– Да-да. Эндрю Макэрдл. Я начал было задавать ему вопросы, но оказалось, что у него слабое сердце, и он умер, прежде чем сумел ответить.

Вот Билл и советует мне обращаться с вами поосторожней.

– Ничего не понимаю, – он покачал головой.

Мы молча ждали, пока он все обдумает. Он стоял, привалившись к стене и баюкал ушибленную руку. Его дорогой серый костюм был порван и измят. Судя по всему, у него сильно болела левая нога, а тыльная сторона левой руки распухла и посинела. Лицо съежилось и покрылось сеткой морщин. Было видно, что он устал, напуган и тщетно пытается придумать, как выпутаться из этой ситуации. Он прекрасно знал, когда можно позволить себе быть смелым, но в то же время понимал, когда надо остановиться.

Он попытался что-то сказать, но закашлялся и, отвернувшись, аккуратно сплюнул мокроту.

– Не могу я вас просчитать, – наконец признался он. – Думаю, я знаю, кто были те ребята в «крайслере». Вернее, догадываюсь. Но вы двое... вы самые настоящие любители, задаете неверные вопросы... – Он покачал головой.

– Кто вас только научил таким подлостям?

– А какие вопросы верные? – спросил я.

Он задумчиво посмотрел на озеро сквозь просветы между ветвями.

– Что ж, хоть и недолго, но я все же побыл свободным человеком.

– Билл, – сказал я, – если сейчас он не заговорит, я убью его на месте, и черт с ним! Вернемся в город и займемся маленькими островами.

– Не нравится мне это, Рэй, – нахмурился Билл. – Мне не хочется никого убивать.

– Будь добр, возьми в машине револьвер и перезаряди его. А пока тебя не будет, дай-ка мне «люгер».

Неожиданно Кэпп расхохотался. Он смеялся как человек, который только что услышал забавный анекдот на пикнике. Мы удивленно уставились на него, а он, указав на Билла, выдавил, задыхаясь от смеха:

– Идиот ты этакий, да ведь ты же Уилл Келли! Ты его сын!

Мы продолжали смотреть на него. Кэпп оттолкнулся от стены и, ухмыляясь, шагнул к нам.

– Какого черта ты не сказал, что ты сын Уилла? А я то все никак не мог вас раскусить.

– Стоп! – резко прервал я его. – С объятиями придется повременить. У нас по-прежнему к вам вопросы.

Его улыбка несколько померкла.

– Ну ладно, – хмыкнул он.

Теперь он вел себя так, словно и вправду находился на пикнике и сейчас была его очередь рассказывать заранее припасенный анекдот, от которого все животы надорвут.

– Я не знал, что Уилла убили, – сказал он. – Но знаю почему. Он должен был кое-что хранить для меня и дожидаться, пока я не выйду из тюрьмы. Сидеть тихо и держаться подальше от Нью-Йорка. Его убили, потому что он хранил это и потому что меня должны были скоро выпустить.

– Что он для вас хранил?

– Тебя, – усмехнулся Кэпп.

– При чем здесь я?

– Ты больше похож на мать, чем на отца.

Тут я понял, к чему он клонит.

– Ах ты лживый сукин сын!

– Ей-богу, ты больше похож на нее, уж я-то знаю. Видишь ли, дело в том, что твоего отца я вижу каждый день в зеркале.

– Вы сошли с ума или держите нас за психов, – засмеялся я. – Или опять решили шуточками заняться?

– Говорю тебе, это чистая правда.

– Да что тут происходит, черт возьми?! – не выдержал Билл.

– Он еще ничего не понял, – сказал я Кэппу. – Но когда до него дойдет, что за чушь вы несете, он разорвет вас на куски. Лучше побыстрее скажите, что солгали.

– Я не лгу.

– Это был неудачный ход, – продолжал настаивать я. – У Билла есть свои представления о чести.

– Самое время сесть с бутылочкой виски и потолковать, – сказал Кэпп. Думаю, нам есть что рассказать друг другу.

– Черт бы подрал вас обоих! – взорвался Билл. – В последний раз спрашиваю, что тут происходит?

– Кэпп утверждает, что мы с тобой всего лишь сводные братья. Что у нас одна мать. А Уиллард Келли был только твоим отцом.

– И кто же, по его мнению, твой отец? – зло прищурился Билл.

– Если он не дурак, то откажется от своих слов.

– А я скажу, что его отец – я, и это чистая правда, – заявил Кэпп, тоже начиная злиться.

Билл угрожающе нахмурился и шагнул к нему, но я проворно схватил его за рукав.

– Клянусь богом, он вас убьет, – быстро сказал я, – и я нипочем не смогу его остановить.

