— Вопрос в том, готова ли ты узнать. — Влад откинулся на спинку стула, не сводя с меня пристального взгляда.

Мне стало не по себе, и я машинально глотнула воды из стакана.

Когда нам принесли воду?

— Я совсем запуталась, — пробормотала, отгоняя мысли о собственной рассеянности. — Что именно ты имеешь в виду?

— Давай начнем с того, что ты скажешь мне, зачем пришла. Это ведь ты пришла ко мне.

Я почувствовала себя глупо. Что я могла сказать? «Влад, меня мучают кошмары, и, кажется, ты в этом виноват»? Нелепая ситуация, и я в ней еще нелепее. И как дома моя речь казался логичной, правильной? Сейчас она представлялась смешной.

— Я… просто… — Опустила глаза и, к своему стыду, ощутила, как краска заливает лицо. — Мне снятся сны. Сны о тебе.

Влад ничего не сказал — продолжал молча разглядывать меня, и это напрягало.

— Не знаю, зачем пришла! — раздраженно пробормотала я, глубоко вздохнула и отпила еще глоток. Посмотрела на него исподлобья. Как ни странно, но Влад улыбнулся.

— Давай сначала поедим, — предложил он, — а затем продолжим разговор.

Мы заказали обед, и, несмотря на отсутствие аппетита, я прилежно доела салат из овощей — самое большее, что позволял проявившийся недавно токсикоз.

Тут же возникла тошнота, а еще голова закружилась. Позывов к рвоте не было, и то хорошо. Не хватало еще, чтобы стошнило перед Владом. Тогда точно сгорю со стыда.

Я потерла виски.

— Что‑то мне нехорошо, — пробормотала, вставая. — И разговор этот глупый. Извини, что отвлекла.

Он тут же оказался рядом, поддерживая под локоть. Близкий, знакомый. Даже одеколон не сменил — мускат с примесью кедра и жасмина. Мой любимый.

— Спасибо. — Я смутилась. Облокотилась на него, и сразу стало легче. Спокойнее как‑то.

— Отвезти тебя домой? — спросил он, и я кивнула.

Влад свободной рукой достал кошелек и расплатился по счету. Мы вышли на улицу. Морозный воздух немного отрезвил, и тошнота уменьшилась, но голова все еще кружилась, и я уже почти висела на руке у Влада.

— Может, в больницу? — спросил он.

Я замоталa головой.

— Домой.

Мы сели в машину, я назвала адрес, и Влад тронулся с места.

В тонированном стекле мелькали улицы, деревья, люди, огни магазинов, яркие, привлекающие внимание. Внезапно навалилась усталость и сонливость. Веки непослушно опускались, и в итоге я перестала бороться с организмом. Я ж не где‑то на лавочке усну, Влад разбудит… потом…

…Когда открыла глаза, вокруг было темно. Подо мной явно угадывалась мягкая кровать, но вспомнить, как тут очутилась, не получилось. Голова все еще кружилась, но себя я ощущала ясно.

Подумала, что Матвей, должно быть, волнуется, а я тут лежу. Попыталась встать, но живот скрутило болью, и я застонала, вновь упав на кровать. Ледяной ужас прокатился по позвоночнику, отрезвляя окончательно. Я поняла, что это может значить.

Пересилив боль, села, а затем попыталась встать. Не вышло. Штормило жутко, а ноги не хотели повиноваться импульсам мозга. Когда глаза привыкли к темноте, я увидела очертания прикроватной тумбочки и пошарила там в надежде нащупать телефон. Ничего.

От бессилия и страха заплакала, но заставила себя успокоиться. Надо взять себя в руки. Где я вообще? Как тут оказалась?

К огромной радости через несколько секунд дверь открылась, и на пороге возник мужчина.

Я не испугалась. Было больно настолько, что это затмило страх.

— Вызовите скорую. Живот болит. Очень…

Мужчина закрыл дверь, подошел. Протянул руку, включил небольшое бра на стене. Я поморщилась от яркого света, а когда открыла глаза, замерла:

— Влад, — прошептала, пытаясь придумать хоть какое‑то объяснение нашему местонахождению здесь вдвоем.

Точно, я уснула у него в машине! Он что же, меня уложил?

— Что происходит?

— Тише.

Он не смотрел в глаза. Не знаю, почему, но именно это насторожило меня. Даже напугало.

