В тоне, которым превозносились достоинства Консулова, чувствовалась скрытая ирония, хотя нельзя было понять, разыгрывают ли столичных гостей или хотят им капитана подсунуть. Поэтому Ковачев, хотя и не знавший Консулова лично, но кое-что о нем наслышанный, не стал вступать в игру, а лишь спросил:

— И за эти несколько месяцев он так преуспел, что уже сработался с местными коллегами?

— О, вы его не знаете! Сработался, да еще как. Попробуйте парня. Если не подойдет, всегда можно заменить.

Полковник Ковачев любил работать с так называемыми трудными людьми, знал, как затрагивать потаенные струны их сердец, а «трудные», «несговорчивые» отплачивали ему преданностью и предельным напряжением сил. И порою даже дружбой.

В небольшом кабинете директора гостиницы «Интернациональ» Дейнов внимательно просматривал списки гостей. С первого числа гостиница принимала только иностранцев. Не было ни одного болгарина. Но как он ни старался, пока что выйти на след не удавалось. Тоненькая ниточка от Маман обрывалась в самом начале. Эта кличка могла принадлежать равно и мужчине и женщине, и старому и молодому. Даже английский язык, на котором была составлена шифровка, не подсказывал категорично, что радист непременно англичанин (их здесь было достаточно) или американец (гостей из США значилось гораздо меньше). Все-таки Дейнов аккуратно записал подозрительные, на его взгляд, имена и отправился расспрашивать здешнего лифтера. Эти вроде бы неприметные служащие в гигантской машине «Балкантуриста» обыкновенно отличались наблюдательностью и могли быть чрезвычайно полезными, если заручиться их доверием или хотя бы симпатиями.

Здравко оказался словоохотливым малым, через несколько минут они уже беседовали как старые приятели. Дейнов представился летчиком-истребителем. Но, судя по всему, парнишка не только не поверил этой версии, но и живо смекнул, что за «истребитель» вовлек его в разговор. Несколько раз Дейнов замечал, как лифтер разглядывает его со страхом и любопытством, будто ищет, где у гостя предательски оттопырен пиджак от пистолета. Слава богу, оружие он сегодня не прихватил...

Может, потому, что он обо всем догадался и хотел помочь, а может, из-за обыкновенной мальчишеской болтливости Здравко охотно делился своими наблюдениями над постояльцами, порою давая остроумные характеристики.

— А вон еще один редкий тип, — он кивнул в сторону только что вышедшего из лифта немолодого господина, одетого с подчеркнуто английскими пристрастиями начала века: клетчатый костюм с точно таким же платком, очки в толстой роговой оправе черного цвета, дымящаяся трубка. Господин был рыжий, весь усеян веснушками и надменно важен, точь-в-точь Джон Буль на карикатурах. — Мистер Галлиган тоже наш постоялец. Приехал несколько дней назад вместе с женой. Он коллекционирует окурки.

— Как так окурки? — изумился Дейнов.

— А вот так, окурки. За оригинальный окурок он готов выложить хоть целый лев. Вчера высыпали с верхнего этажа целую пепельницу. Он заметил и тут же попросил меня собрать их все с террасы. Среди них были и наши сигареты, и заграничные, большинство со следами губной помады...

— Ну и что?

— Да ничего. Он взял их, а мне вручил очередную купюру. Эх, были б все постояльцы как мистер Галлиган!

Этой ночью между Варной и Балчиком патрулировал капитан Консулов. Вместе с шофером они объезжали свой сектор и упорно молчали — нечто крайне странное для обоих. Но для взаимного молчания была причина. Шофер опоздал на две минуты, а Консулов закатил такой скандал, будто тот вообще не явился. Теперь обиженный шофер дулся на капитана. Консулов же не считал возможным снисходить до беседы с подобным растяпой.

Дорога была пустынной. Машина ехала медленно, спешить было некуда.

Поднявшись на очередной холм, они заметили впереди, возле перелеска внизу на равнине, автомашину с горящими задними огнями. Едва машина Консулова приблизилась, огни погасли. Консулов скомандовал включить дальний свет, чтобы высветить чужой номер. Когда они проезжали мимо, то заметили за рулем мужчину с зажженной сигаретой.

