21-го декабря. Мы все еще сохранили наше обычное довольствие, но оно совсем не отвечало цели обеспечения буйных требований нёба; создалась жажда такая чрезмерная и жестокая, что почти лишила нас дара речи. Губы потрескались и распухли, и во рту собирался род клейкой слюны, противной на вкус и невыразимо нестерпимой. Наши тела истощились почти до кожи и костей и были так слабы, что часто нам требовалась помощь друг друга, чтобы выполнять простейшие действия. Облегчение, стали мы понимать, должно вскоре прийти, или же прекратится естество наше. В отношении провизии нашей все еще поддерживалась полнейшая дисциплина; и всей целью нашей стало, если мы не сможем пополнить на острове наше пропитание, то добыть, тем или иным образом, достаточно воды, чтобы продолжать путешествие наше.

В соответствии с этим наши поиски воды начались снова с утром; каждый из нас взял себе направление и проверял всякое место, где было на нее хоть малейшее указание; бывшие на острове листочки кустарника, от жевания во рту дающие временное облегчение и чуть больше обычного горчащие, были ее заменой чрезвычайно приятной. В ходе наших изысканий вдоль склонов горы мы также то и дело встречали тропических птиц чудесного облика и расцветки, занимающие норки по ее склонам, откуда мы их вытаскивали без малейших затруднений. При приближении нашем они не делали попыток улететь, и вообще, кажется, не замечали нас. Эти птицы служили нам отличной трапезой; многие из коих были пойманы в течение дня, изжарены на костре, сложенном на берегу, и съедены с величайшей жадностию. Также мы нашли растение, по вкусу похожее на клоповник, в изрядном изобилии растущее в скальных расщелинах, которое оказалось очень сносной едой, если жевать его с птичьим мясом. Все это, вместе с гнездами, иные из коих полны были птенцами, а прочие яйцами, таких мы несколько нашли в течение дня, служило нам пищей, и замещало нам хлеб; от пользования коим во время нашего пребывания здесь мы воздерживались. Но воды, великой цели всех беспокойств и усилий наших, нигде мы не находили, и начали отчаиваться встретить ее на острове. Состояние крайней слабости нашей и отсутствие у многих обуви или иной одежды для ног не позволяли нам удаляться на большое расстояние, ибо из-за некой внезапной слабости или переутомления мы могли не вернуться, а ночью подвергнуться нападению диких зверей, возможно, населяющих этот остров, и не быть способными к сопротивлению без той слабой помощи, которую в противном случае могли бы друг другу оказать. Целый день был проведен таким образом, в собирании всего, что имеет съедобный вид или качества пищи, перед нами вставала еще одна ночь невзгод, без капли воды, чтоб охладить пересохшие языки наши. При таком состоянии дел мы не могли примирить себя с тем, чтобы долее оставаться на сем месте; день, и час, напрасно потерянный здесь, мог стоить нам спасения нашего. Капля воды, что была тогда в распоряжении нашем, могла, в последней нашей слабости, стать для нас самой жизнью. Я обрисовал суть размышлений моих капитану, который согласился со мной во мнении о необходимости предприятия решительных шагов в настоящей дилемме. После серьезного разговора на эту тему окончательно было решено потратить следующий день на дальнейшие поиски воды, и, если ничего не будет найдено, следующим утром покинуть остров.

22-го декабря. Прошлой ночью мы были заняты разнообразными делами сообразно чувствам или нуждам людей; кто продолжал бродить по берегу или на малое расстояние в горы, все еще в поисках еды и воды; иные торчали на берегу у кромки моря, пытаясь поймать плавающих там рыб. Кто спал, нечувствительный ко всякому ощущению, кроме отдыха; в то время как иные провели ночь в разговорах о положении своем и рассуждениях о возможностях на свое спасение. Рассвет дня снова поднял нас к трудам, и каждый из нас в поисках воды следовал собственному влечению. Главная надежда моя основывалась на успехе моем в отыскании скал, где днем раньше была обнаружена влага, куда я и поспешил быстро, елико позволяли мне силы мои. Это было примерно в четверти мили от того, что я могу назвать лагерем нашим; и с двумя другими сопровождающими меня. Я приступил к работе моей с топориком и старым долотом. Камень оказался очень мягким, и в очень короткое время я проделал изрядное отверстие, но, увы! без малейшего желаемого следствия. Я с величайшим беспокойством следил за ним некоторое краткое время, надеясь, что по мере увеличения глубины вода потечет; но все мои надежды и усилия были бесплодны, и, наконец, я воздержался от дальнейшей работы и опустился на камни в последнем отчаянии. Повернув взгляд к берегу, я увидел, что некие люди несут от лодок бочонок с, подумал я, необычайным воодушевлением и живостью; и в голове моей мелькнула мысль, что они нашли воду и взяли бочонок для наполнения. В ту же минуту я оставил свое место и со всех ног и с бьющимся сердцем поспешил к ним, и не успел я к ним подойти, как они, ликуя, сообщили мне новость: они нашли источник воды. В то мгновение я хотел пасть ниц и возблагодарить Бога за такое явление милости своей. Чувство, мной испытанное, было воистину необычным, и я никогда его не забуду. В одно мгновение я почти задохнулся от избытка радости, в другое мне требовалось облегчение от потока слез. Когда я прибыл на то место, куда спешил столь быстро, сколь слабые ноги мои могли нести меня, я обнаружил, что товарищи мои все напились вдоволь, и я удовлетворил себя с чрезвычайной выдержкой, выпивая по малому количеству воды в промежутки по две-три минуты. Многие, несмотря на протесты благоразумия и, в некоторых случаях, смысла, легли и бездумно глотали огромные ее количества, покуда не могли уже больше пить. Следствие этого было, однако, ни так стремительно, ни так дурно, как мы воображали; она только сделала их до окончания этого дня туповатыми и вялыми.