Влад обхватил мое предплечье и ловким движением обвязал руку жгутом.

— Что ты делаешь? — возмутилась я, пытаясь выдернуть руку. — Ты не слышал? Я беременна. Мне нужен врач!

Он глубоко вздохнул, а затем посмотрел прямо в глаза. Его взгляд был пустым и резким, совершенно незнакомым мне взглядом чужого человека.

Повеяло неотвратимостью. Бедой.

— Все, что тебе нужно — отдых и покой.

— Но ребенок…

— Нет никакого ребенка, Полина! — прервал он меня. — Забудь.

— То есть как… нет?! — Я оцепенела. Было ощущение, будто меня ударили чем‑то тяжелым по голове: затылок налился свинцом, в ушах зашумело.

Воспользовавшись моим замешательством, Влад ввел иглу мне в вену, и через несколько секунд я почувствовала, что боль начала утихать.

Он сложил инструменты и встал, чтобы уйти, но я решительно схватила его за руку.

— Отвечай! — выкрикнула, пытаясь затолкать глубже понимание того, что мне уже не нужно слышать ответ: я все поняла сама.

— Этот ребенок не должен был родиться, — сказал он тихо.

— Что ты сделал?!

Хотелось кричать, драться, плакать и метаться по комнате, но меня охватила невероятная слабость и безразличие — наверное, подействовал препарат.

Влад помог мне лечь, предварительно взбив подушку. Я почувствовала, как слеза скатилась по щеке, и он заботливо вытер ее.

Заботливо? Разве можно было сказать так после того, что он сделал?

— Отдохни. — Он провел рукой по моим волосам, а через миг я провалилась в сон.

Проснулась оттого, что солнце светило в лицо. От вчерашних туч на небе не осталось и следа, словно погода хотела затереть последствия моей трагедии.

Я осмотрелась. В свете дня стало ясно, что нахожусь я в гостевой комнате квартиры Влада. Немного поменялась обстановка, но в целом тут все осталось так же, как и когда я тут жила.

Слабость была непреодолимой — скорее всего, вызванная лекарством, но я приказала себе не поддаваться ей. Медленно, превозмогая дрожь и головокружение, села.

Живот все еще болел, но уже меньше, и я смогла встать. Ноги никак не хотели слушаться, поэтому я облокотилась сначала на тумбочку, затем на комод, стоящий неподалеку, а после опиралась о стену, пробираясь к двери.

Несколько раз останавливалась, чтобы передохнуть. Никогда еще два метра не казались мне длиной такого масштаба. Единственное, чего хотелось — выбраться из этой квартиры и бежать без оглядки домой. Туда, где меня ждал Матвей. Спрятаться в его объятиях от боли и отчаяния, от нереальности событий. Позволить ему решить, что делать дальше.

Я нажала на ручку двери и потянула на себя. Старалась действовать как можно тише, так как понимала: если Влад дома, я не выйду из квартиры.

Влад…

Еще совсем недавно я думала о нем как о несбывшемся сладостном прошлом, а теперь… Что у меня было теперь? Он сделал ужасную вещь, и нужно было это признать, но мое больное сознание все время твердило: ты спишь, это очередной кошмар.

Я была одета в некое подобие ночной рубашки, ситцевой, доходящей до колен. Нижнее белье нащупала, но боялась даже предположить, что со мной творилось, и кто меня переодевал.

Выбралась из комнаты и оказалась в коридоре, который вел в огромную кухню — студию, смежную с гостиной, а с другой стороны — к выходу. Мне не нужно было искать его — я очень хорошо знала квартиру.

От усилий я вся покрылась потом, но старалась не обращать внимания на слабость. Нужно уйти, иначе сойду с ума.

Как это все? Зачем? Почему?

Наконец, добрела до входной двери и остановилась, тяжело дыша. Перед глазами плыло то ли от действия лекарств, то ли от потери крови, то ли от голода — ведь со вчерашнего дня я ничего не ела. Из последних сил держась на ногах, вытерла предательские слезы.

Не раскисать! Только не здесь, не в его доме.

Повернула защелку замка и открыла дверь.

Наверное, во мне было слишком мало сил, так как, оказавшись в объятиях призрачного бегства, я покачнулась и упала прямиком на лестничную площадку. Не потеряла сознание, но была близка к этому.