В этот миг Билл вырвался, и Кэпп поспешно отпрянул к стене.

– Слушайте, – затараторил он, – ваша мать была дешевой шлюхой со Стейтен-Айленда, трахалась со всеми подряд как крольчиха. Она заставила Уилла Келли жениться на ней из-за первого ребенка. Но второй был моим. Я это точно знаю, потому что она прожила со мной полгода в доме на берегу озера Джордж и вернулась к Келли только потому, что я ей приказал.

Билл рванулся к нему, но я повис у него на плечах. А Кэпп продолжал говорить, выплевывая в нас слова, как ошметки грязи:

– Эдит вместе с Уиллом Келли вышибли из Нью-Йорка и приказали не возвращаться. Она не смогла этого вынести и через год перерезала себе вены бритвой.

Билл отшвырнул меня, и я, отлетев в сторону, ударился о ствол дерева.

– Скажи, что ты лжешь, или ты труп! – успел крикнуть я Кэппу.

Кэпп бросил на меня горящий взгляд.

– Тогда тебе придется мстить еще за одного отца, щенок! – рявкнул он Биллу.

Тот взмахнул своим огромным кулаком, похожим на сучковатую деревяшку.

Кэпп попытался пригнуться, но не успел и, получив удар в висок, рухнул лицом вниз на траву. Билл склонился над ним, собираясь добить.

Я подскочил к нему и ударил по затылку рукояткой «люгера». Билл упал на колени, застыл, а потом повалился на землю, придавив ноги Кэппа, который медленно отползал в сторону. Я перевернул его на спину, и Кэпп, цепляясь за ствол, с трудом поднялся и замер, обхватив дерево.

Я подошел к нему, сжимая «люгер».

– Что же вы замолчали?

– Сейчас, мой мальчик, дай отдышаться. Я же совсем старик.

– Хватит валять дурака!

Он вздрогнул и, прислонившись лбом к дереву, закрыл глаза.

– Хорошо, хорошо. Всего несколько секунд. Пожалуйста.

Я молча ждал. Наконец он поднял голову и слабо улыбнулся.

На лбу остались отпечатки коры.

– Ты очень похож на свою мать, мой мальчик, но характером ты весь в меня. Я рад этому.

Я по-прежнему молчал. Он вздохнул и пожал плечами.

– Ну ладно. Ее звали Эдит Стэнтон. В тридцать четвертом году она уволилась из «Розовой клумбы», что на Стейтен-Айленде. Помнится, тогда она погуливала с Томом Джилли и даже разок залетела от него, но он помог ей сделать аборт. Потом она кочевала из компании в компанию, которые, в общем-то, все друг друга знали. Это было сразу после отмены сухого закона, и мы снова пытались сколотить организацию. Тогда-то она и познакомилась с Уиллом Келли, и он втрескался в нее по уши. Еще во времена Стейтен-Айленда он был единственным, кто обращался с ней как с леди, и ей это нравилось.

Потом она снова забеременела, на этот раз от него, и заставила его на себе жениться. Но ей не хотелось все время сидеть с ребенком, и она снова закрутила со старой компанией. А Келли торчал дома и менял пеленки... Так, по-моему, твой братец приходит в себя.

Я посмотрел на Билла.

– У нас есть еще несколько минут.

– Отлично. Так вот, некоторые женщины расцветают по-настоящему, только став матерью. Раньше я никогда не обращал на нее особого внимания, но когда она вновь пошла в разгул, она изменилась... стала выглядеть по-другому, более твердой, уверенной в себе... Не знаю, что это было, с некоторыми порой такое случается. Я взял ее к себе в дом. В принципе, она так и осталась крольчихой, но тем не менее, в ней появилось что-то такое, что вызывало интерес... даже не знаю, как это объяснить. – Кэпп замолчал, погрузившись в воспоминания.

– Мне на это все наплевать, – грубо сказал я. – Ближе к делу.

Он вздрогнул, словно его окатили холодной водой.

– Да... в тридцать восьмом у нас возникли кое-какие проблемы. Героин поступал в Штаты через Балтимор, и мы с ребятами собрали в Чикаго совещание – кто будет контролировать Балтимор. Ну, короче, мне пришлось срочно уехать в одно укромное местечко на озере Джордж. С собой я взял только двоих парней, которым можно было доверять. И Эдит. Я сказал, чтобы она приезжала, и она приехала. Мы прожили там полгода, и за это время никто, кроме меня, пальцем до нее не дотронулся. Назад она уехала беременной. Ребенка она назвала Рэймонд Питер Келли. Это было что-то вроде нашей тайной шутки – я снимал дом под именем Рэймонд Питерсон.