— Быстрей! Скорей! Еще скорей!

Когда первый словарь был прочитан, Арт сказал:

— Макс! Неси еще. Все неси. У тебя есть еще три словаря.

— Да, но один специальный, технический.

— Неси живо! Все!

Вскоре трое из нас, подгоняемые Арто, читали словари. Но даже такой темп показался ему слишком медленным, он придвинулся к столу и заставил Макса быстро перелистывать страницы, мгновенно считывая весь разворот листа, все запоминая, анализируя, сопоставляя в гигантском своем уме.

Когда вплоть до последнего слова все было прочитано, Арт сказал:

— Запас исчерпан. Словарей больше нет. Есть понятия в хранилище вашей памяти. По мере надобности буду извлекать. Теперь имею возможность сообщить звучание моего имени. Назвав себя, вы ждали того же от меня. Но тогда у меня не было шести фонем, обозначающих мое имя. Меня назвали мои создатели так… — последовала длинная певучая фраза. — Что значит Рожденный в день великой красной бури, в мгновенье умирающей надежды.

— Красивое, хотя и печальное имя, — сказал Вашата, — по нашим понятиям, длинноватое.

— Согласен. В нем звучит то, что вы называете — пессимизм. Имя, данное мне вами, короче, напоминает вам имена, близкие на Звезде надежды. Я буду носить ваше имя до поры возрождения. Вы утомлены. До завтра. Прощайте!

И хотя мы запротестовали, изображение Артаксеркса растаяло.

— Что вы на это скажете? — воскликнул Макс.

Вашата предусмотрительно выключил локаторы.

— Так лучше, — сказал он. — Все же, ребята, мы должны не только не говорить, но даже и не думать ничего лишнего. Он должен посвятить нас во что-то необыкновенное, раскрыть какую-то тайну, может быть, жизненно важную для Земли.

— Ты прав, Христо, как всегда прав. — Макс понизил голос до шепота и оглядел столовую. — Я до сих пор под впечатлением, нет, не от посещения Арта — от путешествия в оранжевых креслах. Отбросим в сторону технику эффекта соприсутствия… А не приходило ли вам в голову: психика марсиан та же или почти та же, что и у нас.

— Логично, — сказал Антон, — что-то подобное казалось и нам, когда мы летели над цветущими полями Марса.

— Ребята, достаточно на сегодня! — Христо нахмурил густые брови. — Ив, на вахту, остальные — спать.

Во время моей вахты, когда я по инструкции включил сторожевые локаторы, появился Арт, и я, подгоняемый его молчаливой сосредоточенностью, быстро перелистал ему «марсианские хроники» Брэдбери, спросив, нравится ли ему книга.

— Напоминает ранние записи Вечно идущих.

— Но все-таки нравится или н^т? — настаивал я.

На это он ответил, что у него нет чувства — «нравится», «не нравится». Все, что он воспринимает, служит ему только для выполнения его Миссии. И уклонился от ответа: что за Миссия.

На вахте меня сменил Макс.

Утром он восторженно доложил:

— На прощанье Арт пригласил нас к себе в двенадцать пополудни по марсианскому времени. Он сказал, что девятьсот лет находился в анабиозе при температуре, близкой к абсолютному нулю. Как только мы прилетели сюда, автоматы подняли температуру до минус ста шестидесяти. Роботы исправили наружные антенны и стали вести за нами наблюдения. Они ждали нас в своем холодильнике.

Вашата спросил:

— Ты не узнал, что у него за миссия?

— Говорит, что мы увидим сами. Ему приказано показывать, а не рассказывать.

— Что показывать? И кто приказал?

— Последние из Вечно идущих. Так он, по крайней мере, заявил. Я спросил: «Может, Вечно живущих?» Он ответил: «Жить — идти вперед».

— Пойдете опять вы с Ивом, — сказал Вашата. — Мы с Максом не имеем права пускаться в такие рискованные предприятия.

Тяжелая дверь снова ушла в стену. Арт встретил нас так же церемонно с целой свитой роботов. Я насчитал их около трех десятков. Оказалось, за несколько часов Арт передал если не всю, то, по крайней мере, большую часть информации своим помощникам. Краснобородый робот сказал, дотронувшись трехпалой рукой до моего плеча:

— У вас прекрасная защита. Белковые гуманоиды не смогли бы существовать, лишенные такого покрытия.

