Кіевская тюрьма являлась разсадникомъ тифозной эпидеміи. Въ теченіи лишь одного мѣсяца (въ 1881 г.) арестанты въ ней умирали сотнями и въ камеры, только что освобожденныя отъ умершихъ, загонялись новые пришельцы, чтобы, въ свою очередь, умереть. Обо всемъ этомъ сообщалось въ русскихъ газетахъ. Годъ спустя (12 іюня, 1882 г.) циркуляръ Главнаго Тюремнаго Управленія такъ объяснилъ причины этой эпидеміи: «1) Тюрьма была страшно переполнена, хотя имѣлась полная возможность перевести многихъ арестантовъ въ другія тюрьмы; 2) Камеры очень сыры, стѣны покрыты плѣсенью и полы во многихъ мѣстахъ прогнили; 3) Отхожія мѣста находятся въ такомъ состояніи, что почва вокругъ нихъ насыщена экскрементами» и т. д. и т. д. Въ заключеніе отчета говорится, что, благодаря тѣмъ же антисанитарнымъ условіямъ, многимъ другимъ тюрьмамъ угрожаетъ та же эпидемія.

Можно бы предположить, что съ того времени введены нѣкоторыя улучшенія, что приняты мѣры противъ подобныхъ эпидемій. По крайней мѣрѣ, этого можно было ожидать, судя по оффиціальнымъ свѣдѣніямъ статистическаго комитета[12]. Но кое-какіе факты заставляютъ относиться подозрительно къ точности оффиціальныхъ цифровыхъ данныхъ. Такъ, въ трехъ губерніяхъ (Пермской, Тобольской и Томской) показано за 1883 г. всего 431 умершихъ арестантовъ всѣхъ категорій. Но если мы заглянемъ въ другое изданіе того же министерства, въ медицинскій отчетъ за тотъ же 1883 г. — оказывается, что въ тѣхъ же трехъ губерніяхъ, въ тюремныхъ госпиталяхъ умерло 1017 арестантовъ[13]. И даже въ 1883 г., хотя тюрьмы не страдали отъ эпидемій, смертность въ двухъ Харьковскихъ центральныхъ тюрьмахъ показана 104 на 846 арестантовъ, т.-е. 123 на тысячу; и тѣ же самые отчеты показываютъ, что цынга и тифъ продолжали быть постоянными гостьями большинства русскихъ тюремъ, особенно лежащихъ на пути въ Сибирь.

Главная тюрьма въ Петербургѣ, такъ наз. «Литовскій Замокъ», нѣсколько чище другихъ, но вообще, это зданіе, стараго фасона, сырое и мрачное, давно пора было бы срыть до основанія. Уголовнымъ арестантамъ даютъ работу, но политическихъ держатъ въ одиночкахъ въ вынужденномъ бездѣйствіи и нѣкоторые изъ моихъ друзей, герои процесса «193», которымъ пришлось провести по 2 года и болѣе въ стѣнахъ этой тюрьмы — описывали ее мнѣ, какъ одну изъ худшихъ. Камеры малы, темны и сыры; тюремный смотритель Макаровъ былъ просто дикій звѣрь. О послѣдствіяхъ одиночнаго заключенія въ этой тюрьмѣ я говорю въ другомъ мѣстѣ. Отмѣчу лишь, что обычный денежный паекъ на покупку пищи арестантамъ равняется семи копейкамъ въ день (арестанты изъ привиллегированныхъ сословій получаютъ 10 к.), а фунтъ чернаго хлѣба стоитъ 4 коп…