Осмотрев место получения столь чудесной и неожиданной помощи, мы были равно изумлены и восхищены его открытием. Оно было на берегу, над коим на глубине примерно шести футов стояло море; и мы, следственно, могли добыть воду только во время отлива. Щель, из которой она вытекала, располагалась в плоской скале, обширная поверхность которой простиралась вокруг и составляла поверхность отлогого берега. До наступления прилива мы успели наполнить два бочонка и вернулись к лодкам нашим. Остаток того дня был проведен в поисках рыбы, крабов, птиц и всего прочего, что могло попасться на пути нашем и поспособствовать удовлетворению аппетитов наших; и в ту ночь мы наслаждались сном самым уютным и восхитительным, не сопровождаемым теми жестокими муками голода и жажды, что отравляли забытье наше столько предыдущих ночей. С обнаружения воды также начали мы выражать разные точки зрения обо всем положении нашем. Не было сомнений, что мы могли продержаться здесь на постоянных и обильных запасах столь долго, сколь выберем остаться, и, по всей вероятности, могли бы добывать пищу до тех пор, пока не придет на остров какое-нибудь судно, или время не предоставит нам измыслить других средств, как его покинуть. Лодки наши все еще оставались при нас: остановка здесь могла позволить нам починить, выправить и привести их в порядок, более совершенный для моря, и отправиться укрепленными настолько, чтобы выдержать, если необходимо, еще более затяжное плавание к большой земле. Я молчаливо решил внутри себя, что буду следовать примерно такому плану, каково бы ни было мнение остальных; но я не нашел расхождения во взглядах на это дело ни с кем из нас. Поэтому мы заключили остаться по крайней мере на четыре-пять дней, коего времени было бы достаточно понять, разумно ли делать какие-либо приготовления к постоянному здесь обитанию.

23-го декабря. В 11 часов утра мы снова посетили источник наш: вода отступила примерно на фут ниже него и, покуда снова не поднялась, мы сумели получить около двадцати галлонов воды. Сначала она была несколько солоноватой, но вскоре опреснела от постоянной подпитки из скалы и отступления моря. Наблюдения наши в то утро уверили нас в ее качестве и количестве, и мы, следственно, совершенно относительно нее успокоились и приступили к дальнейшим изысканиям на острове. Каждый сам исследовал, какое пропитание могли ему дать горы, берег или море; и каждый день во все время тамошнего пребывания нашего все время было занято скитаниями в поисках еды. Мы обнаружили, однако, двадцать четвертого, что обобрали на острове все, что можно было использовать в качестве пищи; и, к великому нашему удивлению, некоторые приходили и жаловались ночью на недостаточность добытого для удовлетворения требований желудка днем. Все доступные части горы, ближней к нам, или в пределах достижимости слабого предприятия нашего, были уже обысканы относительно птичьих яиц и травы и полностью разорены: так что мы начали испытывать серьезные опасения, что не сможем прожить тут долго; в любом случае, с тем, чтобы как можно лучше приготовиться, заставь необходимость нас уйти, мы начали, двадцать четвертого, починять лодки наши, и продолжали работать над ними весь этот и следующий день. Мы делали это с большой легкостью, вытащив их на берег и перевернув, работая по два-три часа за раз, а потом отдаляясь в поисках еды. Воду мы добывали ежедневно, когда отлив освобождал берег: а вечером двадцать пятого обнаружили, что бесплодные поиски пропитания в течение всего дня не принесли нам плодов. На острове не было ничего, на что мы могли бы хоть в малейшей степени положиться, кроме клоповника, и того запас был непрочен и несъедобен без какой-либо иной еды. Положение наше здесь, следственно, стало хуже, чем было бы в океане в лодках наших; потому что в последнем случае мы еще могли бы продвигаться к земле, пока есть провизия, и также изрядно возрастала возможность встречи с каким-нибудь судном. Было очевидно, что без крепкой уверенности в достаточности пропитания нам не следует тут оставаться, а также что полагаться можно только на привычные запасы. По долгому обсуждению этого вопроса и новой проверке наших атласов решено было в итоге пуститься в плавание к острову Пасхи, который мы обнаружили на ост-зюйд-осте от нас на широте 27˚9’ S и долготе 109˚35’ W. Все, что мы знали об этом острове — что он существует и нанесен на карты; но относительно его протяженности, плодородия и обитателей (если таковые есть), мы были совершенно невежественны; в любом случае, он был на восемьсот пятьдесят миль ближе к земле, а его плодородие не могло быть хуже, чем у оставляемого нами острова.