Мужчина. Отвратительный субъект.

Женщина. Ты не смеешь его так называть!

Мужчина (растерянно). А как же еще?

Женщина. Можно и по-другому, хотя бы не так обидно. В отличие от тебя, у него одни слова. Хотя нет, есть кое-что и кроме слов... У него наколка на подошвах ног.

Мужчина. На подошвах ног? Зачем?

Женщина. Это тоже, конечно, тайна.

Мужчина. Какая-то детская тайна. Что же там выколото?

Женщина. Насекомые, созвездия, ничего не обозначающие знаки, половые органы...

Мужчина (изумленно). Так много?

Женщина (отрицательно качая головой). Он всякий раз называл разные, и я не знаю, что выколото на самом деле...

Мужчина (успокоено). Значит, ты сама не видела?

Женщина. Наколку на подошвах ног делают не затем, чтобы смотреть на нее или кому-нибудь показывать, ее делают только для себя, говорил он.

Мужчина (с досадой). Ну и выдумщик же он!

Женщина. Но мне все это стало невыносимо... Кто бы смог, чувствуя себя учеником на школьном экзамене, безропотно сидеть перед чистым листом бумаги, не в силах написать ни строчки? Я не смогла вынести этого.

Мужчина (отчужденно). Поэтому ты и убежала от него?..

Женщина. В запертой на замок шкатулке есть нечто притягательное. Но если навсегда отдаться этой притягательности, можно в конце концов погибнуть. Есть, конечно, люди, которые не гибнут, но у меня нет для этого ни мужества, ни сил. Поэтому я возвратилась в мир точных ярлыков, на которых указаны и вопросы, и ответы.

Мужчина (неприязненно). В мир, где каждый вопрос снабжен готовым ответом. В безэкзаменационный мир, где для удостоверения личности достаточно лишь указать свое имя...

Женщина. Да-а... (Кивает.)

Мужчина. Найти в себе силы, чтобы побороться с искушением совладать с экзаменационными вопросами, — здесь еще можно понять резон, это все равно что попасть в мир больных туберкулезом — день прожил, и славу богу...

Женщина. Да-а...

Мужчина. Но сможет ли мужчина пережить то, что ему известно, почему женщина выбрала именно его?

Женщина. Сможет, конечно. Ему ведь изо дня в день так много приходится сносить.

Мужчина. Итак, нас с тобой соединил позор.

Женщина. И это можно вынести. Свинье не следует возмущаться, что ее называют свиньей.

Мертвец (отойдя от Мужчины и Женщины, смотрит на них со стороны; говорит, точно произносит монолог). Я лишь чуть-чуть поворчал, пожаловался. У меня и в мыслях не было умышленно заниматься подстрекательством...

Мужчина (горько). Мы оба с тобой заблуждались.

Женщина (кротко). Вот как?

Мужчина. Тебе этого не понять. Я не настолько уверен в себе, чтобы удерживать тебя.

Женщина. Честно говоря, у меня тоже нет уверенности в себе...

Мужчина. Если ты уйдешь, я этого не перенесу...

Женщина (тихо, но решительно). У меня нет уверенности в себе, но я остаюсь.

Мертвец. Какое заблуждение!

Мужчина. Может быть, объяснишь?..

Женщина. Сказать?.. Потому что я поняла — мне не уйти... Никуда не уйти от зова далекого мира, объяснить который невозможно. Какие еще нужны объяснения?

Мужчина. Такой мир во вкусе девушек.

Женщина. Нет, я говорю о жестоком мире. О мире, куда я мчусь, будто объятая пламенем. Пятна на полу, которые не прикрыть никаким ковром, даже самым толстым, свободные пространства стен, которые невозможно заполнить мебелью.

Мужчина. Я бы сказал, что твоя романтичность слишком уж назойлива.

Женщина. В каком-то смысле...

Мужчина. Во всех смыслах!