Но предметомъ похвальбы нашего правительства, тюрьмой, которую показываютъ иностранцамъ, — является новый «домъ предварительнаго заключенія» въ С-Петербургѣ. Это, такъ наз., «образцовая тюрьма» — единственная въ этомъ родѣ въ Россіи, — выстроенная по плану Бельгійскихъ тюремъ. Я знакомъ съ ней по личному опыту, пробывъ въ ея стѣнахъ три мѣсяца до перевода моего въ тюрьму при Военномъ Госпиталѣ. Это едва ли не единственная въ Россіи тюрьма для уголовныхъ арестантовъ, отличающаяся чистотой. Да, на грязь въ этой тюрьмѣ нельзя пожаловаться… Метла и цѣлые потоки воды, щетка и тряпка тамъ въ постоянномъ ходу. Тюрьма эта является въ своемъ родѣ «выставкой» и арестанты должны держать ее въ ослѣпительномъ блескѣ. Цѣлое утро они выметаютъ, вымываютъ и полируютъ асфальтовые полы, дорого расплачиваясь за ихъ блескъ. Атмосфера тюрьмы насыщена частицами асфальта (я однажды прикрылъ газовый рожокъ въ моей камерѣ бумажнымъ колпакомъ и, уже спустя нѣсколько часовъ, могъ рисовать пальцемъ узоры на пыли, которой онъ покрылся); и этимъ воздухомъ приходится дышать! Три верхніе этажа насыщаются испареніями нижнихъ и, благодаря плохой вентиляціи, по вечерамъ, когда всѣ двери закрыты, арестованные буквально чуть не задыхаются. Одинъ за другимъ было назначаемо нѣсколько комитетовъ, со спеціальной задачей — найти средства для улучшенія вентиляціи. Позднѣйшій изъ этихъ комитетовъ, подъ предсѣдательствомъ статсъ-секретаря Грота, заявилъ въ своемъ отчетѣ (въ іюнѣ 1881 г.), что необходимо перестроить все зданіе (которое стоило вдвое дороже такихъ же тюремъ въ Бельгіи и Германіи), такъ какъ никакія самыя радикальныя поправки не могутъ улучшить вентиляцію. Камеры въ этой тюрьмѣ — 10 фут. длины и 5 ширины и, одно время въ числѣ обязательныхъ правилъ было — открывать форточки въ дверяхъ камеръ, чтобы мы не задохнулись. Впослѣдствіи это правило было отмѣнено и форточки держали закрытыми, предоставляя намъ справляться, какъ знаемъ, съ температурой, колебавшейся между удушающей жарой и сибирскимъ холодомъ. Если бы не общеніе съ товарищами, — путемъ перестукиванія, то я, пожалуй, пожалѣлъ бы о моемъ мрачномъ и сыромъ казематѣ въ Петропавловской крѣпости. Мнѣ кажется, я никогда не забуду дѣтей, которыхъ мнѣ пришлось встрѣтить однажды въ корридорѣ дома предварительнаго заключенія. Они, подобно намъ, по мѣсяцамъ и даже годамъ ожидали суда; ихъ желтосѣрыя, изможденныя лица, ихъ испуганные, растерянные взгляды говорили лучше цѣлыхъ томовъ отчетовъ и изслѣдованій о «благодѣтельномъ вліяніи одиночнаго заключенія» въ образцовой тюрьмѣ. Относительно администраціи этой тюрьмы, я думаю, достаточно сказать, что даже русскія подцензурныя изданія открыто указывали на то, какъ тюремное начальство присваивало себѣ арестантскія пайки. Въ 1882 году по этому поводу было назначено разслѣдованіе, изъ котораго выяснилось, что дѣйствительность далеко превосходила мрачные слухи. Но все это мелочи, по сравненію съ тѣмъ, какъ въ этой тюрьмѣ обращаются съ арестантами. Именно въ этой тюрьмѣ генералъ Треповъ приказалъ высѣчь Боголюбова, потому что послѣдній не снялъ шапки передъ всемогущимъ сатрапомъ и приказалъ связать и избить другихъ арестантовъ, которые протестовали противъ этого насилія, а затѣмъ протестующіе были посажены на пять дней въ карцеры, покрытые экскрементами, гдѣ, отъ сосѣдства съ прачешной, температура доходила до 45 градусовъ. Въ виду всего этого, какой горькой ироніей звучитъ похвала англійскаго панегириста, священника Лансделля, который писалъ: «желающіе убѣдиться въ томъ, чего Россія можетъ достигнуть, должны посѣтить домъ предварительнаго заключенія». О, да, императорская Россія можетъ строить тюрьмы, гдѣ арестованныхъ грабятъ и сѣкутъ, при чемъ самыя зданія этихъ тюремъ надо перестраивать черезъ пять лѣтъ послѣ того, какъ они воздвигнуты.

