— Приходится! — громко сказал Летчик.

— Это ничего, что я с тобой разговариваю? — спросил Алешка. — Может быть, во время полета нельзя?

Летчик повернул голову. Он улыбался.

— Можно! Только мне плохо слышно, мотор мешает. Если хочешь, иди сюда.

Между пилотским креслом и стенкой кабины был узкий промежуток. Алешка протиснулся туда и сел на корточки.

Впереди покачивался горизонт. Прямо в лоб били солнечные лучи. Алешка жмурился.

— Тебе не мешает солнце? — спросил он у Летчика.

— Я привык.

И правда, его светлые серые глаза смотрели вперед без прищура. В них блестели два крошечных солнышка.

— Далеко до Ветрогорска?

— В сумерках прилетим.

— Ой… А нельзя постараться, чтобы пораньше? Мне надо успеть в музей. Вечером его, наверно, закроют.

Летчик покачал головой.

— Бесполезно стараться.

— Почему?

— Ну разве ты не понимаешь? Ты же в сказку попал. А в сказках много всяких правил. В Ветрогорск всегда прилетают после заката.

— А если на сверхзвуковом самолете?

— Хоть на сверхзвуковом, хоть на ковре-самолете, хоть на воздушном шаре, хоть на ракете… Надо, чтобы солнце село, иначе летчик не увидит город.

Алешка помолчал, набрался смелости и задал самый главный вопрос:

— Послушай… А ты по правде летчик? Самый настоящий? Ты только не обижайся.

Летчик серьезно сказал:

— Я нисколько не обижаюсь. Если бы ты это перед полетом спросил, было бы обидно. А ты ведь не испугался лететь со мной.

— Я и сейчас не боюсь. Мне просто интересно. Ты так же работаешь, как взрослые пилоты?

— Почти так же… Ну нет, не совсем. У меня другие рейсы. Я — Летчик для Особых Поручений.

— Но ведь это еще главнее, чем простой летчик, да? Ведь Особые Поручения — самые трудные?

— Не обязательно. Просто они — особые.

— А почему тебя на эту работу назначили? Ну… ты же еще не взрослый. Ведь на важные дела всегда больших посылают.

Летчик вздохнул:

— Больших нельзя. Часто приходится летать в сказки, а взрослые в них плохо разбираются. Они обязательно что-нибудь напутают.

— А разве нет взрослых, которые хорошо понимают сказки?

— Есть, конечно. Только они не умеют водить самолеты.

— А таких, кто умеет летать и в сказках разбирается, значит, нет?

— Не знаю… Я слышал про одного. Но он жил давно. Он был истребитель и погиб, когда дрался с фашистами. Упал в море…

Летчик замолчал. И Алешка тоже молчал. Он подумал, что Летчику, наверно, грустно, и не решался его расспрашивать. Внизу потянулся щетинистый синеватый лес.

— Смотри, — сказал Летчик. — Это Заповедный лес номер одиннадцать. Чего в нем только нет! Одних Красных Шапочек — больше десятка. До того вредные девчонки! Думают, что если про них сказка написана — значит, можно воображать, как знаменитым артисткам! И между собой спорят, визжат, чуть не дерутся по разным пустякам.

— Вот это да… — шепотом сказал Алешка. — А еще кто там есть?

— Видишь дорогу? По ней каждый день в двенадцать часов Колобок катится. Хоть часы проверяй… Ну и Заяц ему встречается, и Волк, и Медведь…

— И каждый день его Лиса лопает? — с жалостью спросил Алешка.

— Ну, где там! Сейчас Колобки умные стали, сами в пасть не прыгают… А еще в лесу есть два леших, пещера с гномами и восемь говорящих филинов. Двое даже грамотные.

Внизу на дороге что-то заблестело под солнцем.

— Серебряный Витязь едет! — обрадовался Летчик. — Посмотри!

Алешка пригляделся. Действительно, по дороге трусил на косматом жеребце воин в остром шлеме и серебристой броне. Он казался маленьким, как игрушечный всадник из коробки с солдатиками. На копье-соломинке трепыхался пестрый флажок. Белый щит, как зеркальце, отбрасывал солнечные лучи.

— Однажды у него конь охромел, — сказал Летчик. — Пришлось мне везти его в Синее королевство на самолете. Витязя, конечно, а не коня. Такой громадный, столько на нем железа! Хорошо, что самолет неразбивающийся, а то бы мы обязательно загремели.

