— Понимаю, ты злишься…

— Я не злюсь. Меня это всего лишь задело. И я разочарована. Понимаю, ты думаешь, что, будь я лет на десять моложе, все могло бы сложиться совсем иначе.

— Вовсе я так не думаю.

— Я знаю тебя, — сказала она. — Я хочу, чтобы ты осознал: если бы мне было столько же лет, сколько Пейтон, я, скорее всего, тоже играла бы в глупые игры, на которые вы тратите столько сил и времени. Тогда, в Провиденсе, я подумала, что ты в конце концов понял это. Но я ошиблась. И я устала от всего этого. Иди домой и начинай новый турнир с Пейтон. Вы можете продолжать соперничать друг с другом, пока тебе окончательно не надоест. И когда кто-то из вас победит, позвони мне. Может быть, у нас еще что-нибудь получится.

— Не говори так, пожалуйста. Ведь мы с тобой все еще работаем вместе.

— Как ты уже сказал, нас с тобой не существует. Мы не сможем быть вместе, пока ты не будешь готов уйти от Пейтон. Окончательно уйти.

— Жаль, что ты все представляешь себе именно в таком свете. Ты очень ошибаешься насчет нас с Пейтон.

— Неужели?

— Я не соревнуюсь с ней.

Она криво усмехнулась и тряхнула головой.

— Забавно. Я думала, ты скажешь, что не любишь ее.

Их глаза встретились, и он вдруг осознал, какие они с Сандрой разные.

— Мне очень жаль.

— Пожалуйста, уйди сейчас, — вымолвила она.

Он хотел что-то сказать, чтобы успокоить ее, но ситуация с Пейтон и без того была довольно запутанной, чтобы думать еще и о чувствах Сандры. Он молча вышел из кабинки, взял пальто и направился к двери.

Проходя мимо другой парочки таких же тайных любовников, Кевин вдруг подумал о Пейтон и о таинственном мистере Розе. Он представил себе, как они сидят в каком-нибудь баре, обмениваются взглядами, держат друг друга за руки. Потом приходят в их с Пейтон квартиру и, целуясь, поднимаются наверх, раздевая друг друга по пути, чтобы скорее предаться плотским утехам, как… как они с Сандрой той ночью.

Он снова почувствовал себя виноватым, но отогнал от себя эти мысли. Интрижка с Сандрой была лишь признаком того, что у них с Пейтон существуют проблемы, а причиной этих проблем была сама Пейтон. Это может показаться глупым, но все началось с того нелепого футбольного матча команд Лиги Плюща, на который они пошли, когда впервые приехали в Гарвард. И еще с того обидного приветствия, которое Пейтон выкрикивала во весь голос вместе с другими гарвардскими снобами. А ведь она знала, что ее муж так и не смог найти приличную работу. «Все хорошо, все ОК! Когда-нибудь ты будешь работать на USA!» Конечно, Пейтон потом извинилась. Может быть, нечестно обвинять ее в том, что на стадионе она поддалась всеобщему ажиотажу, тем более что перед этим они изрядно выпили рома из фляги, которую захватили с собой. А потом, когда они встретились с ее так называемыми друзьями, из них так и пер снобизм. Им даже не нужно было для этого подогревать себя спиртными напитками.

На улице было очень холодно, и он на ходу пытался застегнуть пальто. Сильный порыв ветра, подняв снежный вихрь, сбил его с ног. Кевин поскользнулся на обледеневшей дорожке и упал, проклиная и этот бар, и Бостон. Он проклинал самого себя, за то что приехал в этот сумасшедший город, где люди испытывают ностальгию по поводу некой невероятной снежной бури, случившейся в шестьдесят девятом году и длившейся сто часов. Им, видите ли, очень жаль, что, если продолжится глобальное потепление, в Бостоне больше не будет таких снежных бурь. Кевин скучал по своим друзьям, оставшимся во Флориде, по благоухающим зимам. Он с тоской вспоминал о том, как они ныряли с аквалангом в теплую морскую воду на живописных коралловых рифах. Ему стольким пришлось пожертвовать, но ради чего? Ради престижной юридической фирмы, которой он нужен только семь часов в неделю? Ради призрачной иллюзии стать в этой фирме партнером? Ради жены, которая обманывает его и довела до того, что и ему приходится обманывать?

