Мистер Кетчум вдохнул полную грудь свежего морского бриза, отдающего водорослями, и поежился. Крохотный городишко с шестью десятками жителей и двое полицейских, патрулирующих улицы в три часа ночи. Смешно!

Он чуть не споткнулся о неожиданно возникшие из темноты ступеньки. Страж слева поддержал его за локоть.

– Спасибо. – Машинально пробормотал мистер Кетчум. Полицейский ничего не ответил. Мистер Кетчум нервно облизал губы. «Чистый чурбан, – подумал он и попытался ухмыльнуться. – Вот так будет лучше. Нельзя уступать этим придуркам».

Когда дверь распахнулась, он на мгновение зажмурился и помимо собственной воли выдохнул с облегчением. Это действительно был полицейский участок: деревянная перегородка, доска объявлений, покрытая хлопьями сажи пузатая печка, обшарпанная скамейка у стены и еще одна дверь. Пол покрывал потрескавшийся от грязи линолеум, когда-то бывший зеленым.

– Сядьте и подождите, – скомандовал первый полицейский.

В тусклом свете мистер Кетчум разглядел худое, костистое лицо, смуглую кожу полицейского. В глазах отсутствовала граница между зрачком и радужной оболочкой; вместо них расплывалось сплошное темное пятно. Темно-синяя униформа мешком висела на угловатой фигуре.

Второго полицейского не удалось рассмотреть, потому что оба, не задерживаясь, прошли в соседнюю комнату. Несколько секунд мистер Кетчум не отрывал взгляда от закрытой двери. Может быть, попытаться убежать? Нет, у них останутся его удостоверение и адрес. С другой стороны, может быть, они только и дожидаются, чтобы он попытался. Нельзя угадать наверняка, что творится за толстыми лбами деревенских копов. Если придется, эти парни, не раздумывая, станут стрелять, как в ковбойском фильме.

Мистер Кетчум грузно опустился на скамью. Нет, так далеко не стоит заходить даже в воображении. Это всего лишь маленький городок на побережье, а полицейские просто хотят оштрафовать его за…

Хорошо, тогда почему они до сих пор не оштрафовали его? К чему весь этот спектакль? Толстый ньюаркец поджал губы. Что ж, пусть делают что хотят: небольшой отдых ему не помешает. Он прикрыл веки: всего на минутку – вяло мелькнуло в мозгу.

Когда через несколько секунд он снова открыл глаза, в участке было подозрительно тихо. Тускло освещенная комната не задерживала внимания. На голых, заляпанных грязью стенах не было ничего, кроме допотопных ходиков и картины, нависавшей над самым столом. Картина – нет, скорее это была репродукция – изображала портрет какого-то бородатого мужчины. Лоб незнакомца закрывала старинная морская треуголка. Возможно, один из основателей Захарии. А может быть, и нет. Вполне вероятно, что это просто плохая копия «Бородатого морехода» Сирса Рубека.

Мистер Кетчум мысленно ухмыльнулся. Одному Богу известно, что эта картина делает в полицейском участке. Правда, если учесть тот факт, что Захария расположена на Атлантическом побережье… Вероятно, основная статья дохода – рыбная ловля. В любом случае, какое это имеет значение? Мистер Кетчум опустил глаза.

Из соседней комнаты доносились приглушенные голоса полицейских. Он попытался прислушаться, однако не разобрал ни слова и свирепо уставился на закрытую дверь. «Ну, что теперь?» – пронеслось в голове. Он бросил взгляд на стенные ходики. Три двадцать две. Сверил с наручными часами. Почти правильно. Открылась дверь, и в комнату вошли полицейские.

Один сразу же уехал. Оставшийся – который забрал водительское удостоверение мистера Кетчума – подошел к конторке, включил настольную лампу и, выложив на столешницу громадный гроссбух, начал что-то записывать в нем. «Наконец-то», – подумал мистер Кетчум.

Прошла минута.

– Э-э… – мистер Кетчум прочистил горло. – Я хотел бы…

Его голос предательски дрогнул, когда холодный взгляд полицейского оторвался от гроссбуха и уперся ему в лицо.

– Вы не собираетесь… э-э…

Полицейский снова уткнулся в книгу.

– Подождите, – коротко бросил он.

– Скоро четыре утра… – мистер Кетчум осекся и попытался придать своему лицу грозное выражение. – Хорошо, – проговорил он, выпрямляясь на скамейке. – Не будете ли вы так любезны сказать, когда меня оштрафуют?

Полицейский продолжал писать в гроссбухе. Мистер Кетчум замер, не сводя с него глаз. «Это невыносимо», – билось в голове. Ноги его больше не будет в этой распроклятой Новой Англии. И внукам закажет подъезжать ближе чем на сто миль.

Полицейский оторвался от записей.

– Женаты?

Мистер Кетчум непонимающе уставился на него.

– Вы женаты? – повторил полицейский.

– Нет, я… разве водительских прав недостаточно? – вырвалось у него, и он приятно поразился своей находчивости, несколько омраченной холодным взглядом человека за столом.

– Семья в Джерси? – спросил полицейский.

– Да. Вернее, нет. Сестра в Висконси… – мистер Кетчум не договорил, видя, что полицейский уже записывает. Странное чувство тревоги не проходило.

– Работаете? – спросил полицейский. Мистер Кетчум тяжело сглотнул.

– Э-э… – начал он, – так, ничего особенного…

– Безработный, – констатировал полицейский.

– Нет, вы не поняли. – Мистер Кетчум воинственно выпрямился. – Я заказываю товары и получаю комиссионные с продажи… Свободный коммивояжер…

Его голос ощутимо слабел под взглядом полицейского. Мистер Кетчум трижды сглотнул, пытаясь растворить комок в горле, и неожиданно обнаружил, что сидит на самом краю скамьи, напрягшись, как перед броском. Усилием воли он заставил себя отклониться назад. Глубоко вздохнул и прикрыл глаза. «Расслабься, – последовал мысленный приказ. – Вот так. Несколько секунд, – подбодрил себя мистер Кетчум, – и мы выкарабкаемся из этой помойки».

В комнате стояла тишина, нарушаемая глухим металлическим тиканьем ходиков. Мистер Кетчум почувствовал, как медленно, в такт часам, бьется его сердце. Heловко вытянулся, распрямляя грузное тело. «Какая нелепость!» – пронеслось в голове.

Через несколько секунд он открыл глаза и нахмурился. Проклятый портрет! Полная иллюзия, что бородач внимательно наблюдает за ним.

Почти как…

– Уф!

Сдвигая размякшие от сна челюсти и бессмысленно выкатывая глаза, мистер Кетчум подпрыгнул, почувствовав неожиданное прикосновение, но тут же снова привалился к стене.

Положив руку на плечо мистера Кетчума, над ним склонился смуглолицый незнакомец.

– Вы кто? – с замиранием сердца спросил мистер Кетчум.

Незнакомец улыбнулся.

– Начальник полиции Шипли. – представился он. – Не хотите пройти в мой кабинет?

– Ох, – пробормотал мистер Кетчум, – да-да, конечно.

Гримасничая и потирая затекшую спину, он поднялся на ноги. Начальник полиции посторонился, и мистер Кетчум с ворчанием направился к двери, машинально взглянув по дороге на стенные часы. Пять минут пятого.

– Послушайте. – Мистер Кетчум еще недостаточно проснулся, чтобы просто послушно исполнять приказания. – Почему я не могу уплатить штраф и уехать?

От улыбки Шипли повеяло холодом.

– В Захарии несколько другие порядки, – проговорил он.

Они вошли в маленький, пропитанный сыростью кабинет.

– Садитесь, – пригласил шеф полиции, обходя письменный стол, пока мистер Кетчум устраивался в скрипучем кресле с прямой спинкой.

– Не понимаю, почему вы не оштрафуете и не выпустите меня?

– Всему свое время – Шипли разбирал какие-то бумаги на столе.

– Но… – мистер Кетчум не закончил фразы. Улыбка Шипли напоминала скорее дипломатически завуалированное предупреждение. Стиснув зубы, толстяк прочистил горло и ждал, пока начальник разберется со своими бумагами. В глаза бросалась плохо подогнанная форма Шипли. «Деревенщина, – подумал толстый ньюаркец. – Даже одеться прилично не умеет».

– Вижу, вы не женаты, – произнес Шипли, довольно прищелкивая языком.

Мистер Кетчум ничего не ответил. Пусть отведают и моего молчания, решил он.

– Друзья в нашем штате? – продолжал Шипли.

– Зачем это?

– Обычная процедура, – пояснил шеф полиции. – Из ваших ближайших родственников только сестра в Висконсине?