Annotation
Небольшой футуристичееский детектив с элементами экстремальной политики и субкультур
1. Поэтический путь к популярности
2. Несколько этюдов о религии и сатанизме
3. Политология в стиле субкультуры фурри
4. Недетские игры с жидким водородом
5. Философские беседы на бомбе 1/7 килотонны ТЭ
6. Бесчеловечные эксперименты над бытием
7. Никаких трагедий. Скорее уж комедия
8. Утро последнего дня весны. Телемост
9. …По прозвищу «Хексенхаммер»
10. Башня троллей на границе урбанизации
11. Ландшафт после боя. Много работы
1. Поэтический путь к популярности
День первый. 28 мая.
Переговорщик в антитеррористическом бюро военной жандармерии — это не должность, не профессия, и даже не призвание. Это приговор судьбы. У переговорщика нет четкого графика, нет точного алгоритма, и нет надежд на долгую счастливую жизнь. При очень удачном стечении обстоятельств можно прожить долго, но вот счастливо — черта с два. Семейная жизнь исключена по определению. Никакая нормальная женщина не свяжет свою единственную и неповторимую жизнь с мужчиной, работа которого — быть в шаге от террориста, захватившего заложников. И никакой нормальный переговорщик не свяжет свою (опять же) единственную и неповторимую жизнь с ненормальной женщиной, которая мечтает о герое, ходящем в шаге от смерти. Нет уж, на фиг! Переговорщику и на работе хватает психопатов, чтобы еще любоваться на такое чудо у себя дома! Итак, семья исключается. А одинокая счастливая жизнь – удел интравертов, людей, погруженных в себя. Переговорщик же никак не может быть интравертом. Он экстраверт, открытый и коммуникабельный, рубаха-парень, внушающий симпатию даже террористу. Так что не получается счастья. Не получается даже удовлетворенности от работы. Потому что если переговорщик спас жизни заложников, то это, как бы, само собой разумеется, а если по какой-то причине не спас, или спас не всех – то он, в глазах общественности, палач. Да! Таковы взгляды бюргеров. Не террорист виноват (что с него взять?), а переговорщик, который должен спасать (деньги же за это получает), а не спас (сволочь!).
Вот примерено о чем думал 38-летний майор Отто Турофф, сидя в салоне темно-синего микроавтобуса с эмблемой спецслужбы GIGN, мчащегося по улицам Страсбурга к точке инцидента – подземному супермаркету у станции метро Ротонда. Остальная публика в салоне представляла собой «городскую пехоту спецназа». Парни в броне и шлемах, как средневековые рыцари, только штурмовые винтовки современные «AUG-FAL». Толку, правда, от всего этого в конкретной ситуации чуть меньше, чем ни хрена…
…Приехали. Красота! Чистенький почти игрушечный антикварный микрорайон крайне аккуратно обметан желтой ленточкой, и вокруг – оцепление. На единственном проезде: блок-пост, оперативно созданный из лотков уличных торговцев всякой мелкой чепухой. Выходим из машины. И что мы видим?
Во-первых, тут спец-комиссар Пьер Журбен. Это плохо. Журбена зовут только если все непонятно. Если заложников захватил не какой-нибудь алжирский урод-мусульманин, не какой-нибудь влюбленный придурок, мечтающий воздействовать на свою ненаглядную, и не какой-нибудь обычный параноик, которого инопланетяне облучают торсионными волнами. Нет! Если пригласили Журбена, то, значит, как пишется в учебных пособиях: «заложники захвачены лицами с неясными или трудно объяснимыми мотивами». Ладно. Журбен еще полбеды. Но, во-вторых, тут еще полдюжины долбанных репортеров с телекамерами. Слетелись уже, как мухи на говно.
— Салют, Пьер, — сказал Отто Туроф, пожимая руку спец-комиссару.
— Ну, здравствуй, — ответил Журбен, — ты в курсе уже про манекенщиц?
— Про каких еще, в жопу, манекенщиц?
— А, из какого-то журнала. Эти, в супермаркете… — тут Журбен махнул рукой в сторону широких ступенек, уходящих вниз под сводчатой диагональной аркой, — …Как обычно устроили в последнюю неделю мая дефиле мод на лето, и пригласили этих, с большими сиськами, тонкой талией, длинными ногами, и мордашками, как у куклы Барби.
— Ясно, — Отто кивнул, — а сколько там народу примерно?
— До хрена, — лаконично ответил Пьер Журбен.
— Тоже ясно. А террористов сколько?
— Известно про одного. И по психотипу он реально одиночка. Поэт-проповедник.
— Снова ясно. А с чем он пришел поэтизировать и проповедовать?
— Ну, судя по изображению с видеокамер, у него что-то вроде пояса шахида, но очень мощного, и пусковой элемент взрывателя – размыкающиеся провода. Он их держит в руках обычным способом. Хрен знает, сработает это или нет, но… Ты понимаешь?
— Понимаю, — Отто еще раз кивнул, — а репортеров кто допустил к блок-посту?
— Никто. Как их отгонишь, если они не заступают за ленточку?
— Да, действительно. Но, как я пройду, если эти придурки перегородили мне проход? Может, ты шуганешь их?
— Извини, Отто, — тут Жубер развел руками, — я ничего не могу сделать. Мэр обещал, что ничего не будет скрывать от прессы. Дело в том, что по новому Уставу города-резидента общеевропейских парламентских и судебных институций, муниципалитет Страсбурга не может ограничивать деятельность свободной прессы. 19 мая Устав вступил в силу, и…
— …Жопа, — договорил майор Турофф.
— Отто, ты уж скажи им что-нибудь, ладно? Только без хамства, а то начальство…
— Я буду вежлив и артистичен, — пообещал майор-переговорщик, и незаметным быстрым движением выдернул из стаканчика на одном из брошенных лотков леденец — чупа-чупс. Палочка, а на ней шарик в белой обертке с рисунком — ярко-синим цветочком.
Спец-комиссар все же, уловил это движение, и осведомился:
— На фиг тебе леденец?
— Надо, — лаконично сообщил майор и, держа чупа-чупс в кулаке, отломал палочку.
— Ты что-то задумал, — с опаской констатировал Журбен.
— Да, задумал, — с этими словами, Отто Турофф двинулся к цепочке репортеров, которые перегораживали проход к полицейской машине, подогнанной к спуску в супермаркет. В соответствие со стандартным сценарием таких событий, раздались перебивающие друг друга возгласы:
— Майор, что вам известно о террористах?
— …Как вы намерены действовать?
— …Сколько заложников в супермаркете?
— …Чего требуют террористы?
— …Каковы шансы?
— Стоп-стоп-стоп! — Турофф широко улыбнулся и поднял руки над головой, — Все строго последовательно. Итак, что нам известно о террористах? Прежде всего – наличие очень мощной бомбы. Вы, конечно, спросите, что такое очень мощная? Представляет ли она угрозу для тех, кто находится здесь, снаружи?..
…Как и следовало ожидать, после такого замечания, среди репортеров возникла легкая растерянность, и Турофф успел выбрать жертву: молодого, но полноватого парня с чуть заметными красными прожилками на коже цвета «кровь с молоком». Могло показаться, будто парень здоров, как бык, однако форма этих прожилок указывала на органическую склонность к резким скачкам кровяного давления в случае стресса… Очень кстати.
— Я поясню на вашем примере, — сказал майор, становясь перед выбранным репортером.
— На моем примере? – удивился тот.
— Да. Просто для иллюстрации. Вы не против?
— Конечно, я не против! Это немного необычно, и интересно, наверное.
— О! – Турофф снова улыбнулся, — Я постараюсь, чтоб было интересно. Итак! Возьмем известный инцидент в Нанте, в цветочной галерее. Казалось бы, мощность взрывного устройства у неадекватного радикала была всего полфунта в тротиловом эквиваленте, однако!.. Однако, при взрыве ударная волна выбила панорамное стекло, и его длинный осколок, острый как самурайский меч, попал в лицо жертве, и с легкостью срезал часть черепа с левой стороны, вот так! Часть мозга вывалилась, а левый глаз покатился…
…Артистично произнося этот монолог, Отто двигал руками перед лицом репортера, ускоряя темп, а в финале будто рубанул ладонью, и…