— Государь мой Бова! Извела матерь твоя, коварная Милитриса, отца твоего, славного короля Гридона. Ты еще по молодости лет не можешь отомстить за смерть отца своего. Побежим, государь, из города Антона в иные земли. А как вырастешь да окрепнешь, за злодейство лютое отомстишь, государь.

И верный витязь Личард оседлал себе доброго коня, а Бове — иноходца, и поскакали они в иные земли. Только царь Додон спохватился, повелел в рог трубить и собрал войско в сорок тысяч воинов и погнался с войском за беглецами. У Личарда конь добрый — ускакал бы, да у Бовы вот иноходец споткнулся, Бова на земле и растянулся. Набежало тут войско додоновское, повалили Бову, связали. А верный Личард при государе своем Бове решил остаться, сам с коня спрыгнул, ну и его связали. Привезли их в город Антон обратно, посадили в разные темницы. Царь Додон и говорит коварной Милитрисе:

— Надобно верного витязя Личарда поить и кормить довольно. А Бову, сына твоего, пасынка моего, лучше бы голодной смертью извести. Не то я любить тебя не буду.

Коварная Милитриса отвечает царю Додону:

— Жалко мне, славный царь Додон, сына моего Бову. А еще жальче твоей любви лишиться. Предадим Бову, сына моего, голодной смерти — ради любви нашей.

И повелела Бову в темнице на железную задвижку запереть и не давать ему ни пить, ни есть нисколько.

А была в царских хоромах девка-прислуга. Жалко ей Бову стало. Как все уснут, девка железную задвижку отодвинет, Бову попоит, хлебцем покормит и опять закроет…

Времечко так и идет. Не умирает Бова — видят то Додон и коварная Милитриса. И царица Милитриса, вошедши в царскую кухню, замесила два хлебца своими руками на змеином сале во пшеничном тесте. Испекла те два хлебца и послала с девкою Бове в темницу.

Бова хлебцы увидел и спрашивает:

— Ох, видно, маменька мне поесть послала?

— Маменька, — девка ему отвечала и собачку около темницы кликнула.

Отломила девка кусочек от одного хлебца, бросила собачке, та кусочек сглотнула и сдохла на глазах.

— Ох, — говорит Бова, — не давай-ка мне, девушка, этого. И не запирай ты, девушка, темницы темной.

Девка-прислуга задвижку железную и не задвинула. И Бова из темницы убежал. На городскую стену залез и вниз со стены спрыгнул, но ноги себе отшиб. А под городской-то стеной море-океан шумит, и видит Бова — по морю-океану корабль плывет. И закричал Бова громким голосом. И от его голоса волны восстали и корабль затрясся. И гости-корабельщики дивятся — кто это так кричит громогласно. И видят юношу дивной красоты, только ноги у него зашиблены.

Спустили они лодку с корабля, посадили Бову в нее и спрашивают:

— Какого ты роду, Бова, — простого или королевского?

Бова им отвечает:

— Гости-корабельщики, роду я простого, отец мой — пономарь, а матушка моя — убогая жена.

— Будешь нам слуга-раб, — говорят корабельщики. — Служить нам будешь.

Бова тому и рад. Поплыли они по морю-океану. И плыли год и три месяца. И видали они много диковинного.

Проплыли гости-корабельщики с Бовой мимо многих царств: мимо царства каменного, оловянного, потом медного, серебряного и золотого. Видали царства змеиное, птичье, звериное, жемчужное, девичье, сонное, огневое. Побывали в царствах Китайском и Индийском.

К разным пристаням-портам приставали, торговлю вели, разные обычаи узнавали.

Видали они в иных царствах трехногих людей, а в иных — с шестью руками. Встречались им люди, у которых глаза во лбу. Дивились они жителям, у которых одна половина — птичья, а другая — человечья.

Слыхали они о разных зверях — слонах, крокодилах и верблюдах, но сами тех редкостных зверей не встретили.

Видали они великих петухов, на которых люди ездят. Попадались им огненные реки, а в тех реках живут огромные черви, и источают из себя те черви шелковые нити, и из тех нитей жены шелк ткут.

