Николка с Семой вышли из правления и вдруг увидели, что к деревне от реки бегут Яшка и Алеша. У самого правления колхоза их нагнал «газик» Василия Михайловича. Чистяков прошел вслед за ребятами в здание правления. Алеша, оглядев всех присутствующих, без всяких предварительных слов вытащил книгу и начал читать.

— «…По распоряжению заведующего санаторием тов. Вевера срублена 14 июня 1920 г. в парке санатория совершенно здоровая ель. За допущение такой порчи советского имущества предписываю подвергнуть т. Вевера, заведующего санаторием при советском имении Горки… аресту на один месяц. Приговор, — Алеша сделал многозначительную паузу и посмотрел на всех присутствующих, — приговор привести в исполнение Подольскому уездному исполкому…. Председатель Совета труда и обороны, — Алеша снова хотел сделать многозначительную паузу, но ребята не поняли его и хором выкрикнули:

— В. Ульянов (Ленин). 14 июня 1920 г.».

— Теперь я думаю, вопрос ясен, — улыбнулся Василий Михайлович. — Если Владимир Ильич так строго наказывал за порубку только одного дерева, то мы, колхозники, имеем право запретить порубку рощи… — Голос Чистякова вдруг стал резким, и слова зазвучали чеканно и отчетливо: — Запретить… именем Ильича!

И тут среди общего шума раздался неуверенный, но, как показалось ребятам, полный ехидства голос председателя:

— А где же та книга, в которой именно про нашу рощу написано?

Все замолчали. Наступила томительная пауза. И тогда Василий Михайлович сказал:

— Нет такой книги, но зато есть указание запретить порубку, — и Василий Михайлович протянул председателю маленький зеленый конвертик, на котором вверху было написано: «Райком партии».

А ребята все еще рассматривали книгу, и до них доносились слова:

— Молодцы, ребятишки! Задержали вырубку… Роща вам спасибо скажет, хлопчики! Ведь до приезда Чистякова они бы столько деревьев повалили. Пилы-то у лесорубов вон какие зубастые — так и оскалены на нашу рощу!

…Окутанный синим облаком дыма автобус, увозивший лесорубов, промчался по селу и скрылся в тени рощи.

После вчерашней грозы листва, омытая дождем, ожила, и вся роща была такой удивительно зеленой, что ребята подумали: не зря же кто-то очень верно назвал ее Малахитовой.

Вернувшись из похода, мы были страшно удивлены.

В школе нас ждала посылка. Все было правильно: адрес, номер школы, а внизу подпись: «От пионеров города Жигулевска».

Не каждый день случается такое. Не каждый день получаешь посылки от совсем незнакомых людей.

Открываем ящик. Внутри аккуратно упакованные матерчатые мешочки, бумажные пакетики, клубни, корневища. Загадочные надписи, сделанные латинским шрифтом:

Дальше — фотографии. Целый альбом цветных фотографий. Розы, георгины, хризантемы, астры. И подписи… И тоже по-латыни.

А в самом низу посылки — листовка:

…Ребята снова и снова перелистывали альбом цветных фотографий. Удивительные, редкие цветы были выращены жигулевскими юннатами. Вика Журавлева огорченно сказала:

— Что же наш джинн другим раньше подсказал про эстафету!.. Я предлагаю вынести ему за это общественное порицание.

— А джинн на это может ответить, что для него все ребята одинаковы. Вот почитайте, куда еще наш джинн успел заглянуть, — я протянул ребятам газету с рассказом о наших новых знакомых.

«Малахитовую рощу» прочли сразу же.

— Этот Вевер, который сосну загубил, наверное, на всю жизнь запомнил ленинский приказ.

— Зато будет знать, как деревья самовольно рубить!

— А вы о Новосибирском академгородке слышали? — спросил я ребят.

— А как же, — с достоинством произнес Володя Крупенин. — Я оттуда от фымышат регулярно письма получаю. — Володя тут же пояснил, что фымышатами там называют учащихся физматшколы.

— …И я оттуда письма от своего друга по институту получаю, — говорю я. — Однажды он мне написал, что у них в Академгородке приказ такой издан: всякий, кто срубит или попортит хоть одно здоровое дерево, будет немедленно уволен с работы и выселен из Академгородка, невзирая на заслуги, звания и чины. И подписал этот приказ директор Сибирского филиала Академии наук, замечательный русский ученый Михаил Александрович Лаврентьев. Представляете, друзья, приказ ведь этот появился в Сибири, где рядом тайга, и, казалось бы, подумаешь, что случится, если кто-то вырубит десяток деревьев! Что от этого — белкам негде будет сидеть и для них кедровых шишек не хватит?

— А у нас в Севастополе, — сказала Аня Горизонтова, — есть деревья, посаженные космонавтами. Представляете, как это здорово: деревья пионеров космоса! Пройдет много лет, люди уже будут прогуливаться по разным планетам, а на Земле, у нас в Советском Союзе, растут деревья, посаженные Гагариным и Титовым!

— Слушайте, ребята! У меня родилась идея! Я чувствую, мне подсказал ее сам джинн! — Катин голосок от волнения стал еще тоньше. — У нас должен быть отряд защитников природы!

— Елки зеленые! Ведь это же здорово! — пробасил Пашка Быков.

— Это действительно здорово! Вот так этот отряд и должен называться: «Елки зеленые!» — предложил я.

Кто-то даже крикнул «ура», но его остановили.

— Стойте! Это еще не все! — продолжала Катя. — Предлагаю принять такой закон для нас, да не только для нас, для всех-всех пионеров, для всей страны. Слушайте:

Ведь нас двадцать три миллиона! Значит, двадцать три миллиона деревьев! А если по два посадить?.. Жуть, какая роща будет! А если по пять деревьев каждый посадит? А ведь это можно сделать запросто!.. Получится, — Катя стала быстро считать в уме, — получится сто пятнадцать миллионов! Астрономическая цифра!

— Ну как? Беремся? Осилим? — спросил я.

— Осилим! — ответили ребята.

…На следующее утро в сейфе, рядом с листовкой жигулевцев, были обнаружены стихи: