— Я и знать ничего не хочу! — рявкнул скандар. — Мне нужен жонглер твоей расы. Я буду оплачивать твою постель и твой стол, а кроме этого, ты будешь получать десять крон в неделю. Согласен?

Глаза Карабеллы сощурились, словно желая сказать, что он может получать и больше… но деньги для Валентайна мало значили. Ему достаточно было того, что предложил скандар, главное, что он будет со Слитом и Карабеллой — с двумя из трех человек, которых он знал в этом городе, и — понял он со смущением — во всем мире…

Потому что прошлое было для него пустым местом. Ну да, конечно, у него остались смутные представления о родителях, о сестрах и кузенах, о детстве где-то к востоку от Зимроеля, о школе и походах, но все это стало нереальным, не имеющим ни плоти, ни сути. А будущее? Его он и вовсе не представлял. Жонглеры предлагали заполнить пустоту. Вот только…

— А могу я выставить условие? — спросил Валентайн.

— Смотря что ты попросишь, — скандар нахмурился.

Валентайн кивнул на Шанамира.

— Этому парнишке страсть как надоело возиться с животными и он, я думаю, не прочь попутешествовать, Что если он тоже войдет в вашу труппу?

— Валентайн! — вскричал мальчик.

— Как слуга, подручный, а может, он потянет и на жонглера, — продолжал Валентайн. — Если он тебя попросит, возьмешь его к себе?

Залзан Кавол помолчал, прикидывая, и вот из могучей его глубины послышался рык, предваряющий слово.

— Ты в самом деле хочешь присоединиться к нам?

— Я? Еще бы!

— Этого я и боялся, — угрюмо произнес скандар. — Ну, решено. Мы нанимаем вас обоих за тринадцать крон в неделю. Плюс постель и еда. Согласны?

— Идет! — выкрикнул Шанамир.

— Карабелла, сделаешь из этого парня жонглера. А ты, малец, пойдешь сейчас со мной. Я хочу, чтобы ты посмотрел на наших животных.

Скандар и Шанамир вышли. Покинула стол и Карабелла. Валентайн бросил взгляд ей вслед, любуясь гибкой фигуркой девушки. Слит сорвал белую ягоду из грозди на тарелке, положил ее в рот.

— Что это? — поинтересовался Валентайн.

Слит предложил ягоду и ему.

— Токка. В Нарабале, где они растут, лоза выходит из земли за одну ночь. А к вечеру достигает крыши дома. Правда, в Нарабале отличная почва и каждый день дождь. Дать еще?

— Не откажусь.

Слит не подал, а бросил ему ягоду таким быстрым движением кисти, что Валентайн едва успел поймать ее. Кроме этого, жест был на диво экономичен. Да и весь этот человек был экономичен — без единой унции лишней плоти, точным в движениях, даже голос его был сдержан, а речь — лаконична.

— Жуй семена, — посоветовал он, чему-то усмехнувшись, — они придают силу.

Карабелла вернулась с разноцветными резиновыми мячами, которыми она жонглировала на ходу. Один она бросила Валентайну, три — Слиту, а три оставила себе.

— Я думал, ты принесешь ножи, — сказал Валентайн.

— Они для выступлений. А сегодня мы займемся азбукой, — вставил Слит, — философией нашего дела. Ножи отвлекают.

— Как это — философией?

— Ты думаешь, жонглирование — просто трюк? — заметно обиделся Слит. — Развлечение для зевак? Средство выколотить пару крон на провинциальном карнавале? Не без этого, конечно, но прежде всего оно — образ жизни, друг, кредо…

— И род поэзии, — добавила Карабелла.

Слит согласно кивнул.

— И поэзия, и даже математика. Жонглирование учит расчету, контролю, равновесию, некоторые вещи благодаря ему находят свое истинное назначение… не слишком ли вычурно я говорю? Все равно добавлю: когда я работаю, я слышу музыку.

— Может, и вычурно, — сказала Карабелла, — но все это — правда.

Она повернулась к Валентайну.

— Ты готов начать?

— Да.

— Первая задача — успокоиться, — начал урок Слит. — Освободи мозг от всего, что там было до этого момента. Вернись в свою сердцевину, положись на нее.

Валентайн встал, сделал три глубоких вдоха, расслабился…

— Я думаю, — непонятно сказала Карабелла, — этот человек большую часть времени живет в центре своего «Я». А может, он и без центра и поэтому не может уйти далеко.

— Ты готов? — спросил Слит.

— Да.

— Ты будешь проходить основы— по одному приему за урок. Жонглирование — это серия мелких движений в быстрой последовательности, что создает, однако, впечатление непрерывного одновременного потока. Одновременность — иллюзия, когда ты жонглируешь и даже когда не жонглируешь. Все происходит на одном дыхании…

Слит не говорил, а вещал.

— Теперь закрой глаза. Ориентация в пространстве и времени очень важна. Думай, где ты находишься по отношению к миру…

Валентайн вдруг увидел всю Маджипуру, огромный шар, висящий в пространстве; половину его покрывал Великий Океан. Валентайн увидел и себя, стоящего на краю Зимроеля. Океан был позади, а материк развернулся во всю ширь; на Внутреннем Море чернела точка — Остров Снов, а дальше был Альханроель и каменный всплеск — Горный Замок. Надо всем царило бронзовое с зеленым оттенком солнце, посылающее пламенные лучи на пыльный Сувраель и на тропики, греющее все остальное; и были луны где-то далеко, а еще дальше — звезды и другие миры, миры, откуда пришли сюда скандары, хьерты, лимены и прочие, и был еще один мир — планета, откуда прилетел на эту землю четырнадцать тысяч лет назад народ Валентайна — Старая Земля, маленькая голубая планета, крохотная по сравнению с Маджипурой, она так далеко, что ее не найти в другом конце Вселенной…

Через звезды и луны Валентайн вернулся в этот мир, на этот континент, в эту гостиницу, в этот двор, на этот клочок влажной плодородной земли, в которую вросли его сапоги, — и сказал Слиту, что он готов.

Слит и Карабелла уже стояли, согнув руки и прижав локти к бокам, в правой руке каждого находился мяч.

— Представь, — начал Слит, — что у тебя в руках поднос с драгоценными камнями. Если ты шевельнешь плечами или локтями, камни рассыплются. Понятно? Секрет жонгляжа в том, чтобы тело двигалось как можно меньше. Движутся только вещи, а ты управляешь ими, оставаясь неподвижным.

Мяч Слита неуловимо быстро перелетел из правой руки в левую, хотя тело его не шевельнулось. То же сделал мяч Карабеллы. Подражая им, Валентайн послал мяч из руки в руку, но сам почувствовал и свое усилие, и движение. Карабелла поправила:

— Слишком сильно используешь запястье и локоть. Раскрой ладонь, расставь пальцы. Ты выпускаешь пойманную птицу. Так: рука раскрылась, птица вылетела.

— Совсем не применять запястье? — спросил Валентайн.

— Чуть-чуть и незаметно. Толчок исходит от ладони.

Валентайн попробовал. Минимальное движение предплечья вверх, мимолетный поворот запястья, толчок центром ладони — словно бы сердцевиной самого существа жонглера.

Мяч перелетел в левую ладонь.

— Так, — сказал Слит. — Еще раз.

Еще раз и еще, и еще… Пятнадцать минут все трое перекидывали мяч из одной руки в другую. Мяч должен был лететь по неменяющейся дуге, при этом голова оставалась неподвижной — попробуй-ка сделать это! Руки ждут — мяч летает. Через какое-то время Валентайн стал делать заданное механически.

Из стойла вышел Шанамир и растерянно уставился на жонглеров. Посмотрел, махнул рукой и пошел прочь. Валентайн не останавливался. Перебрасывание мяча еще не походило на жонглирование, но оно уже занимало его и он целиком отдался ему.

Вдруг заметил, что партнеры перестали работать с мячами, только он все еще действует, как заведенная игрушка.

— Лови! — крикнут ему Слит, пуляя в него сорванную с лозы ягоду токки.

Валентайн сумел схватить ягоду между бросками мяча и не сунул в рот, думая, что придется жонглировать и ею, но Слит жестом показал, что ягоду нужно съесть — это, мол, награда напарнику за усердие.

А Карабелла наградила его вторым мячом в левую руку и третьим в правую, хотя там тоже был мяч.

— У тебя крупная кисть, — объяснила она, тебе будет легко работать с ними. Следи за мной и делай, как я.