Нет. Никогда, черт возьми, Пейтон не сможет опуститься до вранья. И это совсем не потому, что он заслуживает такой преданности, — просто Пейтон никогда не сможет сделать это.

Возвращаясь в офис, он снова и снова повторял себе это, продираясь сквозь снежную бурю.

Когда Пейтон подошла к аудитории, где должна была состояться лекция, было уже почти двенадцать часов дня. Ей удалось свести к минимуму разговоры с коллегами по поводу состояния ее здоровья, но, когда она уже входила в аудиторию, ее поймал один приятель.

— Привет, Пейтон, — сказал Гэри Варнс.

Гэри был медбратом, но прежде всего — ее старым школьным другом. Их первое свидание было настоящей катастрофой. Оно произошло в одном из многолюдных второсортных ресторанов на Фэнюил Хол Маркетплейсе. У хозяйки был список желающих попасть в ее ресторан, и она через громкоговоритель выкрикивала имена из своего списка, когда в зале освобождались столики. Гэри записал себя под вымышленным именем «Этомоя», невольно заставив хозяйку объявить: «Этомоя компания». Потом он шел через зал, напевая: «Это моя компания, и наш столик ждет нас», — на мотив популярной песенки шестидесятых годов. Четырнадцатилетнему мальчишке это казалось ужасно забавным, а его подружке-ровеснице — необыкновенно глупым. У них больше не было свиданий до самого выпускного класса. К тому времени Гэри превратился в такую себе горячую штучку, и Пейтон с удовольствием согласилась дать ему еще один шанс. Их отношения зашли довольно далеко, но Пейтон поступила в колледж и уехала в Таллахасси. Она встретила Кевина, поняла, что это ее судьба, и больше не вспоминала о своем прошлом увлечении.

Потом она увидела Гэри, уже став врачом, а он был медбратом и пытался сдать вступительные экзамены в медицинский колледж. Гэри действительно был очень сообразительным, но с одним недостатком — ему явно не хватало самодисциплины. Время от времени Пейтон вежливо напоминала ему о том, что следует серьезно взяться за дело и внимательно проштудировать учебники, если, конечно, он хочет поступить в медицинскую школу, а не куда-то вроде Карибского заочного колледжа последней надежды.

— Не могу поверить, что ты уже приступила к работе, — сказал он.

— Я пришла только на лекцию. Я не смогу приступить к работе, пока не заживет нога.

— Разумное решение. Коллеги, наверное, захотят, чтобы ты прошла торжественным маршем, когда вернешься.

— Прекрати паясничать.

— Я серьезно. Я слышал, что все считают тебя героической личностью.

— Неужели?

— Точно. Персонал больницы всегда перегружен работой. И ты это прекрасно знаешь. Не стоит рассчитывать на какие-нибудь поблажки.

— Очень смешно.

Он подмигнул ей и уже собирался уйти, но Пейтон задержала его.

— Эй! Я так и не успела поблагодарить тебя за тот приятный сюрприз. Я имею в виду празднование моего дня рождения. Это было так мило с твоей стороны.

— Не нужно меня благодарить.

— Но это было в самом деле замечательно придумано.

— Тебе действительно не за что меня благодарить: я не имею к этому никакого отношения.

В первый момент ей показалось, что он просто не желал лишний раз заставлять Кевина ревновать, и поэтому отрицал свою причастность к организации ее дня рождения. Наверное, ему не хотелось, чтобы Пейтон объясняла мужу, что бывший дружок-красавец все еще оказывает ей знаки внимания. Кевин не из тех людей, кто верит, что любовь между мужчиной и женщиной со временем может перерасти в обычную дружбу. Он достаточно ясно дал понять это Гэри еще в колледже, когда тот позвонил, чтобы поздравить Пейтон с днем рождения. После этого Гэри ей больше не звонил. Но по озадаченному виду Гэри Пейтон поняла, что он говорит правду.

— Тогда кто пригласил клоуна, с которым я танцевала танго?

— Не знаю. Мне просто сказали, что я должен быть в комнате отдыха в девять утра. И я пришел, как все остальные.

Пейтон почувствовала неприятный холодок внутри. Она снова вспомнила, как тот клоун смотрел на нее, когда она уходила.