– Перестань, – простонал он.

Я нанес еще один удар, потом еще, и он рухнул на колени так, что в комнате задрожал пол, а с журнального столика свалилась Библия. На этот раз я угостил его хуком справа. Он упал на спину и застыл.

Я взял глаз с комода, зашел в ванную, умылся и, с отвращением глядя в зеркало, вставил его в пустую глазницу. Больше меня не тошнило от этого зрелища. Костяшки пальцев были разбиты в кровь, а на щеке красовался рваный порез.

Потом я вернулся в комнату и сел на свое место. Немного погодя Билл зашевелился и, шатаясь, поднялся на ноги.

– Все в порядке, – с трудом ворочая языком, сказал он.

– Ты возвращаешься в Бингхэмптон?

– Нет. Ты был прав.

Но мне надо было убедиться, что он понял все до конца.

– Как, по-твоему, зачем я сюда приехал? Чтобы принять участие в летнем фестивале?

– Нет. Я все понял.

– Значит, ты знаешь, что мы здесь делаем?

– Да.

– Что?

– Мы ищем людей, которые убили отца.

– Зачем? Чтобы сдать их в полицию?

Билл изумленно уставился на меня, покачал головой и отвернулся.

– Нет. Не в полицию.

– Правильно. Мы сами ими займемся. А почему?

На этот раз в его глазах появилось осмысленное выражение.

– Потому что он был нашим отцом.

– Вот именно. 

Вечер мы провели в номере с двумя бутылками «Старого мистера Бостона».

В девять утра зазвонил телефон, и я снял трубку. Это оказался Джонсон.

– Номер зарегистрирован за «бьюиком» выпуска пятьдесят четвертого года, – сказал он. – Украден три месяца назад. В смысле, не машина, а номерные таблички. Сейчас угоняют много «плимутов». Популярная тачка.

– Спасибо. Аванс покрывает ваши расходы?

– Если вам больше ничего не надо выяснить.

– Спасибо.

– Послушайте, мистер Келли, зря вы меня так невзлюбили – Ничуть не бывало. – Я повесил трубку и тут же забыл о его существовании Затем, полистав телефонную книгу и выписав нужный адрес, мы отправились завтракать.

Начать наши поиски мы решили с юридической фирмы «Макэрдл, Кришман, Меллон и Макэрдл». Она располагалась на восточной стороне Пятой авеню неподалеку от кафедрального собора, и, выйдя из такси, нам пришлось проталкиваться сквозь поток туристов, которые спешили с утра пораньше поглазеть на собор и Плазу. Многие туристки были в зеленых хлопковых платьях. Почти все мальчишки носили точно такие шляпы, как их папаши. Я бросил эту привычку лет в двенадцать, потому что в таких шляпах обычно ходят только в церковь по воскресеньям.

Двери лифта на первом этаже были хромированными, а на двадцать седьмом выкрашены в скучный светло-коричневый цвет. На матовом стекле двери было написано название фирмы. Мы вошли, и Билл спросил секретаршу, как найти мистера Макэрдла.

– Старшего, – добавил я.

Она скорчила презрительную гримасу и привела нас к младшему.

На вид ему было лет сорок. Мягкий пухлый живот, бледная круглая физиономия. За толстыми линзами очков в черной металлической оправе его глаза казались влажными.

– Привет, ребята, – осклабился он. – Чем я могу вам помочь?

– Ничем, – отрезал я. – Нам нужен Макэрдл номер один.

– В настоящее время мой отец не принимает активного участия в делах фирмы. – Улыбался он совсем как коммивояжер, торгующий слабительным. Уверяю вас, как юрист я почти ничем не хуже его. – Судя по всему, он принял нас за двух недоумков, не соображающих, что к чему.

– Понятно, – кивнул я. – Мы согласны на Кришмана. Сэмюэля Кришмана. А не на папочкиного протеже.

Он нахмурился.

– Боюсь, что мне придется попросить вас...

– Скажите ему – Уиллард Келли.

– Но вы сказали, что вас зовут Рэймонд.

– Это мой отец.

– Кто? Рэймонд?

– Мистер, вы осел. – Я указал на телефон. – Позвоните Сэмюэлю Кришману и скажите, что здесь сын Уилларда Келли.

– И не подумаю.

Я подошел к столу и поднял телефонную трубку. Он попытался вырвать ее у меня.

