Днём вернулась Стеша, рассказала, что начали съезжаться гости, с горящими глазами перечисляла князей, воевод, прославленных дружинников.

Говорят, Василько Полоцкий и своих соседей, ляхов и литву, пригласил! Говорят, они совсем дикие... — Кто? — вяло поинтересовалась Неждана.

   — Да литвины, кто ещё. Ой, совсем из головы вон — сегодня утром Микита приехал!

   — Какой Микита?

   — Неужто не слыхали? — спросила Стеша удивлённо, хотя и сама впервые узнала о существовании Микиты Только утром в городе, когда увидела, как принимают его в княжеском доме. — Певец прославленный. Петь будет на пиру! Такой молодой, такой пригожий, глаза серые, а кудри льняные. Я как глянула, а он на меня как посмотрел...

— Будя болтать. Когда княжну ждут?

   — Так едут из Полоцка, едут! Люди сказывают, выехали уже — значит, едут. И великий князь едет. Тоже, сказывают, выехал из Киева...

   — Иди, хозяйством займись. Завтра нам опять в город.

Стеша открыла дверь.

   — Постой. — Неждана взяла ларец, отперла, достала колечко, протянула ей: — Возьми. Да смотри, девкам не показывай, поняла?

   — Али я глупая, госпожа? — Стеша надела кольцо на палец, полюбовалась, со вздохом сняла, ушла.

На следующий день Неждана со Стешей опять отправились в город. Они вышли засветло, чтобы успеть миновать ворота; до темноты девок и баб пускали без особого догляду. Неждана опять прихватила с собой гостинцы. Она, как и в первый раз, переоделась в старый сарафан, повязала платок глубоко на брови.

На задний двор княжеского дворца они пробрались без приключений. Смеркалось. Опускался туман, и оттого всё казалось слегка голубоватым и нереальным. Неждана не удивилась, услыхав негромкий приятный голос, напевающий что-то без слов под мелодичный перезвон гудов.

   — Это, наверное, Микита, — зашептала Стеша, зыркая глазами.

Голос певца умолк.

Стеша завертела головой, вглядываясь в сумеречную, зыбкую мглу.

   — Кого ищете, девушки? — вдруг раздался совсем рядом приятный мужской голос.

   — Ой! — испугалась Стеша.

   — Не бойся, солнышко! — Молодец без шапки, в синей расшитой рубахе обнял обеих девушек за плечи.

   — Ты Микита? — спросила Стеша.

   — Да, солнышко.

— А где твои гуды?

   — Угадай, солнышко!

   — Почему ты меня солнышком зовёшь?

   — Угадай!

   — Потому что я рыжая, да?

   — Совсем не рыжая. Ты просто солнышко. Ишь как в тумане светишься! — Микита повернулся к Неждане. — А ты что такая грустная? — спросил он и умолк.

В серых глазах певца Неждана прочла восхищение. Он подошёл к ней вплотную, всматриваясь, словно старался запомнить, потом отстранился, сказал:

   — Боже, до чего же хороша!

   — Вот ещё, — смутилась она. Давно уже никто так откровенно не восхищался ею. С тех времён, когда жила она у великого князя.

   — Как зовут тебя, красавица?

   — Неждана, — не успев подумать, ответила девушка.

   — Вот уж действительно, Неждана — негадана... А я Микита, певец, может, слышала? Приходи сегодня на речку, петь для тебя буду.

   — Не знаю... Ключница заругается.

   — А ты и её приведи.

Неждана засмеялась, она даже не знала, кто здесь, на дворе, ключница. Схватив Стешу за руку, она повлекла её за собой.

   — Так я ждать буду! — крикнул вслед им певец.

   — Госпожа, сходим, а? — взмолилась Стеша.

   — Куда?

- Да на речку. Там, на лужайке, как луна взойдёт, девки хороводы водят, суженых поджидают. Сходим?

- Зачем мне туда?

— Придёшь — он петь будет. Страсть как хочется услышать пение его.

- Ты сходи, а я в девичьей останусь.

Ночью Неждана, уже немного знакомая с расположением горниц и переходов во дворце, сбросила боровики и на цыпочках стала пробираться запутанными переходами. Лунный свет проникал сквозь цветные стекла в оконцах, превращая увешанные коврами стены в сказочные картины.