— А он правда неразбивающийся? — осторожно спросил Алешка.

— Конечно! На нем хоть что можно делать! Хочешь, попробуем?

— Хочу, — очень неуверенно сказал Алешка.

И в этот же миг самолет провалился, земля и небо завертелись со страшной скоростью, а сердце у Алешки прыгнуло в желудок.

«Вот и сказке конец», — подумал он. Зажмурился и сцепил зубы, чтобы не заорать во весь голос.

И тут полет выровнялся. Алешка открыл глаза. Они летели совсем-совсем низко, под самолетом проносилась желтая дорога. Потом промелькнул Витязь.

Алешка успел заметить, что он машет рукой в кольчужной рукавице.

Самолет стал набирать высоту. Алешкино сердце бухало, как большой оркестровый барабан.

— Ф-фу, — сказал Алешка.

Летчик весело посмотрел на него.

— А ты молодец. Я думал, ты испугаешься, а ты даже не крикнул… Вот Витязь два раза орал «мамочка!». Он такой тяжелый, снижаться быстро пришлось, вот он и заголосил… Я ему говорю: «Как же вы со Змеем драться будете, если даже в самолете боитесь?» А он: «Змей — это другое дело, привычное. А сюда меня больше никакими калачами не заманишь».

— Значит, он со Змеем дрался? — спросил Алешка все еще дрожащим голосом.

— Они каждую неделю дерутся, с давних пор. Змей уже старый совсем, из девяти голов только пять осталось. На одной вместо глаза фара от машины. Он все на пенсию просится, а ему не дают. Говорят: «В зоопарк — пожалуйста, на все готовое, клетка с удобствами. А пенсию нельзя, вы все-таки не человек…» Вот Баба Яга добилась пенсии. За инвалидность. У нее нога костяная.

— Ты ее тоже видел? — с уважением спросил Алешка.

— Я ее в город возил. Она там насчет ремонта избы хлопотала… Вредная такая бабка. Все время ворчала, что я не так самолетом управляю. Я ей тогда сказал: «Бабушка, это все-таки самолет, а не ступа». А она знаешь что? «Попался бы ты мне, когда у меня все зубы целы были…» Ничего себе, да? А потом еще жалобу Диспетчеру написала, что с ней невежливо разговаривали.

— А за что он на тебя злится, этот Диспетчер? Тоже за какое-то сказочное дело?

— Нет. Если бы сказочное, он бы не вмешивался… У ребят щенок жил во дворе. В поселке, недалеко от аэродрома. Какие-то люди проезжали на грузовике, увидели щенка на улице, подхватили — и в кузов. Себе забрать хотели. Ну, ребята закричали, догонять бросились, да разве машину догонишь? А я как раз увидел…

— Догнал?

— Ну да. Сзади зашел на бреющем, над кузовом повис, на крыло выбрался, щенка за шиворот — и в кабину. А шофер перепугался, в канаву съехал… Диспетчер не хотел потом к полетам допускать. — Летчик вдруг улыбнулся, но без насмешки, а как-то грустно. — Все равно допустил. Раз больше некого…

— Послушай… — нерешительно сказал Алешка. — А как ты стал Летчиком для Особых Поручений? Или это секрет?

— Не секрет. Я могу рассказать, если тебе интересно.

— Еще бы!

— Только… Время еще есть. Давай залетим сначала в Антарктиду.

Алешка решил больше ничему не удивляться. Он лишь сказал:

— Там ведь, наверно, очень холодно.

— Нисколечко.

Они пролетели еще немного, и самолет стал вдруг снижаться над громадным зеленым пустырем. На краю городка. Приземлился и почти застрял в сорняках.

Летчик откинул колпак и прыгнул в заросли.

Алешка следом. У него слегка затекли ноги, и он потоптался, чтобы разогнать кровь.

Потом деловито спросил:

— Вынужденная посадка?

— Прилетели, — тихо сказал Летчик.

Алешка сперва не понял. Потом оглянулся, поморгал и нерешительно произнес:

— Какая же это Антарктида?

Кругом были репейники, конопля, полынь. От полыни горько пахло летним зноем. На горизонте в сизой дымке виднелся городок.

И была тишина.

Такая была тишина, что даже старательная трескотня трудолюбивого кузнечика не могла ее поколебать. Наваливалась эта тишина отовсюду и словно в плен брала.

Недалеко от самолета в зарослях торчали остатки дощатого забора и два столба с полуоторванной калиткой.