Помню, поначалу жутко волновали все эти вопросы: кто с кем, чья очередь, как и где и сколько раз. Сейчас смешно и немножко стыдно, хоть я и не помню никаких воспитательных разговоров. Как-то из воздуха потом понялось, впиталось. Просто мне всегда все надо привязать к понятному... вот увидела, что тут прежде всего трахаются, и надо же выяснить все правила.

А правил тут как раз полно всевозможных, но это скорее литературное творчество, кодексы, манифесты, чеклисты, просто речения всякие. А когда надо действительно быстро объяснить что-то, как вот мне в первые дни, то это все, как выясняется, «не то», надо новое сочинять, новая жизнь — новые правила. И вот мы писали все вместе эти «Правила жизни», а потом еще решили, что как новичок я могу три своих новых закона добавить без обсуждения (пока не придумала что). Впрочем, даже и это не слишком-то соблюдается, как я погляжу, и наказаний никаких нет, вообще все как-то по молчаливому согласию решается. (Чуть не написала «по соитию».) Или если не молчаливому, то кто-нибудь выдаст какой-нибудь афоризм, и всем все понятно. То есть правила — это скорее такой worldbuilding, или просто моментальный снимок того, что сейчас у нас «в моде». И детская эта мелочность — не раздражает, а успокаивает почему-то. Как будто в мире нет важнее, чем какой ширины трусики сбоку.

А.Н. говорит, что любовь и секс — настоящие, надолго — это продукт ума прежде всего, что у нас тут отбор не столько на чувства к друг другу, сколько на правильное «понимание в жизни». Что дураки не будут по-настоящему счастливы никогда, «хоть они облюбись и обтрахайся». Видеть, замечать, понимать, учиться, пробовать... (что-то еще забыла) — это все коррелирует с интеллектом прежде всего. (О как, получается, я серьезный экзамен выдержала, чтоб сюда попасть — знают же, чем мое тщеславие зацепить!) По-настоящему умный не может не любить, потому что понимает центральность этого в мире, а у глупого вместо любви или жадное «мне-мое», или ему это просто облегчение, как в туалет сходить. Возбуждает по-настоящему не просто когда тебе отдаются, а когда отдается и берет тот, кто все понимает, и тебя понимает, и себя, и видит насквозь уловки природы, но достаточно умен, чтобы поднять их на совсем другой уровень.

Только вот... о любви-то я и думаю все время. Люблю ли я А.Н.? А Катю? Машу? «И как он их любит»? Раньше-то, еще в школе, была уверена, что ух как люблю, «ведь это же ОН», а теперь понимаю, как это все было глупо, по-детски, просто мода, поветрие влюбляться. У всех были «идолы», а мне надо было выделиться, внутренне, и выбрала себе «умного». То есть он мне был нужен, чтобы себя приподнять среди других, хотя я никому про него не говорила и портретов по стенам не развешивала, уж конечно. А сейчас все совсем не так, совершенно. Не то что «мечта сбылась», а просто ВСЕ другое. Если это любовь, то такая любовь очень редко бывает, наверно, а может быть и никогда, и все что я про любовь читала, не могло быть про такое просто из-за его редкости. (Потом пояснить.)

И да, конечно, девочек тоже... Прямо чувствую, как изо всех сил стараюсь их «не пропускать», ни в коем случае не делать их для себя «вторым номером», даже наверно переусердствую иногда. Хотя вообще-то заставлять себя не приходится, они ужасно милые обе и стараются меня опекать и лелеять. Катя особенно, она будто хочет мне додать, что когда-то не додала... Но все-таки и я, тоже, «стараюсь» с ними почаще: отчасти, конечно (попробую разобраться) как бы в благодарность («поделились!»), но больше-то всего потому, что очень-очень боюсь — боюсь даже тени раздора, пусть сколь угодно воображаемого и немыслимого (здесь). Это мой всегдашний инстинкт — бежать малейшего намека на скандал, на чье-то недовольство, это мой «конформизм», а на самом деле такая гипертрофированная стеснительность, или даже брезгливость. Сколько фильмов недосмотрела из-за этого, и хороших, — но «не могу когда орут», проматываю, выключаю, и в книгах даже пропускаю куски иногда. Такой анти-Достоевский. И даже здесь, где никто никогда не орет, это же самое вылезло — через страх. Поначалу вообще ходила как по лезвию, все время придумывала за них на себя — вот, мол, «влезла», «захапала себе», ну чушь ведь, но вытравить очень трудно... И мне же правда больше доставалось, и достается, как бы мой honeymoon все еще, уж не знаю насколько сознательно или просто «так получается».

