Коля спрыгнул с ящика и стал перед Нюшей. Нюша, подняв голову, смотрела на него, и, когда она заговорила, в голосе её были уважение и любопытство.

— Это вы на прошлой неделе жележную дорогу вжорвали? — спросила она почтительно.

— Какую железную дорогу?

— Я жнаю, жнаю! Вы динамитом вжрывали. Лёша рашшкаживал.

«Милое дело! — подумал Коля. — Эта девочка нам таких дел припишет, что фашисты весь район на ноги поднимут». Он постарался говорить спокойно и убедительно.

— Слушай, Нюша, — сказал он, — никакой железной дороги мы не взрывали. Просто нам обязательно нужно выбраться из города. Поняла?

— Жнаю, жнаю! — закивала головой Нюша. — Партижаны вшегда шкрываются. Мне Лёша говорил.

«Вот заладила, — рассердился Коля, — не переговоришь!» Однако он заставил себя успокоиться.

— Думай что хочешь, — сказал он, — только выведи нас отсюда. Можешь ты это сделать?

— Могу, — сказала Нюша. — Пойдёмте, а то шкоро шуда придут.

Коля разбудил Лену. Она выспалась и проснулась весёлой и бодрой.

— Уже идём? — спросила она.

— Да, пора.

Лена в темноте стряхнула пыль с платья и подошла к окну. Вдруг Коля заколебался.

«Мала эта Нюша, — подумал он. — Ещё заведёт куда-нибудь».

Нюша, кажется, угадала его сомнения.

— Штрашно? — спросила она. — Не бойшя. Я жнаю, как Лёша в леш ходил. Он мне не шкажал, но я подшмотрела.

«Хуже не будет!» — решил Коля и, стремительно подсадив Лену, вылез за нею сам.

После подвала во дворе казалось светло. Свет луны пробивался сквозь облака, и можно было разглядеть дом, сарай, высокий тын, ограждавший двор.

Нюша вылезла вслед за Колей, быстро задвинула окошечко досками и коротко сказала:

— Идите жа мной.

Снова началось бесконечное путешествие по дворам, задворкам и огородам. Нюша шла уверенно и быстро. Это успокаивало Колю. Значит, она твёрдо знала, куда их ведёт. Но Коле и Лене приходилось трудно. Они то спотыкались, попадая ногой в яму, то неожиданно налетали на невидимую в темноте ограду. Скоро Коля совсем потерял представление, в каком направлении они идут. Всё время приходилось смотреть под ноги, ощупью искать перелаза через забор или вглядываться, следя за поворотами тропинки. Часто они отставали и теряли Нюшу из виду. Боясь окликнуть её, Коля останавливался и стоял, чуть слышно посвистывая. И каждый раз с самой неожиданной стороны доносился напряжённый Нюшин шёпот:

— Идите, идите шкорей!

«Что же делать теперь? — думал Коля. — Всё так хорошо складывалось, вот и девочка говорит, что Лёша ходил к партизанам, — с его помощью мы, может быть, завтра же были бы среди вооружённых, сильных друзей. И снова всё лопнуло. Лёшу и других мальчиков покажут Кречетовой и отпустят. Она, конечно, сразу же скажет, что это не те, кого ищут, но будет уже поздно. Оставаться в городе, ждать, пока Лёшу отпустят, невозможно. Облава, видимо, устроена большая, и попасться ничего не стоит. Вернуться через день, через два в город тоже нельзя. Непременно задержат. Значит, опять оказаться в лесу, без продуктов, без друзей, не смея ни к кому обратиться за помощью…»

Задумавшись, Коля чуть не налетел на Нюшу, поджидавшую их у неглубокой канавки. Нюша пропустила Лену вперёд и, немного задержав Колю, взволнованно зашептала ему в ухо:

— А девочка тоже дорогу вжрывала? Я никому не шкажу. Чештное шлово.

— Какую дорогу? — яростно зашипел Коля. — Сто раз тебе повторять — не взрывали мы ничего! Мы сами не знаем, как к партизанам попасть.

— Я жнаю, жнаю! — закивала головой Нюша. — Лёша мне говорил, партижаны никогда не рашшкаживают. — И быстро зашагала вперёд, окончательно убеждённая, что Лена и Коля и есть самые главные партизаны.

«Вот упрямая девчонка, — ворчал про себя Коля, — забрала себе в голову железную дорогу! Никак эту дорогу у неё не выбьешь».

Он почувствовал, что земля уходит у него из-под ног, и едва успел ухватиться за куст, чтобы не упасть. Он стоял на высоком, поросшем густым кустарником откосе. Внизу чуть заметно поблёскивала река.

