Какой тяжеленный, — преодолевая сопротивление мертвого тела, он стал медленно, чуть ли не со скрипом поворачивать его. Волосы холодные и липкие. Наконец он увидел лицо. У покойника был брезгливо скривлен рот. За полуприкрытыми веками виднелись темные глаза. Выдающиеся скулы, но лицо скорее удлиненное. У носа залегли насмешливые морщины. Доброе мертвое лицо, на котором застыло выражение, будто ему стыдно, что он так долго спал.

А. с беззвучным криком отпрянул назад. И замер — ноги и руки не слушались. Он расправил полотенце и прикрыл им лицо мертвеца. Не очень аккуратно, но все же лица стало не видно.

Он испугался, но вовсе не потому, что увидел нечто неожиданное для себя. Лицо, разумеется, не было ему знакомо.

Просто он не ожидал, что у мертвеца может быть такое индивидуальное выражение лица — он был наказан за недостаток воображения. А. застонал. Волоча ноги, обошел труп, пересек комнату и ничком упал на стол. Опершись на него локтями, он стал большими пальцами тереть виски.

Он тер их долго. Потом внезапно выпрямился. Видимо, то, что пришло ему на ум, было не менее внезапным. Да, труп нужно куда-то унести... То, что он лежит в его квартире, знают лишь два человека: преступник, который приволок его сюда, и он сам... если знает еще кто-то, то не молчал бы до сих пор, моментально примчался бы сюда и здесь поднялся бы страшный переполох... Стоит лишь унести труп, и можно не опасаться, что подозрения падут на него; преступник же, разумеется, будет молчать.

Как бы то ни было, змею где-то надо разрубить. Мысль унести труп не просто означала, что он нашел решение, она избавляла его от страха, заставлявшего колебаться, выйти наружу или нет. Казалось, лопнула туго натянутая пружина и теперь исчезнут и противоречия выхода, и следы случившегося. Во всяком случае, так ему представлялось. О чем он все это время размышлял? Пытаясь что-нибудь придумать, он, можно сказать, ни о чем не думал... Но сейчас всё иначе. Вполне обоснованные рассуждения, реалистические выкладки стройной чередой выстраивались в его мозгу. План унести труп нельзя было назвать глупой аферой, продиктованной отчаянием, нет, он вполне обоснован и реалистичен.

Возможно, это результат того, что он попытался поставить себя на место другого человека. Иными словами, решив унести труп, он, тем самым, сделал попытку поставить себя на место преступника. И сам факт, что обнаружен труп совершенно незнакомого человека, — факт, казалось бы, очевидный, но, вместе с тем, необъяснимый — неожиданно может рассказать о многом, если посмотреть на него глазами преступника. Начать с того, что преступник, скорее всего, жилец этого дома. Труп, несомненно, был принесен в его квартиру днем. И произошло это примерно за десять часов, пока его не было дома. Но средь бела дня вряд ли стали бы тащить по улице такой груз. Гораздо логичнее предположить, что труп переносили в этом же доме.

Ему еще не известно, наметил ли преступник его квартиру заранее или выбрал случайно, когда тащил труп. Во всяком случае, многие жильцы знают, что днем его почти никогда не бывает дома, что замок плохой и его ничего не стоит открыть любым ключом. Однако все это относилось не только к его квартире. Из пятнадцати квартир над ним и под ним можно найти сколько угодно таких же. Если преступник живет под ним, то, когда он поднялся по лестнице, ближайшая к ней квартира была, разумеется, для него самой удобной. Но не слишком ли рискованным было это предприятие?..

С полной определенностью можно лишь утверждать, что, поскольку жертва не имеет к нему никакого отношения, преступник тоже не имеет к нему никакого отношения. Не исключено также, что труп — не более чем средство, а цель — нанести ему вред, но среди знакомых, сколько он ни перебирал их в памяти, не смог найти ни одного, кто был бы способен на такую ужасную подлость. К тому же, совесть его чиста — он не сделал ничего, что могло бы вызвать к нему подобную ненависть. Впрочем, не исключено, преступнику было достаточно того, что это квартира незнакомого ему человека. В этом случае не имеющий к жертве никакого отношения подходил ему больше всего. И все же, именно его квартира была выбрана не только поэтому.

