но с пассивными агентами. Никто из них не знает, когда он позвонит в следующий раз, какие задачи поставит, кто он такой в действительности, где живет, как выглядит. И соответственно, не узнают они и об аресте. Зачем же брать сразу всю компанию!

— А мы продолжим вместо него его дело, — засмеялся Ковачев.

— Но голос, голос-то его как имитировать? — спросил Петев.

— Скрытые, еще не известные агенты, — сказал Марков. — Допустим, что есть у Петрова и такие. Но как мы их раскроем без него? Кто их знает, кроме нет?

— Постойте, постойте, — защищался Консулов. — Есть смысл продолжать с ними игру его голосом хотя бы для дезинформации. Какие могут быть проблемы с имитацией голоса? Снимем фонограмму, сравним с другими, неужели из сотен голосов не найдем подходящего? Да и агенты не так уж и запомнили голос резидента. Много ли он им звонит?.. А если не удастся, что мы теряем? Арестовать их можно всегда, куда они денутся. Но если удастся... Представляете, какие открываются возможности...

— Да, представляю, — сказал Марков. — Но жену все же арестуем. Чтобы не подняла шум. Может, это входит в ее обязанности в их игре.

Петров все же позвонил вечером следующего дня. А возле дома его уже ожидали трое плечистых мужчин, среди которых был и майор Петев. Вскоре прибыл и Ковачев с целой группой экспертов и оперативников.

За долгие годы службы полковник присутствовал на многих внезапных арестах — и закоренелых садистов, и заурядных блатных, и согрешивших по легкомыслию, и даже невиновных. Да, к сожалению, и такое подчас случается. Соответственно наблюдал он и поведение, реакции задержанных как в момент ареста, так и на первых допросах. Он давно уже установил, что эти реакции не всегда эквивалентны, не всегда соответствуют естественному правилу, по которому виноватый угрюмо сознает свою вину и молчит, а невинный изумлен, потрясен и протестует против облыжного обвинения. Случалось (не так уж редко) и противоположное — закоренелый преступник выглядит как невинный барашек, а человек действительно невиновный — то ли он испуган, то ли смущен — как угрюмый злодей.

Но реакция этого образцового гражданина и добросовестного наладчика приборов поразила даже Ковачева и всех его видавших виды коллег. Разумеется, прежде чем войти в дом, они предъявили ордер на арест и на обыск. Хозяин отреагировал так, как если бы Петев, его любимый и уважаемый кум, привел нескольких подвыпивших приятелей поздравить его с днем рождения. Любезный, улыбающийся, он приветливо пригласил всех в дом и объявил в самых почтительных тонах, что он всецело к их услугам. Он хорошо их понимает, просит не стесняться и со своей стороны готов сделать все от него зависящее, дабы они с успехом выполнили свою служебную обязанность. При этом он едва заметно усмехнулся.

Столь же учтиво, хотя и гораздо сдержанней, держалась его супруга Евлампия. И лишь изредка в ее глазах вспыхивали ледяные искры ненависти.

Петров даже не спросил, как водится, чем он обязан таким вниманием к своей скромной персоне. Всем своим поведением он как бы говорил: «Не хочу проявлять излишнее любопытство. Оставляю вам самим убедиться, что вы ошиблись. А когда вы решите, что это возможно, то сами скажете, что вас привело в наш дом».

Осмотр всех помещений — жилых комнат, чердака, гаража, отдельного чулана в углу двора, всего садика — продолжался несколько часов. Первые, хотя и поверхностные поиски оказались безрезультатными. Правда, обнаружили черный чемодан, его нашел Консулов запиханным в один из гардеробов. Однако чемодан был совсем пустой!