— Какую-нибудь очень хорошую, которую читают взрослые. Знаменитую. Но я не знаю никаких писателей.

Миссис Фелпс окинула взглядом полки. Она и сама не знала, что бы предложить. Интересно, спрашивала она у самой себя, как выбирают знаменитую взрослую книгу для четырехлетней девочки? Ее первой мыслью было взять с полки роман о первой любви, из тех, что пишутся для пятнадцатилетних девушек, но чутье подсказало ей: нужно пройти мимо полки с такими романами.

— Попробуй вот это, — сказала она наконец. — Это очень знаменитая книга и очень хорошая. Если она покажется тебе чересчур сложной, скажи мне об этом, и я подыщу для тебя что-нибудь покороче и полегче.

— «Большие ожидания», — прочитала Матильда. — Чарльз Диккенс. С удовольствием попробую.

«Я, наверно, с ума сошла — решила про себя миссис Фелпс. А Матильде она сказала вот что:

— Конечно же, попробуй.

В продолжение нескольких следующих дней миссис Фелпс глаз не могла оторвать от маленькой девочки, часами просиживавшей в большом кресле в дальнем углу с книгой на коленях. Держать книгу можно было только на коленях, потому что она была очень тяжелая, и Матильде приходилось еще и вытягивать шею, чтобы удобнее было читать. И как странно было видеть этого крошечного темноволосого человечка с ножками, едва достающими до пола, захваченного необыкновенными приключениями Пипа и старой мисс Хэвишэм, обитательницы затянутого паутиной дома, человечка, очарованного волшебством, которое великий рассказчик сплел из слов. Читательница лишь время от времени поднимала руку, чтобы перевернуть страницу, и миссис Фелпс всякий раз испытывала сожаление, когда ей приходилось подходить к девочке и говорить: „Без десяти пять, Матильда“.

Когда Матильда только начала ходить в библиотеку, миссис Фелпс спросила у нее:

— Твоя мама провожает тебя сюда, а потом забирает домой?

— Моя мама каждый день ездит в Айльзбери, где играет в лото, — ответила Матильда. — Она не знает, что я сюда хожу.

— Но ведь это нехорошо, — заметила миссис Фелпс. — Думаю, тебе нужно спросить у нее разрешения.

— Лучше мне этого не делать, — возразила Матильда. — Она не одобряет чтение книг. Да и папа тоже.

— Но чем же, по их мнению, ты должна заниматься целый день в пустом доме?

— Слоняться без дела и смотреть телевизор.

— Понятно.

— Ей вообще-то все равно, чем я занимаюсь, — с грустью произнесла Матильда.

Миссис Фелпс сразу же подумала о том, как же ребенок один идет по довольно-таки оживленной главной улице и как переходит через дорогу, но потом решила не вмешиваться.

Через неделю Матильда прочитала „Большие ожидания“, книгу, которая в этом издании насчитывала четыреста одиннадцать страниц.

— Мне она очень понравилась, — сказала она миссис Фелпс. — А мистер Диккенс что-нибудь еще написал?

— Он написал много книг, — ответила изумленная миссис Фелпс. — Хочешь, я дам тебе еще одну?

В продолжение следующих шести месяцев Матильда под бдительным и сочувственным взором миссис Фелпс прочитала следующие книги:

„Николас Никльби“ Чарльза Диккенса.

„Оливер Твист“ Чарльза Диккенса.

„Джейн Эйр“ Шарлотты Бронте.

„Гордость и предубеждение“ Джейн Остин.

„Тэсс из рода д'Эрбервиллей“ Томаса Харди.

„Ким“ Редьярда Киплинга.

„Человек-невидимка“ Герберта Уэллса.

„Старик и море“ Эрнеста Хемингуэя.

„Шум и ярость“ Уильяма Фолкнера.

„Гроздья гнева“ Джона Стейнбека.

„Брайтон-рок“ Грэма Грина.

„Скотный двор“ Джорджа Оруэлла.

