Мягко приземлившись, авиалайнер подкатил к блещущему сталью и стеклом небольшому сравнительно аэровокзалу с огромной надписью РОЛИ АЭРОПОРТ поверх фасада.

Мог ли думать сэр Вальтер Роли, сидя в лондонском Тауэре и строча предсмертные стихи в ночь перед казнью, что близ основанного им поселения Роаноука в Новом Свете назовут его именем этот порт воздушных кораблей!

Не меньше половины пассажиров вместе с Грантом пересели в автобус-экспресс, идущий в Фейетвилл: репортеры нью-йоркских газет, обвешанные фотоаппаратурой, какие-то мужчины с военной выправкой — наверное, бывшие «зеленые береты», ветераны вьетнамской войны. Гранту впервые пришло в голову, что в Фейетвилле он, возможно, встретит прежних приятелей по Форт-Браггу и по Ня-Чангу, столкнется, быть может, со своим бывшим начальником штаба Клифом Шерманом. Веселенькая будет встреча — ведь Клиф поклялся разделаться с ним! Впрочем, Клифу следовало поостыть и остепениться за десять лет…

От Роли до Фейетвилла — 65 миль. За окном автобуса тянулись картофельные поля. Кто вспомнит, что это сэр Вальтер Роли первым привез картошку индейцев в Англию!

Вот и Фейетвилл. Жара в нем стоит вполне соответствующая его координатам. Кажется, этот городок с пятидесятитысячным населением как-то сжался, стал серее и скучнее. Обезлюдел и поблек его Мейн-стрит, его Бродвей, где некогда косяками густо ходили офицеры и солдаты специальных войск армии США и многих союзных армий, где из каждой двери гремел рок-эн-ролл, где то и дело затевались драки, звенело разбитое стекло и верещали свистки военных полицейских в белых шлемах. «Сумасшедшая лошадь» еще жива, хотя фасад этого памятного всем «зеленым беретам» злачного места порядком поизносился и обшарпался. По-прежнему горела с раннего утра неоновая и аргоновая реклама и брыкался все еще не объезженный мустанг. На весь городок наложили свой отпечаток мирные времена: база «зеленых беретов» в Форт-Брагге с конца войны во Вьетнаме почти полностью пустовала, мерзость запустения перекинулась и на соседний Фейетвилл с его салунами и борделями, именовавшимися среди котов-зеленоберетчиков «кошкиными домами». Вспомнилось Гранту, как однажды мадам, бандерша одного из «кошкиных домов», уговорила за изрядный куш своего вышибалу наловить и подбросить в заведение своей главной конкурентки полдюжины гремучих змей — факт, зарегистрированный краеведами в истории тех бурных лет.

Всем своим благополучием Фейетвилл был обязан, что бы ни говорили священники, ханжи, фарисеи и старые грымзы, все еще верившие в «сухой закон», названный Гувером «экспериментом с благородной целью», близости военной базы Форт-Брагга с тысячами застоялых жеребцов в зеленых беретах, жаждавших промочить глотку. Так Фейетвилл, как и другие городки, коим повезло в военной лотерее, присоединился к таким содомам и гоморрам, как Сиэтл, Денвер, Сан-Франциско, Лас-Вегас и Мурхэд в штате Миннесота, обязанным своим экономическим благоденствием легким нравам и превосходству своих «кошкиных домов», игорных вертепов и разливанным рекам виски и джина. За это Фейетвиллу следовало благодарить господа бога и достопочтенного Менделя Риверса, председателя комиссии палаты представителей конгресса США по вооруженным силам, который подбирал места для расквартирования баз.

Можно было подумать, что многогрешный Фейетвилл — крупнейший религиозный центр. По обе стороны улицы то и дело попадались храмы божьи: Церковь бога, Церковь бога во Христе, Церковь Христа в боге, Церковь просто Христа, Христианская церковь, Вифлеемская баптистская церковь, Независимая пресвитерианская церковь, Объединенная методистская церковь, Африканская методистская епископальная церковь, Баптистская церковь святого креста, католическая церковь Непорочного зачатия… И ведь содержат богобоязненные фейетвиллцы рядом с борделями все эти храмы, хотя нельзя было сказать, что на вид они уж очень богаты.