И много слыхали они про Беловодское царство. И в том царстве нет ни вора, ни разбойника, ни завистливого человека. И войны ни с кем эта страна никогда не имеет. И всякие земные плоды бывают там очень изобильны. Посреди Беловодья течет из рая река Эдем, и добывают в той реке драгоценные камни: гиацинт, сапфир, изумруд, яшму и кармакул, он — господин всем драгоценным камням и ночью сияет как огонь.

И светит вверху над Беловодским царством великая звезда Лукиярь.

Только до Беловодья гости-корабельщики да Бова не доплыли — уж очень отдаленная та страна. А достигли они Арменского царства.

В Арменском царстве правил славный король Зензевей, и, корабль увидавши, послал король Зензевей своих слуг, дьяка да подъячих узнать, чей корабль прибыл, чьи гости и каковы товары и почем они. Пришли королевские посланцы на корабль и обомлели, Бову увидевши, — экий красавец да богатырь. Бова-то в плаванье том совсем возмужал и стал еще краше.

— Свезите меня к королю Зензевею, — говорит им Бова, — он меня купит, а я ему пригожусь.

Они его послушались, посадили на осла, повезли в царский дворец. Зензевей Бову увидел, удивился, залюбовался да и спрашивает:

— Какого ты роду, Бова, простого иль царского?

Бова опять свой род открывать не стал и говорит:

— Государь, твое королевское величество Зензевей, я роду простого, отец мой — пономарь, а матушка моя — убогая жена.

Король Зензевей Бову у гостей-корабельщиков выкупил, дал им золота, а самого его послал на конюшню конюхом. И Бова начал на конюшне служить.

И была у того короля Зензевея дочь, прекрасная королевна Дружневна, прелесть распрелестная. Как засмеется — розовые цветочки вокруг распускаются.

А от красоты Бовы всю конюшню осветило, и королевна Дружневна из своего терема то узрела. И смеяться-радоваться начала, а от смеха ее все больше да больше вокруг конюшни розовых цветочков расцветает. Бова те цветочки сорвал и себе из них венец сплел на голову. Дружневна, то увидевши, послала девку на конюшню, и девка на конюшне сказала:

— Поди, Бова, тебя сама королевна кличет.

Бова пришел в девичий терем. И королевна Дружневна не усидела, к Бове подскочила да и говорит:

— Сыми, Бова, со своей головы венец цветочный и возложи тот венец на мою главу.

И Бова начал королевну Дружневну стыдить:

— Не пригоже тебе, прекрасная королевна, самой в свой терем холопа мужского пола звать. Девице быть гордой надлежит и свою честь блюсти. Не пригоже с холопской главы на твою главу венец возлагать.

Дружневна осерчала:

— А не сымешь, Бова, венца да на меня не возложишь, я тебя оболгу перед батюшкой-королем неправдивыми словами и батюшка-король тебя лютой смертью казнить прикажет.

Тут Бова тож осерчал.

— Эх ты, — говорит он ей, — слыхали мы такие слова, да не испугались. И ты-то, выходит, как все…

И Бова сорвал венец цветочный с головы и о стенку им ударил и вышел вон.

Королевна венец сразу подобрала, к сердцу прижала и оценила его больше золота и жемчуга. И в словах своих раскаялась.

А как Бова из терема выходил, то в сердцах шибко дверью ударил, и выпал кирпич от того удара и ушиб ему голову. А королевна Дружневна лечила его своими целебными зельями и мазями.

В то время жених у ней объявился. Из Рахленского царства пришло войско славного царя Салтана Салтановича и осадило Арменское царство. А со славным царем Салтаном Салтановичем — его сын Лукопер, косая сажень в плечах, голова как пивной котел, промеж глаз — каленая стрела. Самым сильным да славным богатырем во всей вселенной Лукопер до той поры считался.

И царь Салтан писал королю Зензевею грамоту: «Отдай за меня дочь свою, прекрасную Дружневну, замуж, не то царство твое огнем пожгу, а дочь твою силой возьму».

Прекрасная Дружневна — в слезы, не хочет за царя Салтана замуж: он-де старый да толстый. Делать нечего. Король Зензевей в трубу трубил, войско свое собирал и противу царя Салтана и сына его Лукопера выступил походом — за дочку свою.