А самое трудное — понять, поверить, что не «или», что это неотделимо, неотличимо, что можно по-настоящему любить и строить это, делать, уравновешивать... или все-таки нельзя? Так вот я же и уравновешиваю, к девочкам липну, и вполне искренне, ОЧЕНЬ с ними хорошо, они уже, наверно, самые близкие мне в жизни... но, конечно, не сравнить. Не сравнить.

Думаю-то я все равно о нем, почти всегда, и вспоминаю, как у нас было, хотя вроде бы было-то только что, и еще будет, как только захочу (ну или почти как только, я уже почти расслабилась насчет очередности, но иногда все-таки заморачиваюсь, ничего не могу поделать). И вот опять себя ловлю: что же я всё-таки вспоминаю при этом — его самого или как мы с ним? И как отличить? У нас ведь все общение в постели или так или иначе в сцеплении, потому что этого совсем не бывает, только когда мы заняты, а тогда и разговаривать тоже заняты. И все равно я его «знаю» намного хуже, чем девочек, даже после всех наших бесконечных разговоров. Как будто какой-то туман в голове, когда с ним, разучаюсь соображать моментально, и потом такая блаженная звенящая пустота. (Это, кажется, цитата откуда-то.)

Вот он пробежал, я следила из окна, и возбуждение сразу. И что это у меня, пристрастилась к сексу или любовь? Не знаю, и есть ли разница, не понимаю уже. Все смешалось в этом дурдоме Облонских.

Пристрастилась — это, конечно, тоже есть. Никогда не думала, что можно столько трахаться и не надоедает. И без всяких расписаний, именно как «приспичит», где угодно может накатить. Иногда очень сильно, и раз за разом, просто не оторваться, но может и по нескольку дней ничего не быть, и никто слова не скажет. Тут, наверно, важна всегдашняя готовность, даже и в одежде (из Правил: в чем тебя любят, в том и ходи, только сверху прикрой), но что-то еще есть. Как они все смотрят друг на друга! И на меня когда посмотрят так — сразу ах, и хочется вот прям сразу.

А с другой стороны, даже когда желание вспыхивает, то это не обязательно до конца. Просто пообниматься, поласкать, пораздеть, поваляться, первую сладость слизнуть — и вот уже разлетелись по своим делам. Девочки редко кончают, и все равно очень сильно встряхивает, сильнее помнятся эти импровизации в неудобных местах, чем целые ночи кувырканий в спальне. Неудовлетворённость удовлетворяет (дурацкое слово, но дайте две), когда встаешь из-за стола чуть голодным. «Не для галочки» это называется у А.Н., хотя ему-то как раз труднее, мужская физиология требует «подпись поставить в конце», но он говорит, что работает над этим. Одна из его теорий: мы развели в стороны секс и воспроизводство, теперь надо развести секс и оргазм. Не отказаться от оргазма, а сделать управляемым. Делать его когда нужно и когда именно его хочется, а не так чтоб обязательно трепыхаться, пока не получишь, и отдыхать после. Логично, но мне как-то тоже трудно пока, иногда сама себе помогаю и стыжусь этого немножко.

Есть еще огромное количество знаков, на все случаи жизни — жесты, мимика, значки, кодовые слова. Если кто-то не уловил из воздуха, из взгляда, из интонации, если надо дать понять быстро, но не обидев. Я, конечно, набросилась их зубрить, но оказалось, что действительно общепонятных и каждодневных не так много, остальные в лучшем случае работают в парах, а иногда и вообще никому, кроме автора, непонятны. Катя так и объяснила, довольно жмурясь, она же наш главный символический вулкан и энтузиаст. И даже общепонятные знаки имеют множество не всегда различимых вариантов, в зависимости от исполнителя, ситуации, настроения... то есть, вообще-то, непонятно, как это все может работать, но как-то работает. Главные знаки, конечно, «про это»: куча версий «я один» или «мы вдвоем», когда не хочется никого ни в каком виде, потом ограничительные: что можно смотреть, но не трогать, что можно «помогать» — гладить, ласкать, но с краю, не встревать, по крайней мере не сразу, и наконец самый главный знак «да» — всем всё можно, приходи, налетай и втискивайся и тяни на себя, и вообще делай что хочется.