– Билл, – сказал я.

Глянув на Билла, который обходил вокруг стола, молодой Макэрдл побледнел и откинулся на спинку кресла.

– Вы так просто отсюда не уйдете, – пообещал он, но особой уверенности в его голосе не чувствовалось. Обычно такую фразу говорят, когда вас заставляют что-то делать, и вы не можете этому помешать.

На телефонном аппарате под наборным диском был расположен ряд кнопок. Я нажал на ту, где было написано «Местный». В трубке была полная тишина. Я набрал ноль. По-прежнему ничего. Тогда я крутанул первый попавшийся номер.

– Алло? – послышался мужской голос.

– Черт побери, никак не могу вспомнить, какой номер у Сэмюэля.

– Восемь.

Я дал отбой и тут же набрал восьмерку. Трубку снял старик.

– Я сын Уилларда Келли. И хотя я не такой тупой, как сын Эндрю Макэрдла, но до сих пор торчу в его кабинете.

– Еще раз повторите имя.

– Вы прекрасно все слышали. Уиллард Келли.

– Лестер там?

– Макэрдл номер два? Да.

– Скажите ему, чтобы проводил вас до моего кабинета.

– Скажите ему сами. Мне он не поверит.

Я протянул трубку Лестеру, и он взял ее с таким видом, будто боялся, что она его укусит. Он покивал, слушая Кришмана, потом положил трубку и повернулся ко мне.

– Могли бы вести себя и повежливей.

– Только не с тобой.

Он повел нас по коридору, одна стена которого была выкрашена в зеленый, а другая в ржаво-коричневый цвет. Белый потолок, на полу черный линолеум, двери пастельных тонов. В самом конце коридора была светло-коричневая дверь без надписи. Мы вошли, и Макэрдл, передав нас затянутой в узкое платье брюнетке с лакированной прической, поспешно удалился. Та, нажав на клавишу селектора, пропустила нас в кабинет Кришмана.

Когда я был маленьким, то верил в существование Главного Бизнесмена.

Мне казалось, что в мире бизнеса царит строжайшая иерархия: на нижней ступеньке – бакалейные лавки и кинотеатры, в середине – склады и фабрики, а почти на самой вершине пирамиды – Уолл-стрит. А всем этим управляет Главный Бизнесмен. Он представлялся мне в виде похожего на Плуто [5]  морщинистого седовласого старца в черном кожаном кресле. Слева от него – шофер в черной фуражке, справа – сиделка в белом халате, и каждая его морщина олицетворяет очередное десятилетие, проведенное в созерцании беспощадной конкурентной борьбы, полной жестокости и коварства.

Приблизительно таким и оказался Сэмюэль Кришман, правда, без шофера и сиделки, но во вращающемся черном кожаном кресле. Он сидел за огромным полированным столом из красного дерева в окружении двух черных телефонов, толстого гроссбуха в коричневой обложке и груды документов, напечатанных на желтоватой бумаге. Ее цвет, казалось, намекал на то, что в свое время за закрытыми дверями этого кабинета было проделано немало темных делишек.

– Извините, что не встаю, – проскрипел он. Четыре слова, которые он мог произнести не думая, пока внимательно разглядывал нас. Он небрежно махнул похожей на высохший корень рукой в сторону двух кожаных кресел, и на его манжете сверкнула золотая запонка в виде монеты с профилем какого-то римлянина. – Вы сказали, что вы сын Уилларда Келли, – продолжал он, глядя на меня.

– Мы оба его сыновья. Это Уиллард-младший, а я – Рэймонд.

Его бледные глазки внимательно ощупали Билла и снова перескочили на меня.

– Но главный оратор – вы. Ведь это вы говорили со мной по телефону.

Пока что все было просто. Я смотрел на него, Билл – на меня.

– Мой отец когда-то здесь работал.

Кришман снова улыбнулся, продемонстрировав отличный набор ослепительно-белых вставных зубов, выглядевших совершенно не к месту на его утиной физиономии.

– Не здесь, если уж быть совсем точным. В то время наша фирма находилась ближе к центру.

– Он поступил к вам на работу в августе тридцатого.

– Наверное. Точно не помню.

– Однажды, когда рассматривалось дело Морриса Зильбера, его имя попало в «Таймс». О нем напечатали биографический очерк.