Матильда молчала.

— Там я и родилась, — продолжала мисс Хани. — Но вот произошла первая трагедия. Моя мама умерла, когда мне было два годика. У отца было много работы, и ему нужен был кто-нибудь, кто вел бы домашнее хозяйство и присматривал за мной. Поэтому он пригласил незамужнюю сестру мамы, мою тетю, чтобы она пожила с нами. Та согласилась и перебралась к нам.

Матильда внимательно слушала.

— Сколько лет было вашей тете, когда она перебралась к вам? — спросила она.

— Не очень много, — ответила мисс Хани. — Наверно, лет тридцать. Но я возненавидела ее с самого начала. Мне страшно не хватало моей мамы. А тетя была не очень-то добра. Мой отец этого не знал, потому что мало бывал дома, а в его присутствии она вела себя по-другому.

Мисс Хани умолкла и выпила глоток чаю.

— Не знаю, зачем я тебе все это рассказываю, — в смущении произнесла она.

— Продолжайте, — сказала Матильда, — Пожалуйста.

— Хорошо, — сказала мисс Хани. — И тут случилась вторая трагедия. Когда мне было пять лет, совершенно неожиданно умер мой отец. Он был все время рядом, и вдруг его не стало. И я осталась с тетей. Она стала моей опекуншей и получила на меня все родительские права. И по сути, она стала хозяйкой всего дома.

— А почему умер ваш отец? — спросила Матильда.

— Интересно, что ты спрашиваешь об этом, — сказала мисс Хани. — Я была тогда слишком маленькой, чтобы задавать подобные вопросы, но потом узнала, что его смерть была окружена тайной.

— А разве никто не знал, как он умер? — спросила Матильда.

— Не совсем так, — поколебавшись, произнесла мисс Хани. — Видишь ли, никто не мог поверить в то, что он способен на такое. Он был таким здравомыслящим, разумным человеком.

— Способен на что? — спросила Матильда.

— Убить себя.

Матильда была ошеломлена.

— А он и правда убил себя? — в изумлении спросила она.

— Так тогда все думали, — ответила мисс Хани. — Но кто знает? — Она пожала плечами и, отвернувшись, стала смотреть в крошечное окошко.

— Я знаю, о чем вы думаете, — сказала Матильда. — Вы думаете, что это ваша тетя убила его и сделала так, чтобы все подумали, что это он убил себя.

— Я ничего не думаю, — сказала мисс Хани. — Пока нет доказательств, нельзя допускать такие мысли.

В комнате наступила тишина. Матильда обратила внимание, что руки мисс Хани, сжимавшие кружку, слегка дрожали.

— А потом? — спросила она. — Что было дальше, когда вы остались совсем одна с этой тетей. Она была добрая?

— Добрая? — переспросила мисс Хани. — Да она была точно дьявол. Как только моего отца не стало, она будто с цепи сорвалась. Моя жизнь превратилась в кошмар.

— А что она с вами делала? — спросила Матильда.

— Не хочу говорить об этом, — ответила мисс Хани. — Это просто страшно. Но в конце концов я стала так бояться ее, что начинала трястись, как только она входила в комнату. Ты должна помнить, что у меня никогда не было такого сильного характера, как у тебя. Я всегда была робкой и застенчивой.

— А других родственников у вас не было? — спросила Матильда. — Какие-нибудь дядюшки, тетушки, бабушки, которые бы навещали вас?

— Ни о каких родственниках я не слышала, — ответила мисс Хани. — Они все либо умерли, либо уехали в Австралию. Боюсь, что и нынче дела обстоят так же.

— Значит, вы выросли совсем одна в доме, в котором всем заправляла ваша тетя, — сказала Матильда. — Но в школу-то вы ходили?

— Разумеется, — ответила мисс Хани. — Я ходила в ту же школу, что и ты. Но жила я дома. — Мисс Хани умолкла и уставилась в пустую кружку. — Мне кажется, я пытаюсь объяснить тебе, что за те годы это чудовище в виде тети настолько запугало меня, что я тотчас же исполняла все, что она мне приказывала. Такое ведь случается. А когда мне исполнилось десять лет, я стала ее рабыней. Я делала всю домашнюю работу. Я убирала за ней постель. Я стирала белье и гладила его. Я готовила еду. Я научилась делать все.