Мы входили в одну из комнат-лабораторий, посередине которой находился идеально отшлифованный брус густого черного цвета, длиной около двадцати метров, высотой более метра и шириной в метр.

— Сейчас мы выполним ваши желания, — сказал Арт.

Роботы стали вдоль черного бруса.

— Что за желания? — спросил Антон.

Арт не ответил, на брусе появился ажурный ларчик, тоже черного цвета, а может быть, он там и стоял, да мы не заметили.

— Прибор для прослушивания говорящих пластин.

Из ларчика неожиданно полилась певучая речь.

— Христо Вашата хотел этого. Говорящая книга. Требуется переводчик. Сложное устройство. Они, — Арт указал на роботов, — сделают скоро. Завтра.

— Возможно, им тоже что-то от нас надо? — прошептал Макс.

— Очень многое. Не сейчас. Позже. Великая Миссия. Сейчас мы выполним еще одно ваше желание. Вы думали об этом после встречи со мной и другими существами — роботами, как вы их называете. Ваш робот примитивен. Даже опасен. Необходима модернизация. Это скоро. Теперь.

— Ты слышишь, Христо? — спросил я.

Послышались тяжелые шаги: два желто-черных робота внесли Туарега.

— Это стол. Не брус. Брус имеет другое назначение. В строительстве. Стол удобен, — пояснил Арт.

Туарега мягко положили на черный стол. Роботы, как хирурги, склонились над ним с двух сторон. Другие несли от стен, где находились встроенные шкафы, детали для ремонта бедного Туарега.

— Специфика, — сказал Арт, — нам нельзя терять времени. Вы скоро должны возвращаться на Звезду надежды. — И он, увлекая нас от черного стола к дверям, как и вчера, важно зашагал по коридору, сверкая глазом на затылке; за нами в некотором отдалении шел краснобородый.

— Ты заметил, — спросил меня Антон, — что сегодня фрески совсем другие? Вот здесь был пейзаж с животными, похожими на наших лам, и тремя марсианами, видимо пастухами, а сейчас море.

Я не приметил вчера фрески с пастухами, а сейчас действительно слева переливалась пепельно-сиреневая гладь, уходившая в бесконечную даль. Только море и теплое, глубокое небо жемчужного цвета.

Я подумал, что Арт стремится показать нам, какой прекрасной была его планета. Невольно сердце сжала щемящая тоска, но тут же отхлынула: я стал смотреть на все холодным, оценивающим взглядом. Теперь, мне казалось, я начинал познавать причины гибели цивилизации Вечно идущих.

— Вечно идущие! — делился я вслух своими мыслями с Артом. — Не так уж долго они шли… И сколько совершили ошибок. Зачем было строить города под куполами, когда не существовало надежной защиты от метеоритов и радиации? Погубив атмосферу, надо было уходить в недра планеты, тем более что там размещалась почти вся их промышленность. Нам непонятна их логика, да и была ли она во всем, что произошло? На что надеялись ваши Вечно идущие? И почему только ты и горстка тебе подобных остались ждать неизвестно чего? — Я говорил непозволительно резким тоном, с чувством противного превосходства над «жалким роботом», причем я сознавал все это и не мог удержаться, словно кто-то снял в сознании привычные ограничители, вывел из строя сдерживающие центры.

— Прекрати сейчас же! — сказал Вашата так, что меня прошиб пот. — Антон! И ты хорош. Ты что, не в состоянии напомнить ему, где и с кем вы находитесь?

— Ив, по существу, прав, — как-то вяло ответил Антон.

Арт все поставил на свои места.

— Эмоциональная неуравновешенность, — сказал он, сверля меня затылочным глазом, — свойство гуманоидов на всех ступенях развития. Толькб отдельные особи умеют подавлять в себе подобное состояние психики.

Вашата сказал:

— Арт! У меня такое ощущение, что ты спровоцировал Ива. Для какой цели? Возможно, таким способом ты изучаешь наши характеры, знакомишься с нами?

— Истина! Да! Знакомлюсь! Я должен знать, могу ли доверить Великую Миссию. Вы раскрываетесь в крайних противоположностях.