У княжеской ложницы на лавке спал отрок. Неждана неслышно прошла мимо, почти задев его подолом платья, и остановилась у низенькой двери. Теперь предстояло самое трудное — открыть её так, чтобы не скрипнуло, не звякнуло. А вдруг князь запер дверь на засов?

Массивная дубовая дверь поддалась на удивление легко. Сердце громко заколотилось. Неждана вошла, прикрыла за собой дверь.

Князь спал, как всегда, разметавшись. Загорелое тело темнело на белых простынях. Неждана непослушными от волнения пальцами развязала тесёмки платья, оно упало к её ногам, она перекрестилась и легла рядом со Святославом. Князь что-то пробормотал во сне и, повернувшись, положил ей руку на живот. Она задрожала. Князь, не просыпаясь, принялся поглаживать её, потом вдруг порывисто вздохнул, открыл глаза и уставился на неё, ничего со сна не понимая. Окончательно проснувшись, он прижал её к себе и стал жадно целовать...

Светало.

Князь последний раз обнял Неждану и шепнул:

— Теперь уходи. И не смей сюда приходить — сам приеду к тебе...

Отрок всё так же посапывал на лавке. В переходе гулял утренний ветерок. Неждана спустилась во двор по чёрной лестнице, в девичью решила не заходить: скоро к воротам пойдут бабы из окрестных сел, разбудят воротных, и можно будет выскользнуть из города.

На заднем дворе, возле перелаза, которым они со Стешей обычно пробирались сюда, она заметила в лопухах рыжую голову — Стеша спала, подсунув под себя охапку соломы.

«Меня ждёт», — догадалась Неждана и растолкала девушку.

Уже за воротами, когда они благополучно выбрались из города, Стеша сказала:

   — Меня Микита всё о тебе расспрашивал.

   — И что ты ему сказала?

   — Ничего. Скотница, мол, и всё.

   — Так он же на скотном дворе будет нас искать.

   — Пусть поищет, — беззаботно ответила Стеша. — Мало ли их тут, скотниц. Только ему, княжьему певцу, и дела, что скотниц выглядывать. Да и забудет он через день, если ты на глаза больше не попадёшься. Девки вчера хоровод для него водили — одна другой краше, и любая с ним пошла бы, только мигни... И я бы пошла... Только кому я такая, рыжая да конопатая, нужна? — Стеша вздохнула. — Разве что Иванку: он закуп, я закуп — два закупа пара. Жени его на мне, а, госпожа? — вдруг без перехода сказала она.

   — А как же Микита?

   — Микита — это песня, что летит высоко в небесах вслед за жаворонком... А Иванко — жизнь...

Через несколько дней приехал весь Полоцкий двор во главе с князем Василько. Остановились во дворце Басаёнка. Боярин уступил им дом, а сам с радостью переехал в вотчину, к жене.

Неждана не утерпела, в первый же день побежала в город выглядывать невесту.

Вернулась к вечеру успокоенная: эта бледная, тоненькая, застенчивая девушка ей не соперница. Ночью, однако, ревнивые мысли одолели её: она снова и снова представляла, как поведёт после свадебного пира князь молодую в холодную горницу, где на снопах золотой пшеницы взбито свадебное ложе, как разует его молодая жена и покорно ляжет на хрусткую, пахнущую спелым пряным хлебом постель и как начнёт ласкать её Святослав... Каждое его движение, каждый вздох, каждый поцелуй — всё до мельчайших подробностей ей известное, ей принадлежащее... Думать об этом не было сил, но и отогнать от себя видение не могла бедная женщина, так промучилась всю ночь, а утром бродила по дому как тень, с запавшими глазами, с ввалившимися щеками.

Свадьба неотвратимо приближалась.

Уже съехались гости со всей земли Русской, прибыли ляхи и литвины, свойственники и кумовья князя Василько. Казалось, не осталось ни одного просторного дома в городе Владимире, где бы не стояли гости, а всё прибывали и прибывали новые, и вот уже у городской стены выросли шатры бояр и дружинников. Да, давно не знала Русь такой пышной, многолюдной свадьбы.

Неждана теперь все дни пропадала в городе, в многолюдной толпе её никто бы не узнал. Несколько раз она видела Святослава, он гарцевал в окружении молодых князей на великолепном коне, сбруя которого была осыпана драгоценными камнями, каждый стоимостью в небольшое сельцо. Неждана жадно всматривалась в его лицо, пытаясь найти в нём следы переживаний, но князь был весел, беспечен и, по всей видимости, счастлив.