И вот видавший лучшие времена городок, прежняя столица едва ли не всесветной империи «зеленых беретов», снова оживился. По крайней мере, близ здания суда. Неразгаданное преступление почти десятилетней давности вновь вызвало из небытия и доктора Джеффри Р. Мак-Дональда, обвиняемого в убийстве своей семьи, и экс-полковника Роэлта, бывшего командующего 5-й группой специальных войск во Вьетнаме, командира знаменитой ня-чанговской восьмерки, и экс-капитана Роберта Мараско, написавшего бестселлер о деле восьмерки (Роэлт по-прежнему называл его предателем за оглашение кое-каких пикантных подробностей этого дела). С военно-воздушной базы Поуп под Форт-Браггом прикатили какие-то пентагоновские полковники и подполковники в летней форме с «фруктовым салатом» колодок орденов и медалей на груди. Говорили, что ждут бывшего командующего 7-й группой «зеленых беретов» генерал-майора Эдварда Фланагэна. Становилось похоже на встречу ветеранов вьетнамской войны: вот-вот начнется торжественный банкет с речами и воспоминаниями, а потом все перепьются вдрызг и кто-то обязательно затянет «Балладу зеленых беретов».

Вот и знакомая площадь на Мейн-стрит со зданием суда графства Кумберленд. Обычная для Юга колоннада в георгианском стиле. Старинные вязы, помнящие годы Гражданской войны и «странные фрукты» на своих суках — негров, казненных судом Линча — белыми фейетвиллцами, недовольными чересчур мягкими, по их мнению, приговорами судей. Тут же немногим более столетия тому назад продавали с аукциона черных рабов всех возрастов, а неподалеку стоял десятифутовый столб, к которому привязывали перед поркой провинившихся черномазых. Нечего сказать, славные традиции у американского правосудия!

Среди собравшихся на площади бывших «зеленых беретов» выделялся Чарли Бекуит, чья слава во Вьетнаме едва не затмила даже известность Хью Донлона, даром что последний удостоился Почетной медали конгресса. Славился Чарли своими кровавыми делами в тылу Вьетконга, жестокостью и удачливостью. В Фейетвилл он пожаловал не в штатском, как его соратники, а в полковничьей форме с умопомрачительным «фруктовым салатом» на груди. Он почти совсем не изменился: строен, подтянут, только всегдашний его ежик словно посыпан солью с перцем да залысины стали заметнее. Гранту в глаза сразу бросился его черный берет с шевроном над левым глазом. Черный берет ему, отставному зеленоберетчику, ничего не говорил: наверно, какое-нибудь новое формирование специальных войск…

Прикатил Бекуит на «шевроле» оливкового цвета с армейским номером — не иначе как из Форт-Брагга. По тому, как форт-брагговские офицеры-черноберетчики, также приехавшие на заседание суда, лихо салютовали ему, было видно, что он их командир. Среди прежних зеленоберетчиков у него оказалось, разумеется, множество друзей, и все они заспешили засвидетельствовать ему свое почтение, и Грант замечал по выражению их лиц, что многие завидуют Чарли, оставленному на службе. Полковничье жалованье — и никакого тебе риска в эти мирные времена, а впереди жирная пенсия.

Никто, конечно, не мог предполагать в тот августовский день в Фейетвилле, что имя полковника Чарльза Бекуита еще до конца года прогремит, не только в Америке, но и во всех странах мира, что на всех языках напечатают его в газетах и произнесут в передачах по телевидению и радио…

Но даже бывший командующий «зелеными беретами» во Вьетнаме полковник Роэлт поблек и померк в том ослепительном блеске, которым сиял Роджер Хью Донлон, единственный зеленоберетчик, награжденный высшей наградой Соединенных Штатов: Почетной медалью конгресса. На него взирали все с большим почтением, чем на президента страны, ничем не отличившегося в войне на флоте, или на пятизвездного генерала Дэвида Джоунса, председателя Объединенного комитета начальников штабов, хозяина Пентагона, главы всей американской военщины. В лучах заветной медали купались, сгорая от зависти, как от вьетнамского солнца на пляже в Ня-Чанге, коллеги Донлона по спецвойскам.

Все они не раз читали об этой высшей американской награде, слушали лекции и беседы о ней. Сам президент Линкольн подписал билль конгресса об учреждении ее 12 июля 1862 года, и первая медаль была вручена 15 марта 1863 года солдату-разведчику, первому, можно сказать, представителю спецвойск армии США, выполнившему задание в тылу врага — за фронтом «южан». Эту награду можно было получить военнослужащему от имени конгресса США только один раз в жизни и не позже чем через год после совершения подвига. Причем подвиг обязательно должен был быть сопряжен с мужеством, бесстрашием и риском для жизни, выходящими за рамки воинского долга. За всю вторую мировую войну из 16 112 566 мобилизованных в вооруженные силы США этой медалью были награждены всего 431 человек. Грант помнил, как газеты писали о бортрадисте Эрвине, который получил ее за то, что выбросил в люк из самолета вдруг вспыхнувшую зажигательную бомбу. Он лишился рук, но спас весь экипаж и самолет.