— Но вы ведь могли кому-то пожаловаться? — спросила Матильда.

— Кому? — сказала мисс Хани. — Да я к тому же была слишком запугана, чтобы жаловаться. Я же говорю тебе, я была ее рабыней.

— Она била вас?

— Не хочу об этом говорить, — сказала мисс Хани.

— Как это все ужасно, — проговорила Матильда. — Вы, наверно, все время плакали?

— Только когда оставалась одна, — сказала мисс Хани. — Мне не разрешалось плакать в ее присутствии. Но я все время жила в страхе.

— А что было потом, когда вы окончили школу? — спросила Матильда.

— Я была блестящей ученицей, — сказала мисс Хани, — и могла бы легко поступить в университет. Но об этом и речи не было.

— Почему, мисс Хани?

— Потому что я нужна была дома, чтобы делать домашнюю работу.

— Тогда как же вы стали учительницей? — спросила Матильда.

— В городе Ридинг есть колледж, в котором готовят учителей, — ответила мисс Хани. — Это всего лишь в сорока минутах езды на автобусе отсюда. Мне было разрешено ездить туда при условии, что после занятий я немедленно буду возвращаться домой, чтобы стирать, гладить, прибирать в доме и готовить ужин.

— А сколько вам было тогда лет? — спросила Матильда.

— Восемнадцать, — ответила мисс Хани.

— Вы могли бы собрать вещи и уйти из дома, — сказала Матильда.

— Но прежде нужно было найти работу, — сказала мисс Хани. — И не забывай, что я к тому времени была так запугана своей теткой, что и не осмелилась бы ей перечить и поступать против ее воли. Ты не можешь себе представить, что это такое — находиться под полным влиянием очень сильной личности. Ты становишься совершенно безвольным. Ну вот и все. Такова грустная история моей жизни. Хватит. Мне кажется, я и так слишком много наговорила.

— Пожалуйста, не останавливайтесь, — сказала Матильда. — Вы ведь еще не закончили. А как вам удалось в конце концов вырваться от нее и поселиться в этом смешном домике?

— О, это было что-то, — сказала мисс Хани. — Я даже горжусь собой.

— Расскажите, — попросила ее Матильда.

— Хорошо. Когда я получила работу учительницы, тетя заявила мне, что я должна ей кучу денег. Я спросила ее — за что? Она ответила: «За то, что я кормила тебя все эти годы, покупала обувь и одежду». Она говорила, что набежали тысячи и тысячи, и расплатиться с ней я смогу, если в течение последующих десяти лет буду отдавать ей свое жалованье. «Я буду давать тебе один фунт в неделю на карманные расходы, — сказала она. — И это все». Она даже договорилась в школе, чтобы мое жалованье переводили на ее счет в банке. И она заставила меня подписать соответствующую бумагу.

— Этого вам не нужно было делать, — сказала Матильда. — Ведь жалованье могло помочь вам обрести свободу.

— Знаю, знаю, — сказала мисс Хани. — Но к тому времени я была ее рабыней почти всю свою жизнь, и у меня не хватило бы решимости возражать ей. Я по-прежнему боялась ее, поскольку она еще имела надо мной власть.

— Так как же вам удалось сбежать? — спросила Матильда.

— А, — произнесла мисс Хани, впервые улыбнувшись, — это случилось два года назад. То была моя самая большая победа.

— Пожалуйста, расскажите мне, — попросила Матильда.

— Обычно я вставала очень рано и гуляла, пока тетя еще спит. И однажды я набрела на этот домик. Он был пуст. Я узнала, что его хозяин — фермер, и повидалась с ним. Фермеры тоже встают очень рано — в этот час он доил своих коров. Я спросила у него, нельзя ли мне снять его домик. «Там нельзя жить! — воскликнул он. — Там никаких удобств нет, ни канализации, ничего!»

«Но я бы хотела пожить там, — сказала я ему. — Я романтик. Мне там так понравилось. Пожалуйста, уступите мне его».

«Вы с ума сошли, — сказал он. — Но если настаиваете, то пожалуйста. Вам это обойдется всего в десять пенсов в неделю».