Ничто не могло помешать плану унести труп. Или, лучше сказать, «видимо, не могло». «Видимо», если преступник не умышленно сделал так, чтобы связать его с трупом. Об этом, конечно, он не мог не подумать. Будь он преступником, несомненно, учел бы это в своем плане. Возможно несколько вариантов. Например, внушить привратнику, что в квартире А. вчера кто-то ночевал. После этого откуда-нибудь позвонить ему и попросить к телефону А. Когда же привратник ответит, что его нет дома, сказать раздраженно: «Так и знал, что его «нет дома», стакнулись, наверное», а потом завопить как настоящий якудза[2]: «Договорились с ним, а он на попятную». Привратник сразу же поймет, что А. — приятель этого человека. Если бы А. в самом деле был преступником, он бы, скорее всего, прибег к такому трюку. Этим можно произвести сильное впечатление, а самому остаться в тени.

Однако, в его квартире труп, и подобные уловки обернулись бы в первую очередь против него самого. Не будь трупа, все эти рассуждения были бы ни к чему. Если рассмотреть в этом доме квартиру за квартирой, окажется, что нет ни одного человека, на которого не могло бы пасть подозрение. У кого найдут труп — тот и погиб. Сколько он ни будет твердить, что к убийству непричастен, от факта, что труп найден в его квартире, никуда не уйти. От него или от нее потребуют доказательств непричастности к убийству. Доказательств того, что его или ее не было дома в момент убийства, поскольку улики налицо... Да, надежней и проще способа, чем избавиться от трупа, не придумаешь. Это гораздо проще, чем закапывать его.

Но возникает конкретный вопрос: в какую квартиру его унести? Встав спиной к окну, А. впился глазами в дверь, у которой лежал труп. Ему казалось, что взгляд его проник сквозь дверь и блуждает по дому. Там было гораздо оживленнее, чем он предполагал. Без пяти шесть... В доме жили либо холостяки, либо супружеские пары, которые целый день были на работе и по дому ходили мало, — так что сейчас время, видимо, неподходящее. С другой стороны, не исключено, что это оживление ему как раз на руку. Оживление не означало, что по лестнице взад и вперед без конца сновали люди, просто время от времени слышался шум шагов, потом он исчезал, через некоторое время появлялся снова — приноровившись к этому ритму, можно беспрепятственно унести труп. Во всяком случае, никто даже не заметит, как открылась и закрылась дверь.

Перенести труп можно известным ему способом. Он увидел его в кино, где кто-то тащил мертвеца, делая вид, что ведет пьяного. Правда, он не любил ходить под руку даже с живым человеком. А тут придется обнимать мертвеца — сомнительное удовольствие, но выбора у него не было. Если же он будет волочить труп, завернув его в одеяло, то сразу же привлечет к себе внимание. Нужно сделать всё, чтобы не создалось впечатление, будто он что-то скрывает. Ему следует действовать так же, как действовал преступник, преспокойно притащивший труп в квартиру совершенно незнакомого ему человека. То, что скрываешь, всегда обнаруживается. И если есть опасность, что обнаружат, к этому нужно быть готовым заранее.

Разумеется, в такое время тащить труп вниз по лестнице было бы слишком рискованно. К каким бы уловкам, чтобы усыпить бдительность соседей, он ни прибегал, добиться, чтобы никто не обратил на него внимания, все равно не удастся. К тому же, двигаться он должен от лестничной площадки в сторону квартир. Короче, нужно создать впечатление, будто он возвращается домой. Любое другое поведение может показаться странным и вызвать нездоровое любопытство: куда, мол, направляется этот человек. Так что речь может идти только о квартирах на втором этаже, где жил он сам.

Наиболее подходящие — три самые дальние от лестницы. Удачно, что днем в них часто никого не бывает. Как сегодня, правда, неизвестно. Но судя по тому, что он не помнит, чтобы слышал направляющиеся туда шаги, наверное, никто еще не вернулся. Рядом с ним тоже живет холостяк — круглолицый верзила с густой бородой, имеющий привычку так громко прищелкивать языком, что даже через стену слышно. Он ведает сбытом в фирме, производящей сварочное оборудование, и когда возвращается домой пьяным, пропорционально степени опьянения возрастает количество пощелкиваний языком. Он с ним никогда и словом не перемолвился, за исключением двух-трех раз в бане. Напротив живет длинноволосый сутулый мужчина, чем занимается — неизвестно, но всякий раз, когда он проходит мимо его квартиры, слышен противный голос, каким он напевает модные песенки. Уходит и приходит в неопределенное время. Бывает, много раз покидает дом и возвращается, а иногда по нескольку дней носу не кажет. Случается, словно обезумев, поднимает невообразимый шум, включив на полную мощность радиоприемник, и тогда кто-нибудь из соседей, не в состоянии выносить это, идет к нему, чтобы высказать возмущение, после чего из квартиры уже не доносится ни звука, будто в ней никого и не было.