— Лена! — шёпотом позвал Коля.

Лена ответила тоже шёпотом:

— Я здесь.

Из темноты появилась Нюша. Коля никак не мог заметить, куда она исчезает и откуда она появляется.

— Тише! — шепнула она чуть слышно. — Тут шолдаты ближко. Вожмитесь жа руки.

Она взяла Колину руку, а Коля взял за руку Лену. Втроём они стали осторожно спускаться вниз по откосу. Когда кто-нибудь из них оступался или нечаянно сбрасывал ногой камень, Нюша застывала в испуге и только шептала чуть слышно:

— Тише, пожалушта, тише!

Вероятно, посты были совсем близко.

Вскоре Нюша свернула в сторону, прямо в густой кустарник. Она отвела рукой ветки и, нагнувшись, шагнула, казалось, в самую гущу листвы веток. Коля наклонился тоже, шагнул за ней и потащил за собой Лену. Они шли наклонившись и всё-таки то и дело головой задевали за ветки. Это был узкий проход в кустарнике. Ветки переплелись наверху, образовав длинный сплошной тоннель.

Положительно, эта Нюша была неутомима. Лена уже тяжело дышала, у Коли болели ноги и спина, а Нюша шла как ни в чём не бывало и только иногда предупреждала еле слышным шёпотом:

— Тихо, пожалушта, тихо!

И вдруг она сразу остановилась. Коля чуть не налетел на неё, так это было неожиданно. Она только зашипела, но по напряжённости её позы Коля понял, что опасность совсем близко. Он стоял согнувшись, боясь шевельнуться, и чувствовал, как сзади застыла Лена, как впереди, притаившись, вслушивается Нюша. А потом он услышал совсем близко, над головой, немецкую фразу и смех и, подняв глаза, увидел еле пробивающийся сквозь густую листву свет.

— Тише! — шепнула Нюша и, постояв ещё, двинулась наконец дальше медленно-медленно, чтобы не хрустнула веточка, не зашелестел листок.

Так они шли, останавливаясь после каждого шага и вслушиваясь, но вот Нюша стала ускорять шаги, и, обернувшись, Коля увидел, что неясный свет, пробивавшийся сквозь густые ветви, остался далеко позади. У него отлегло от сердца. Самая опасная часть пути была пройдена благополучно.

Вскоре кусты стали реже, над головой всё чаще и чаще показывалось затянутое облаками небо. Дети отошли в сторону от реки, пригнувшись, торопливо перебежали дорогу и оказались в лесу. Небо уже чуть-чуть посветлело.

Коля посмотрел назад. В полутьме различались крыши Запольска. Там ходили по улицам солдаты и полицейские, освещали подвалы, сараи и чердаки, обыскивали квартиры, хватали детей. Весь город был приведён в движение, для того чтобы поймать маленькую усталую, испуганную Лену. А Лена, обманув всех этих сильных, вооружённых людей, была уже здесь, в лесу. Лена ушла из готовой захлопнуться мышеловки.

«Смелая эта Нюша», — подумал Коля.

А Нюша, повеселев, уже объясняла ему:

— Это Лёша дорогу нашёл. Он по ней чашто в леш ходит. Он мне не шкажал, а я подшмотрела. — Потом она притянула к себе Колино ухо и, кивнув головой на Лену, взволнованно зашептала: — Лёша говорил, что партижаны маленьких не берут, а как же её вжяли? Жначит, врал он, да?

Коля уже забыл, что они с Леной на прошлой неделе взорвали железную дорогу, и сначала даже не понял, о чём она говорит. Потом он рассердился. Никак ему не удавалось убедить Нюшу, что они с Леной не такие уж знаменитые партизаны. А потом ему стало смешно. В сущности говоря, Нюша рассуждала правильно. Ради кого могли гитлеровцы поставить на ноги целый город, как не ради тех, кто по меньшей мере взорвал железную дорогу?

Он рассмеялся, хлопнул Нюшу по плечу и сказал:

— Не горюй, Нюша! Подрастёшь немного — возьмут.

Нюша шмыгнула носом.

— До швиданья, — сказала она. — Ешли что надо, шпрошите Нюшу Шалову. Меня на Шадовой улице каждый жнает.

Она решительно зашагала и сразу исчезла в темноте. Коля посмотрел ей вслед, нему даже грустно стало, что, наверное, он больше её никогда не увидит. Больно уж славная была девчонка!

Однако задерживаться было опасно. Коля взял Лену за руку и решительно шагнул в лес.