Консулов докладывал по радиотелефону: на двадцать пятом километре, недалеко от развилки, замечен «вартбург-люкс» ПА 37-18...

— Работал ли у него мотор? — спросил дежурный по управлению.

— Разобрать было невозможно. Однако... ожидайте очередного выхода в эфир.

Когда оперативная машина отдалилась, мужчина в «вартбурге» внимательно посмотрел взад и вперед. Шоссе было абсолютно пустым. Он кивнул — и сразу же рядом с ним оказалась притаившаяся на соседнем сиденье спутница с коротко стриженными русыми волосами. И они незамедлительно принялись целоваться.

Петев приехал в ведомственный дом отдыха забрать Ковачева в окружное управление.

— Что новенького? — спросил полковник уже в машине.

— Ничего, не считая ночной ложной тревоги Консулова.

— А как Дейнов?

— Прикипел к Галлигану, целый день проторчал на пляже возле этого господина. Вообразил, что тот и есть Маман...

— По мне он смахивает на Папана. Боюсь, это ложный след. Странный субъект... Окурки собирает...

— Может, разыгрывает из себя сумасшедшего?

— Едва ли. Какой смысл ему привлекать наше внимание своим идиотским хобби!

Войдя в кабинет, который ему отвели, Ковачев механически снял трубку, чтобы позвонить генералу Маркову. И тут же ее положил. Что нового мог он сообщить? Какую свежую идею подкинуть? Да, две машины патрулируют ночью по шоссе возле Золотых песков, но «они» могут снова выйти в эфир хоть через неделю, хоть через месяц, а могут и вообще не выйти. Или выйдут в дневной суете. А этот Галлиган, единственная находка, по всей вероятности был безобидный чудак-одиночка, не более...

И все же Ковачев позвонил:

— Никаких новостей, товарищ генерал. Главное наше занятие — лежать пока что на песочке и доводить до кондиции загар.

— Что-то вы быстро выкатились на дорожку, по какой прогуливаются отдыхающие у моря болгары.

— Не ради прогулок, а единственно службы ради. Просто мы. должны целыми днями быть на пляже, рядом с нашими подопечными. А что, если и вам переправиться сюда? И пободаете нас, и дадите какое-либо ценное, как всегда, указание.

— Не искушай меня без нужды. Коли дойдет до ЦэУ, я уж не упущу возможность. Продолжайте и докладывайте каждое утро.

В оперативном помещении часами, а то и днями царило абсолютное спокойствие. Приборы следили за официально разрешенными передачами, контролировали их согласно эталонам, и только мягкое свечение экранов и едва уловимый ухом шум реле подсказывали, что аппаратура, хотя и дремлющая, задействована. А людям ничего другого не оставалось, как только любоваться этим странным техническим пейзажем. Но появись в эфире незарегистрированный передатчик — и в тот же миг с внезапностью взрыва все оживет: и аппараты, и люди с максимальной скоростью и напряжением начнут действовать.

Ровно в полночь опять вышел в эфир тот же самый передатчик. Но это никого не удивило. Сигналы на сей раз были записаны с самого начала. И едва пересеклись два луча, дежурный, не дожидаясь третьего, уже сообщил в управление:

— Внимание, та же самая станция. Наши машины движутся по направлению к Краневу.

К счастью, машины оказались по разные стороны от точки пересечения, на том же шоссе, только в нескольких километрах от прежнего места, и спустя буквально секунды уже неслись на предельной скорости.

В той, что летела от Балчика, Петев поддерживал постоянную связь по радиотелефону. Третий луч пеленгатора уже уточнил нужное место. И в этот момент шифрованные сигналы прекратились.

— Жми на педаль! Газуй! — задыхаясь, подгонял Петев шофера. — Он уже вырубился, пойми! Еще немного! Эх, не упустить бы!

Шофер так газовал, что на каждом повороте они рисковали опрокинуться в кювет. Когда вылетели на очередной холм, Петев скомандовал:

— Теперь потише! Где-то здесь, недалеко.