Это был внушительный список, и миссис Фелпс переполняло изумление и любопытство. Однако она не позволяла себе излишне восхищаться. Наверно, любой другой, наблюдая за достижениями этого маленького ребенка, поддался бы искушению и поднял большой шум на весь город, а то и на всю округу, но не такой была миссис Фелпс. Она была из тех, кто не вмешивается в чужие дела, и уже давно пришла к выводу, что только в редких случаях можно совать свой нос в дела людей, у которых дети.

— Мистер Хемингуэй говорит много такого, чего я не понимаю, — сказала ей Матильда. — Особенно о мужчинах и женщинах. Но мне он все равно нравится. Он рассказывает так, что у меня появляется чувство, будто я сама там нахожусь и наблюдаю, как все происходит.

— Хороший писатель всегда заставит тебя так чувствовать, — сказала миссис Фелпс. — А насчет того, что ты чего-то не понимаешь, не волнуйся. Просто сиди и читай, и пусть слова обволакивают тебя, как музыка.

— Хорошо.

— А ты знаешь, — спросила миссис Фелпс, — что в библиотеке можно брать книги домой?

— Я этого не знала, — ответила Матильда. — И мне это можно делать?

— Конечно, — сказала миссис Фелпс — Выбери книжку, которая тебе нравится, принеси ее мне, чтобы я ее записала, и она твоя на две недели. Если хочешь, можешь взять несколько.

Начиная с этого времени Матильда стала приходить в библиотеку только раз в неделю, чтобы взять новые книги и вернуть прочитанные. Ее маленькая спальня превратилась в читальный зал, и она там сидела и читала целыми днями, иногда с кружкой горячего шоколада. Ей трудно было дотянуться до некоторых предметов на кухне, но в сарае был небольшой ящик, который она приносила в дом, чтобы встать на него и достать то, что ей было нужно. Приготовив на кухне кружку горячего шоколада, она отправлялась к себе в комнату, где и проводила весь день. Книга переносили ее в новые миры и знакомили с удивительными людьми, которые жили интересной жизнью. Она уплывала на старинных парусниках с Джозефом Конрадом, уезжала в Африку с Эрнестом Хемингуэем и в Индию с Редьярдом Киплингом. Не выходя из своей маленькой комнатки и даже не выезжая из города, она объездила весь мир.

У родителей Матильды был приличный дом с тремя спальнями наверху, а на первом этаже находились столовая, гостиная и кухня. Ее отец торговал подержанными автомобилями и, похоже, преуспевал в этом занятии.

— Опилки, — с гордостью заявил он как-то, — вот один из самых больших секретов моего успеха. К тому же, они мне ничего не стоят. Я их беру даром на лесопильном заводе.

— А что ты с ними делаешь? — спросила его Матильда.

— Ха! — ответил отец. — А тебе это зачем знать?

— Просто я не могу понять, как опилки могут помочь тебе продавать подержанные машины, папочка.

— Это потому, что ты глупая маленькая тупица, — сказал отец. Речь его никогда не была изысканной, но Матильда привыкла к этому. Она знала также, что он любил прихвастнуть, и иногда подбивала его к этому.

— Ты, наверно, очень умный, если используешь то, что ничего не стоит, — сказала она. — Вот бы мне так.

— У тебя ничего не выйдет, — отвечал отец. — Ты слишком глупа. Но я, пожалуй, расскажу об этом Майку. Ведь рано или поздно он вступит в мое дело.

Не обращая более внимания на Матильду, он повернулся к своему сыну и продолжал:

— Никогда не могу отказать себе в удовольствии купить машину у какого-нибудь дуралея, который так разбил клапана в моторе, что они стучат как ненормальные. Беру ее, разумеется, за бесценок. Затем я просто-напросто высыпаю опилки в большом количестве в двигатель, где они смешиваются с маслом, и машина бегает как новенькая.

— И сколько она будет бегать, прежде чем снова не загрохочет? — спросила Матильда.

— Столько, сколько нужно, чтобы покупатель отъехал на приличное расстояние, — усмехнувшись, ответил отец. — Миль на сто.

— Но это нечестно, папа, — сказала Матильда. — Это обман.

— Еще никто не стал богатым, будучи честным, — заметил отец. — Клиенты для того и существуют, чтобы их дурили.