Наказанія, налагаемыя нашими уголовными законами, могутъ быть въ общемъ раздѣлены на четыре категоріи. Къ первой изъ нихъ принадлежатъ каторжныя работы, съ лишеніемъ всѣхъ гражданскихъ правъ. Имущество осужденнаго переходитъ къ его наслѣдникамъ; онъ разсматривается, какъ умершій гражданской смертью и жена его имѣетъ право снова выйти замужъ; его можетъ сѣчь розгами или плетьми ad libitum каждый пьяный тюремщикъ. Послѣ отбытія каторжныхъ работъ въ Сибирскихъ рудникахъ или на заводахъ, его поселяютъ гдѣ-нибудь въ Сибири. Второй категоріей является ссылка на поселеніе, съ лишеніемъ всѣхъ, или по состоянію присвоенныхъ гражданскихъ правъ; въ дѣйствительности это наказаніе представляетъ пожизненную ссылку въ Сибирь. Къ третьей категоріи принадлежатъ всѣ арестанты, присужденные къ заключенію въ арестантскихъ ротахъ, безъ лишенія гражданскихъ правъ. Наконецъ, въ четвертую категорію (опуская менѣе значительныя наказанія) входятъ люди, ссылаемые въ Сибирь безъ суда, административнымъ порядкомъ, на всю жизнь, или на неопредѣленный срокъ.

Раньше каторжане посылались прямо въ Сибирь: въ рудники, принадлежавшіе «Кабинету Его Величества», т.-е. другими словами, составляющіе частную собственность императорской фамиліи. Нѣкоторые изъ этихъ рудниковъ, однако, выработаны; относительно другихъ было найдено, (или администрація нашла удобнымъ найти), что ихъ разработка въ рукахъ казны невыгодна и поэтому они были проданы частнымъ лицамъ, нажившимъ на нихъ громадныя состоянія. Благодаря всему этому, Европейской Россіи самой пришлось озаботиться судьбой своихъ каторжанъ. Въ Россіи было построено нѣсколько центральныхъ тюремъ, гдѣ осужденные отбываютъ одну треть или четвертую часть своего наказанія, а вслѣдъ затѣмъ ссылаются на Сахалинъ. Общество привыкло разсматривать каторжанъ, какъ наиболѣе вредный разрядъ преступниковъ; но въ Россіи подобное отношеніе къ нимъ едвали справедливо. Убійство, грабежъ, кража со взломомъ — всѣ эти преступленія наказываются каторгой; но каторгой въ Россіи наказывается и покушеніе на самоубійство, а также святотатство, богохуленіе, которыя часто бываютъ лишь проявленіемъ своеобразныхъ религіозныхъ убѣжденій; также наказывается и «возмущеніе», или точнѣе то, что въ Россіи называется возмущеніемъ, т.-е., простое неповиновеніе какимъ-нибудь приказаніямъ начальства. Каторга назначается также за всякаго рода политическія преступленія, а равно за «бродяжество». Даже среди убійцъ не мало людей, которые совершили убійство при такихъ обстоятельствахъ, что, попади дѣло на судъ присяжныхъ или въ руки честнаго адвоката, они навѣрное были бы оправданы. Во всякомъ случаѣ, меньше трети всѣхъ ссылаемыхъ ежегодно на каторгу, т.-е. всего отъ 700 до 800 мужчинъ и женщинъ, приговариваются какъ убійцы. Остальные же — почти въ равной пропорціи, — или «бродяги» или люди, осужденные за какое-либо изъ вышеупомянутыхъ нами преступленій.