Женщина. Неужели ползать по полу от пятна к пятну более романтично?

(Серьезно.) Есть и еще одна важная причина... У тебя лицо, как у ребенка, плакавшего на той равнине.

Мужчина. Дурацкая причина.

Женщина. Нет, мне хотелось бежать от этого ребенка, наверное потому, что, сколько бы ни старалась проникнуть в смысл происходящего, мне бы это не удалось. Где я ни блуждала, где ни оказывалась в поисках безопасного места, все они были еще хуже этого. Сначала я пыталась делать вид, будто противлюсь, даже вопреки сохранению собственного достоинства, но... ничего не получалось... и в конце концов я поджала хвост и капитулировала... Тогда-то я всё и вспомнила, будто вдруг рассеялся туман. Вспомнила, на кого ты похож... Может быть, это и было настоящим побуждением, заставившим меня выбрать именно тебя... И двинуться по неожиданно короткому пути к ребенку, и выяснить всё... Он оказался совсем рядом... (Протягивает вперед обе руки.) Стоит протянуть руку — и можно дотронуться до него, он прямо здесь...

Мужчина (непроизвольно шарахается). Какое заблуждение! Какое заблуждение! Мне бы не хотелось этого говорить, но для тебя же самой лучше вернуться к нему.

Женщина. Ни за что! Наконец-то я там, где мне следует быть.

Мужчина. Хотя только что дрожала от холода.

Женщина. И сейчас мне холодно. Потрогай мою руку.

Мужчина. Я повторяю, тебе лучше вернуться к нему.

Женщина (отрицательно качая головой). У него меня ждут одни разговоры. Только разговоры, суть которых ни за что не прояснить.

Мужчина. А что есть здесь? Ничего, более чем ничего, от этого меня самого бросает в дрожь.

Мертвец. Однако, как это ни прискорбно, здесь есть я.

Женщина. Есть, есть нечто такое, чего нельзя назвать обыкновенным словом «есть»...

Мертвец. Например, мертвец.

Женщина. Да, например, нечто похожее на призрак...

Мужчина (вздрогнув). Но какая тебе от него польза? Зачем тебе это?

Женщина. Зачем, зачем, зачем... Я нахожусь в самом центре этого «зачем». (Вид удовлетворенный.)

Мужчина. Ну что же, дело твое... Во всяком случае, я, с твоего позволения, буду продолжать труднообъяснимую работу, которая тебе не по душе... (Выливает на носовой платок моющее средство и снова начинает тереть пятна.)

Женщина. Я помогу... Где взять тряпку?

Мужчина (удивленно). Только что ты заставляла меня прекратить эту работу.

Женщина. Потому что не могла тебе поверить...

Мужчина (прекращает тереть). Прекрати. Почему ты настаиваешь? Тебе незачем заниматься этим. Ты нормальная и поэтому никогда не сможешь понять меня.

Женщина. А ты понимаешь?

(Вынимая из сумки носовой платок.) Понимать нужно, когда тебе что-то рассказывают. Какой толк стоять около плачущего от голода ребенка и понимать, что он плачет?

Мужчина. А что нужно делать?

Женщина. Спокойно всё оценить, и если можно что-то сделать — сделать это, а если невозможно — заплакать вместе с ним. (Смачивает платок моющим средством.)

Мужчина. Если так поступишь, то, не исключено, и умрешь вместе с ним голодной смертью.

Женщина. Верно, но если нет другого выхода... (Находит пятно и начинает тереть.)

Мужчина. Прошу тебя, прекрати! Я тоже прекращу...

Женщина (умоляюще). Мне это необходимо. Я отчаянно борюсь со страхом, от которого можно сойти с ума. Точно впервые в жизни прыгаю с парашютом. И при этом крепко стискиваю зубы, надеясь, что рано или поздно парашют раскроется.

Мужчина. Вот я и говорю тебе — прекрати. Это ничего не даст.